Целых два года они скитались по южным землям и вот теперь - в солнечный весенний день - возвратились на берега Реки Ста Цветов. Возвратились радостные, окрыленные, полные самых счастливых надежд: мятежники Сюя Девятого разгромлены, а кроме того, получена весть о победе императорской армии, возглавляемой храбрым Го Цзыи, над воинственными тибетцами. Столица Чанъань освобождена; 2 февраля 764 года император вновь поселился в своем дворце. Это событие вызвало бурное ликование в городе: несколько дней не смолкало шумное празднество, и весь народ славил освободителей родного края. Многие провинциальные чиновники, съехавшиеся в столицу, получили новые назначения. В их числе получил назначение и Ду Фу, о котором внезапно вспомнили во дворце. Поэта снова назначили инспектором по делам просвещения, но уже не области Хуачжоу, которую он покинул много лет назад, а столичной префектуры Цзиньчжао. Помимо всего прочего, это означало, что Ду Фу получал возможность вернуться на север, о чем он так мечтал и к чему стремился. Казалось бы, он должен не раздумывая принять новое назначение, но Ду Фу понимал, что за оказанную милость придется платить. В столице на каждого подчиненного - десять начальников, каждому из которых надо льстить и угождать, и чем выше кабинет начальника, тем ниже сгибают перед ним спину. Многие чиновники готовы пасть ниц, сдувая пыль с туфель своего начальства и подкатываясь ковриком ему под ноги. Такова плата за службу в столице - плата унизительная для седеющего поэта. Поэтому, как ни тяжело ему было, Ду Фу не принял нового назначения и вежливо отклонил императорскую милость: здесь, на юге, он слишком привык к независимости, чтобы отказаться от нее, соблазнившись званием столичного чиновника. Вместо префектуры Цзиньчжао он вновь отправился в Чэнду, чтобы встретить там своего старого друга Янь У.

Те, кто полагал, что Янь У, вызванный к императорскому двору, навсегда останется в столице, ошиблись: 11 февраля 764 года он был назначен генерал-губернатором Цзяннани - огромного района к югу от Янцзы. Таким образом, полномочия Янь У значительно расширились, хотя он и вернулся на прежнее место службы. После бессмысленного кровавого мятежа Сюя Девятого южане смотрели на Янь У как на посланца самого Неба, тем более что и раньше они относились к нему с большой любовью. Все ждали от Янь У такого же справедливого и гуманного правления, как и в прежние годы, связывая с ним надежды на возрождение края. Ду Фу искренне разделял энтузиазм своих сограждан, хотя ему-то были знакомы не только хорошие, но и дурные стороны натуры Янь У - его вспыльчивый нрав, заносчивость, склонность к роскоши и безрассудному мотовству. Поэт подчас мягко увещевал своего друга, призывая его к той скромности и непритязательности, которые отличали лучших людей древности. Случались меж ними и ссоры, но при этом Ду Фу продолжал искренне уважать Янь У, глубоко ценя его дружбу. Кроме того, Янь У был для поэта не только другом, но и покровителем, готовым помочь в трудную минуту, и лишь благодаря ему Ду Фу смог вновь поселиться на берегу Реки Ста Цветов.

Едва лишь показалась вдали соломенная крыша дома, залаяли собаки и закричали соседские петухи, у Ду Фу гулко забилось сердце и, как писалось в древности, он «стал от нетерпения вытягивать шею». Жена и дети тоже высовывали головы из окон и привставали с сиденья, а Жеребенок от избытка радости даже выскочил из коляски и побежал впереди лошадей. Когда открыли ворота, прежде всего увидели четыре маленьких сосны, посаженных Ду Фу незадолго до отъезда. Сосны чудом сохранились и выжили - зеленые и стройные, они тянулись вверх, к весеннему солнцу. Ду Фу бережно полил их и взрыхлил под ними землю, а затем по-хозяйски обошел двор, заглянул во все уголки, испытывая ту острую радость узнавания, которая появляется вблизи родных мест.

Приведя в порядок соломенную хижину, починив местами прохудившуюся крышу и выдернув сорняки, заполонившие сад, Ду Фу стал, как и прежде, навещать Янь У, и тот все чаще заговаривал о том, чтобы поэт поступил к нему на службу. Генерал-губернатору Цзяннани нужен умный советник, а для Ду Фу чиновничье жалованье будет большим подспорьем, ведь не секрет, что в его доме часто нечего есть. Так говорил Янь У, убеждая поэта, но Ду Фу отвечал уклончиво и неопределенно. Да, он благодарит своего друга за заботу, но в его ли годы так резко менять привычный уклад! Он уже стар для служебной карьеры и оставшиеся дни хочет использовать для творчества. Поэтому Ду Фу просит уважаемого Янь У извинить его, но он готов и дальше хлебать жидкий овощной суп, лишь бы не погружаться снова в чиновничью рутину, обольщаясь несбыточными надеждами на то, что когда-нибудь ему поручат настоящее дело... Янь У принимал эти объяснения с терпеливой улыбкой, сам же снова и снова принимался убеждать Ду Фу, а однажды пожаловал к нему в соломенную хижину с вином и изысканными яствами в пирамиде лаковых коробок. В доме все переполошились, принялись перемывать посуду на маленькой кухне, укрывшейся в тени бамбуков, готовить корм для лошадей и накрывать столы для почетного гостя. Ду Фу понимал, что ему предстоит выдержать новую атаку, но теперь это было гораздо труднее: законы гостеприимства не позволяли в чем-либо отказывать гостю.

Так написал Ду Фу в стихотворении, подаренном Янь У в тот летний день 764 года, когда знатный гость посетил его хижину. Ду Фу пришлось заплатить за дружбу с Янь У не только катанием на лодке: генерал-губернатор уехал в Чэнду, заручившись согласием поэта поступить на службу. Таким образом, отказавшись от должности столичного инспектора, Ду Фу не сумел избежать службы в провинции и в то же злосчастное лето 764 года был назначен военным советником генерал-губернатора. Облачившись в красное чиновничье платье и получив особый знак, подтверждавший его полномочия, - серебряную рыбку, поэт каждое утро являлся в управу, занимал свое место за рабочим столом и, растерев тушь, принимался за составление служебных бумаг и донесений. Как военный советник, он помогал Янь У освобождать юг от тибетских отрядов, которые все еще оказывали сопротивление здесь, в Цзяннани. С одной стороны, эта деятельность отвечала внутреннему настрою поэта-патриота, но с другой стороны - Ду Фу, наученный горьким опытом чиновничьей службы, не слишком верил в то, что его доклады приносят реальную пользу. Тем не менее он отдавал все силы своей работе и часто оставался ночевать в управе, засыпая над страницами очередного доклада.