Эти темы подчас казались грубыми кабинетным знатокам, воспитанным на утонченной придворной поэзии, но. в сердцах простых людей они находили отклик. Тайская держава нуждалась в многотысячной армии, поэтому по всей стране мужчин призывали на службу: жены со слезами провожали мужей, матери - сыновей, сестры - братьев. Долго длилась разлука, и немногие возвращались домой: китайские воины умирали в степях, под чужим небом. Поэтому читатели узнавали в стихах Гао Ши свои собственные судьбы и платили поэту горячим признанием. Положенные на музыку, стихи звучали по всей стране - в харчевнях, винных лавках и просто на улицах. Однажды, в снежный и пасмурный зимний день, Гао Ши, Ван Чанлин и Ван Чжихуань сидели в харчевне, когда в нее вошли чиновники из Грушевого Сада (дворцовая школа по подготовке актеров), а вслед за ними - четыре изысканно одетые певицы с музыкальными инструментами. Гао Ши и его друзья отодвинулись в угол, разглядывая вошедших при свете жаровни. Ван Чанлин сказал: «Сейчас узнаем, кто из нас самый знаменитый. Тот, чьих песен споют больше, будет считаться победителем». Певицы устроились на небольшом возвышении, настроили цитры и запели. Гао Ши услышал слова своих собственных стихов, положенные на музыку, затем девушки спели две песни Ван Чаплина, и только Ван Чжихуань никак не мог дождаться, когда споют его песню. «Если не споют, вы победили», - горестно вздохнул он, но в это время зазвучали стихи Ван Чжихуаня о реке Хуанхэ, исчезающей в дымке облаков, об одинокой крепости в горах, о весне, которая все не наступает, и об ивах, мечтающих о весеннем тепле...

Уже известным поэтом Гао Ши совершил путешествие на север, где ему довелось встретиться с одним из военачальников китайской армии - принцем Синьаня, который недавно нанес поражение враждебным племенам киданей и Си. Поэт видел воодушевленную победой армию, возвратившихся из похода солдат, горы захваченных трофеев, и его охватывало чувство патриотической гордости. Гао Ши добился, чтобы его представили принцу, и преподнес ему стихотворение, в котором поздравлял с победой удачливого полководца. Стихотворение понравилось, и принц долго расспрашивал автора, откуда он и как оказался на севере. В глубине души поэт надеялся, что принц Синьаня примет его на службу: очень часто случалось так, что крупные полководцы, которые бывали ие слишком грамотными, нуждались в услугах личных секретарей. Но надежды Гао Ши остались невоплощенными: принц не счел стихи поэта достаточно надежным залогом его верности. Снова не встретив свою судьбу, Гао Ши через три года отправился в Чанъань сдавать экзамены. Он решал добиться признания своей начитанностью и знанием классиков. К тому же, рассуждал он, экзаменаторы должны считаться с его репутацией известного поэта. Одним словом, Гао Ши всерьез намеревался оказаться в числе первых - если и не по программе «продвинувшийся муж», то хотя бы по специальному разряду «обладающий Путем», по которому экзаменовались те, кто не привык с раннего детства сидеть над конфуцианскими книгами. Но судьба и тут проявила свой каверзный нрав: экзаменаторы сочли «пограничные» строфы Гао Ши слишком простыми и грубыми для дворцовых стен, и поэт вышел из экзаменационного зала с горьким чувством досады и разочарования.

Так писал он в прежние годы. Теперь, в столице, Гао Ши преследовали те же чувства: «одинокий меч», о котором он часто упоминал в стихах, оставался вечным спутником поэта. Гао Ши покинул столицу и стал хозяйствовать у себя в усадьбе (кроме дома в Сунчэне, у него было еще небольшое поместье на реке Ци). Он отнюдь не обладал навыками настоящего крестьянина - трудолюбием, смекалкой, умением заранее все рассчитать, и засеянные рисом поля гораздо чаще приносили убыток, чем прибыль. Иногда в доме кончалась еда, кончались деньги, и Гао Ши просил в долг у соседей. Соседи относились к нему снисходительно, считая Гао Ши чудаком и неудачником, но помогали ему. С мелкими монетами в руке он возвращался домой, сравнивая собственные беды с несчастьями «нашего Цю» - так насмешливо называл Конфуция один из односельчан, не веривший в его мудрость. Вот и Гао Ши для большинства обитателей Сунчэна тоже был «нашим Гао». Поэтому, живя в своем городке, он мечтал о встрече с людьми, «познавшими звук» истинной дружбы, которые поверили бы в его талант, смелость и благородство.

Лицо добродушного торговца вином, встретившего Ду Фу у дверей своей лавчонки, выражало такую нескрываемую радость, а в его движениях было столько предупредительности и желания всем угодить, что поэт обратился к нему с вопросом: «Почтеннейший, в чем дело? Не забил ли у вас во дворе винный источник?» Хозяин улыбнулся в ответ на шутку, краем передника вытер пыль с кувшина и доверительно сообщил, что его лавку посетил именитый гость, какие редко заглядывают в их городок. Поистине само Небо оказало такую милость хозяину, поэтому он просит извинить его за то, что не может сейчас побеседовать с господином Ду. Надо торопиться - именитый гость заказал вина, и хозяин хочет поскорее нацедить его из жбана и подогреть на огне. Не согласится ли почтенный хозяин назвать имя гостя?

Может быть, это столичный чиновник или генерал, оказавшийся в здешних местах? Конечно, хозяин назовет имя, но только это не генерал и не чиновник, а сам господин Ли Бо, которого император пригласил недавно во дворец и зачислил в академию Лес Кистей. Ду Фу от неожиданности замер - неужели он увидит прославленного Ли Бо! Попросив хозяина представить его, Ду Фу остался стоять за бамбуковой занавеской. Хозяин почтительно приблизился к гостю и что-то прошептал на ухо. «Передайте господину Ду Фу, что Ли Бо будет рад познакомиться с ним. Надеюсь, он не откажется разделить с нами скромную трапезу», - послышался громкий голос, напоминающий раскат весеннего грома, и Ду Фу несмело вышел из-за занавески.

На циновке рядом с Ли Бо сидел еще один человек - Гао Ши, о котором Ду Фу тоже доводилось слышать. Какая удача - два таких поэта рядом! Пожалуй, сама судьба привела Ду Фу в эту лавчонку. Ни с кем он так не мечтал познакомиться, как с Ли Бо, а Гао Ши разве не достойный собеседник! Ду Фу почтительно поклонился, и оба поэта вежливо поднялись с места, чтобы приветствовать его ответным поклоном. Затем они втроем опустились на циновку, и хозяин поставил перед ними кувшин с молодым осенним вином. За окнами моросил мелкий дождь, в жаровне тлели угли, и это еще больше настраивало на дружескую беседу. «Не скажет ли уважаемый Ду Фу, откуда он родом?» - спросил Ли Бо, наполняя вином маленькие чашки. «Семья жила в Шаолине», - ответил Ду Фу. «Не родственник ли вы поэту Ду Шэньяню?» - «Я его внук». - «А какими судьбами здесь?» - осведомился Гао Ши. «Приехал на похороны бабушки, второй жены Ду Шэньяня. Она умерла недавно». - «Да, все мы в этом мире как путники на постоялом дворе. Наступит срок, и, как сказано у почтенного Тао Юаньмина, «отдашь свое тело горе». Верите ли вы в эликсир бессмертия?» - спросил Ли Бо. «Я слышал, что бессмертные существуют, но тот, кто посвятил жизнь поискам эликсира, уже не может быть почтительным сыном своих родителей и верным слугой государя». Ли Бо едва заметно улыбнулся. «Вижу, вы хорошо начитаны в конфуцианских книгах. Но ведь недаром говорится: Небо, Земля, Человек. Человек принадлежит Небу так же, как он принадлежит Земле. Поэтому так ли важны земные заботы?!» Ду Фу не знал, что ответить, и поэт вовремя пришел ему на помощь: «Вы служите?» - «Нет, я провалился на императорских экзаменах». - «Вот и меня недавно выдворили из дворца клеветники и завистники. Мы с моим другом Гао Ши путешествуем по здешним местам. Если хотите, вступайте в нашу компанию». - «С радостью!» - воскликнул Ду Фу.

Закончив трапезу, Ли Бо, Гао Ши и Ду Фу простились с хозяином винной лавки, который проводил их до самых ворот, постоянно раскланиваясь, и еще долго смотрел им вслед, воображая, как он теперь будет рассказывать, что в его лавку заглянул знаменитый Ли Бо. Пожалуй, посетителей от этого станет вдвое больше, вот только жаль, не догадался попросить у поэта написать на стене стихотворение: тогда от посетителей не было бы отбоя. Так сетовал на свою недогадливость торговец вином, в чьей лавке произошла встреча Ду Фу с его будущими друзьями, а трое поэтов в это время вместе шли по улицам. В тот день с утра моросил дождь, но к полудню он затих, и поэты придерживали полы халатов, перешагивая через лужи. Торговцы вновь раскладывали на лотках свои товары, и черепичные крыши быстро просыхали под солнцем. Глядя на кусочки голубого неба, показавшегося в просветах облаков, Ли Бо предложил сегодня же двинуться в путь - туда, где синеют горы, высятся зеленые сосны и в пожелтевших кленовых лесах мелькают стада оленей. Гао Ши добавил, что лучше не откладывать отъезд до вечера, а, захватив с собой мечи и стрелы, сейчас же нанять экипаж. Ду Фу обрадовался предстоящему путешествию и лишь попросил пару часов на сборы. Они условились встретиться у городских ворот, и вскоре запряженная лошадьми коляска уже увозила их по накатанным осенним дорогам мимо рисовых полей, огородов и крестьянских хижин.