Тяжелые, холодные слова заклинания сорвались с языка волшебника – и по его спине пробежали мурашки леденящего, липкого страха. Мутная пелена застлала взор – и в этой дымке неожиданно ярко вспыхнула мерцающим синим пламенем аура пленника. Колдун взвыл еще более диким голосом, нежели когда его терзали раскаленными клещами, и вновь обмяк. Но это не было забвением – лесовик оцепенел, лишь глаза его с нечеловеческими зрачками в ужасе смотрели на мага.

– Зачем – вы – пробирались – к Ольме? – растягивая слова, медленно спросил Амин.

– Схватить лысаков, – тут же ответил шаман, но видно было, что говорит он через силу. – Два, три, лучше руку.

– Вот мерзавцы! – прорычал капитан. – Это ж они нас лысаками зовут! И зачем ему аж пять людей нужно было?

Шаман молчал.

– Что – вы – хотели – сделать – с ними? – повторил Амин.

– Великий Отец-Корень кормить! – Глаза у шамана сверкнули дикой яростью. – Малая жертва приносить, чтобы силу дал. Живой лысаки около священный дуб закопать. Будет сила – тогда будет большая жертва.

– Это что же за большая жертва, если пятеро – малая? – ошарашенно прошептал маг.

– Все это место, – с ненавистью сказал лесовик. – Все лысаки, все их хижины, все их звери. Большой огонь из сияющих врат призвать, все враги убить. Тогда лесной люди опять великий стать.

Все в подвале молчали, потрясенные услышанным. Да, нападения дикарей в последнее время происходили все чаще, но обычно это были шайки не больше десятка разбойников. И о человеческих жертвоприношениях лесовиков Корню ни Амину, ни Юму, никому не было известно.

– А ну, спроси-ка, кто их на это надоумил! – Капитан придвинулся ближе.

– Кто – велеть – приносить – жертва – Корень? – юноша с тревогой заметил, что в синей ауре шамана появились алые всполохи, словно отсвет далекого пожара в ночи.

– Глупый лысак. – Колдун скорчил презрительную рожу. – Мой тебе уже говорить. Большой огонь из сияющих врат. Лесной люди самый лучший, одни остаться, когда огонь всех-всех сжечь! Мы ему помогать.

– Что – за – сияющие – вра… – начал Амин, но умолк на полуслове.

Волшебник неожиданно понял, что не в силах произнести ни звука. Мутная пелена, окружавшая его – часть темного заклятия, – стала стремительно сгущаться, а алые всполохи в ауре шамана наливаться темно-багровым цветом, увеличиваясь и в числе, и в размерах.

Амин попытался произнести вторую часть заклинания, чтобы остановить его, но не смог. Ослепительная вспышка залила светом подвал, и в ее огне, вспыхнув, сгорела аура колдуна. Ужасная боль – словно от уколов миллиона раскаленных игл – пронзила все тело волшебника, и он рухнул без чувств.

…Амин тонул. Стремительный горный поток захлестнул его с головой, обжигающе ледяная вода заполнила ноздри, рот, течение несло, ударяя тело о камни. Теряя последние силы, волшебнику удалось высунуть голову над водой, чтобы вдохнуть.

– Жив вроде, – прозвучал где-то в вышине знакомый голос.

Маг закашлялся и открыл глаза. Над ним возвышался Ябр, держа в руке пустое ведро. Рубаха на груди Амина была насквозь мокрой – сержант, очевидно, только что окатил его холодной водой. Юноша приподнялся и увидел безжизненно свисающее на дыбе тело лесовика.

– Ну что, господин волшебник, оклемался? – Капитан протянул руку, помогая Амину подняться на ноги. – Ты что же это здесь натворил-то? Мы с парнями едва не ослепли.

– Я же предупреждал, что с Темными Искусствами лучше не связываться. – Юноша с трудом встал и тут же опустился на табурет – ноги его не держали. – Извини. А что с пленником?

– Сдох, – небрежно ответил Юм и, увидев ужас на лице мага, усмехнулся: – Да ты не бойся, Яра уже записал в докладе, что тот сам себя бородой во время допроса удушил. Ты ж знаешь, по закону – никаких пыток и казней. Жаль только, ничего путного сказать не успел.

– Слишком быстро. – Ябр с огорчением смотрел на труп колдуна. – Он бы у меня поверещал еще!

Амину показалось, что его вновь с головой захлестнул стремительный поток. Но теперь он ощущал все необычайно отчетливо. Итак, только что он, волшебник Гильдии Магов, погубил человеческое существо. Погубил не в открытом честном бою, а в душном подвале, под защитой своры солдатни, связанного, беспомощного пленника. Погубил из-за неумелого применения магии. Темной, запретной магии.

– Мне… Я больше… Я могу идти? – слабым голосом спросил Амин.

– Видно, и тебе здорово от твоего колдовства досталось, – сочувственно хмыкнул капитан. – Вон, аж позеленел весь. Ну, ясное дело, можешь идти… Эй, Брал, пособи-ка его чародейству на свежий воздух выбраться, а то он того и гляди снова без чувств свалится. А вы, ребята, приберитесь здесь… С дохляком этим сами знаете, что делать.

Маг, вцепившись в руку солдата, неверными шагами поднялся сначала в казарму, а оттуда вышел во двор. Сейчас он чувствовал к Юму благодарность – самостоятельно он вряд ли смог выйти из подвала. К себе же волшебник испытывал безграничное презрение – за то, что прибег к темной стороне магии. Он прекрасно понимал, что пленник был обречен, – и все равно не мог простить себе его смерти.

Свежий ветер, захолодивший промокшую рубаху, которая прилипла к телу, резкий запах опавших листьев, суматошное кудахтанье невесть отчего переполошившихся кур – все это помогло Амину прийти в себя. И еще раз с безжалостной остротой понять, что же он сотворил. «Никогда», – прошептал юноша. Никогда больше он не прибегнет к темным заклятиям, в каком бы отчаянном положении ни окажется.

– Тут-то небось получше будет! – Капитан собрался было хлопнуть волшебника по плечу, но, взглянув на его все еще бледное лицо, остановился. – А ты все-таки молодец, выпытал из него и про жертвы их, и про корень со вратами какими-то… Только я, по правде сказать, ничего толком и не понял…

– Я тоже, – вздохнул Амин. – Но, сдается мне, какая-то сила намеревается собрать лесовиков вместе и натравить их на наши поселения.

– Значит, плохи наши дела, – серьезно сказал Юм. – Помнишь, в начале лета объединились три клана этих бродяг? Ведь уже частокол разбирать начали! Знаешь, если бы не ты, – он доверительно склонился к волшебнику, – может, нам всем и крышка была бы тогда…

– Ну, это вряд ли. – Юноша смутился. – Я ведь так, просто глаза им отвел.

– И они всей толпой ломанулись в волчьи ямы! – Капитан хмыкнул. – Ладно, не скромничай… Да, я тебе сказать еще не успел – с караваном вчера прибыл маг тебе на смену. Правда, мне показалось, слабоват – укачало, понимаешь, его в пути! Хотя, ничего, пообломается, человеком станет. А с тобой я в Гильдию Магов письмо передам, распишу все твои заслуги. Точнее, Яра распишет, он мастер на такие дела. Глядишь, и повысят тебя!

– Ни к чему это, – пробормотал Амин, удивленный таким великодушием капитана и взволнованный радостной вестью.

– Сам знаешь, мы с тобой частенько не ладили, – продолжал Юм. – Но должен сказать, когда вместе в бою были, я никогда не боялся повернуться к тебе спиной. Знал, не подведешь. Вот только приятель твой, колдун этот лесной…

– Отшельник Ирр? Ты все еще не доверяешь ему? Он ведь не лесовик!

– Зато слишком много с ними знается! Да и дикари эти его не трогают, вот что странно… Ничего, я с ним еще разберусь.

Волшебник пожал плечами – в том, что Ирру не страшны солдаты во главе с самим капитаном, он не сомневался. Но и говорить об этом Юму у него желания не было.

– Пожалуй, шел бы ты отдохнул, а то проспишь отъезд каравана, еще на пару месяцев здесь останешься! – Капитан развернулся и направился назад, к казарме.

Что же, видимо, Амину так и не доведется уронить капитана Юма в лужу…

Облака, проглядывающие сквозь просветы древесных крон, отсвечивали в лучах заходящего солнца багровым заревом. Амин взглянул вверх и тут же опустил глаза – он вспомнил кровавые всполохи в ауре погибшего колдуна.

В сгущающихся сумерках волшебник неторопливо шел к хижине лесного отшельника. Ирр велел ему приходить после заката. Что же, когда он доберется до места, уже опустится ночь. Неизвестно, что за сюрприз приготовил Ирр, но к утру Амин должен вернуться в Ольме. Иначе караван в Земли Ста Городов уйдет без него.