Наряду с этим, она установила тесные связи с губернатором Днепропетровской области Павло Лазаренко, хитрым, предприимчивым человеком, в недавнем прошлом простым председателем колхоза. (Это тот самый Лазаренко, который закончит свою карьеру в тюрьме Сан-Франциско по обвинению в отмывании крупной суммы денег и в получении от Тимошенко семидесяти двух миллионов долларов – оба обвинения он отрицал.) Лазаренко быстро понял важность энергетики для украинской постсоветской промышленности. При бушевавшей в стране инфляции, порой достигавшей пятизначных цифр, использование денег в расчетах становилось бессмысленным, поэтому нефть и природный газ заменили твердую валюту в сфере промышленности. Тот, кто распоряжался источниками энергии, контролировал весь производственный цикл, поскольку лишь небольшое количество предприятий могло оплачивать свои счета за топливо в твердой валюте. Днепропетровск был промышленным центром страны и одним из крупнейших потребителей энергоресурсов Украины. Лазаренко пожаловал Тимошенко концессию на обеспечение области источниками энергии, или, иными словами, сделал ее фактической хозяйкой сотен предприятий, которые функционировали или прекращали свою деятельность лишь по одному ее капризу.
Однако большой прорыв Тимошенко к деньгам пришелся на период после назначения Лазаренко на пост премьер-министра Украины. Именно тогда я начал собирать досье на Лазаренко. Одним из первых шагов нового премьера в правительстве была ликвидация пяти прибыльных энергетических концессий, выданных ранее некоторым крупным частным компаниям, и передача Тимошенко монополии в национальном масштабе на импорт и распределение природного газа из России. Двумя днями позже в кортеже премьера была взорвана бомба. Лазаренко чудом уцелел, отделавшись легкими царапинами. Он воспользовался покушением, чтобы вывести из бизнеса предполагаемых соперников Тимошенко, чего в конце концов и добился.
Так была рождена ЕЭСУ, и Тимошенко получила контроль над двадцатью процентами общего национального продукта Украины – завидное положение, которым, вероятно, не могла похвастаться ни одна частная компания в мире. Оставалось неясным лишь одно: что получил для себя Лазаренко за создание подобной монополии? Ходили дикие слухи, что Тимошенко была передним краем его деятельности, и премьер получил от нее щедрый дар в сотни миллионов долларов. Однако, когда я изложил эти слухи Лазаренко во время интервью, он, положив свою большую руку мне на колено, со слезами на глазах заверил меня: «никакого коммерческого интереса», он руководствовался только благом для страны.
Самолет ЕЭСУ снижался над бесконечными полями пшеницы, принадлежащими мириадам коллективных хозяйств, каждое из которых имело по сотне тысяч акров земли, темные пятна образовывали пастбища или большие участки земли, оставленные под парами. Мы прошли над широким и продуваемым ветрами Днепром, с его отмелями, угольными баржами и ржавыми навесными мостами. Вскоре под крылом самолета показались жилые дома неопрятного вида и корпуса заводов – море дымовых труб, доменных печей и простирающихся на многие мили плоских крыш, покрытых рубероидом. Моя любезная стюардесса пристегнулась, и шасси коснулось бетонной дорожки. Конвой из дорогих автомобилей подтянулся к самолету: два сияющих новеньких «мерседеса-600» и за ними пара темно-красных «тойота ланд крузеров» с грязными покрышками и неизменным контингентом бритоголовых гуннов. Свекр Тимошенко вышел из одного из синих седанов и приветствовал меня так душевно и шумно, как приветствуют обычно лишь главу государства, прибывшего с визитом. Он щелкнул пальцами, и офицер украинской пограничной службы подобострастно бросился вперед, чтобы поставить штамп в моем паспорте.
Мы сели в «мерседес» и сразу же рванули с места. На пуленепробиваемом стекле машины была маленькая наклейка с логотипом германской оружейной компании. Это действовало успокаивающе, особенно если учесть, что в аэропорту Донецка в Восточной Украине было недавно совершено эффектное заказное убийство бизнесмена, работавшего в системе продажи нефти и алкоголя и только что вернувшегося из Москвы после празднования дня рождения Иосифа Кобзона, русского Фрэнка Синатры. Две милицейские машины подъехали к его частному реактивному самолету и в упор расстреляли самого финансового магната, его жену и нескольких телохранителей. Позднее украинская прокуратура обвинит Лазаренко как заказчика этого убийства. Однако, находясь к тому времени в тюремной камере Сан-Франциско, он категорически отрицал свою причастность к покушению.
Геннадий Тимошенко был худощавым пожилым человеком с морщинистым лицом. Грива по-королевски белых волос, живой взгляд в сочетании с резкими чертами лица делали его похожим на моряка. Ему было далеко за шестьдесят, но двигался он легко и свободно.
– Юлия организовала для вас встречу с директорами некоторых предприятий, с которыми мы работаем, – сказал он, – чтобы вы лучше поняли, что мы делаем. Распределение газа, – пояснил Тимошенко-старший, – было только вершиной айсберга для ЕЭСУ, трамплином для более амбициозных предприятий. Компания нашла огромную и очень доходную нишу в том вакууме, который образовался после ликвидации Госплана, который в советскую эру координировал каждый шаг командной экономики. После упразднения Госплана у руководителей предприятий остались горы материально-производственных запасов и долги. Никаких идей, как все это должно работать в загадочном мире капитализма, не было. Типовое советское предприятие имело десятки тысяч рабочих и служащих, но не имело отдела маркетинга, ни одного специалиста по продажам в ведомости по выплате зарплаты тоже не значилось. В прошлом государство просто поставляло сырье и забирало готовую продукцию, не нужно было вообще прилагать каких-либо усилий по сбыту произведенного товара. В стремительно изменившихся условиях руководители предприятий не только должны были самостоятельно найти собственных поставщиков, но и развивать рынки сбыта своей продукции. Более того, их клиенты и поставщики сырья часто находились в пяти и более странах. Директора предприятий, или, как их иногда называли, «красные директора», были в полной растерянности. Готовая продукция висела на них свинцовым грузом, и линии сборки находились под угрозой полной остановки.
С приходом Тимошенко и образованием ЕЭСУ многое изменилось. Компания ввела некую капиталистическую версию центрального планирования, взяв на себя роль бывшего Госплана. Обеспечив решающий контроль за первым звеном в производственной цепочке, за снабжением энергией, ЕЭСУ в дальнейшем сформировала все необходимые внутренние связи в сети из более чем двух тысяч компаний, которые теперь, координируя весь свой производственный процесс, полагались только на ЕЭСУ.
Я все еще пытался как-то переварить всю эту информацию, когда наша колонна машин въехала на пыльный, залатанный участок дороги, и нам навстречу двигались сотни старых грузовиков. Около половины из них было загружено каким-то строительным хламом – кусками битого бетона, цементными глыбами с беспорядочно торчащей в разные стороны железной арматурой. На остальных лежали кучи мебели и всякой домашней утвари – матрацы, холодильники, лампы и тому подобное.
– Что здесь случилось? – спросил я.
– Трагедия, – произнес Тимошенко-старший. – Позавчера обрушились два здания, пятьдесят четыре человека погибли.
Я смотрел сквозь затемненное окно машины на два гигантских кратера – это было все, что осталось от двух пятнадцатиэтажных зданий. Земля буквально разверзлась и поглотила одно здание, а другое, частично погрузившись, наклонилось и с треском развалилось пополам.
– Они были построены на песчаном грунте, без соответствующего фундамента, – с горечью покачал седой головой Тимошенко.
Это был пример безумной работы Госплана. После пребывания на разных должностях в своем родном городе Брежнев взошел на кремлевский трон, и Москва потребовала создать в Днепропетровске новые заводы и десятки жилых домов. Строители были настолько поглощены выполнением этого священного планового задания в срок, что никто не удосужился провести необходимые по всем нормативам геотехнические обследования для определения возможности установки фундаментных свай в мягком грунте. Теперь, как следствие этого промаха, пятьдесят четыре человека были погребены заживо, а сотни людей остались без крыши над головой.
