«Что за день!» — подумала Ксения. И вспомнила, что вчерашний был еще хуже. Сегодня, по крайней мере, Элеонора Станиславовна отбывает в солнечную Италию.

— Милочка? Кто звонил?

«Ах, она еще здесь?» — обреченно подумала Ксения.

— Это мой знакомый. — «И ваш», — хотела добавить она, ибо Элеонора Станиславовна не могла не встречаться с Генкой.

«Так, может, у нее денег попросить?» — усмехнулась Ксения. И представила себе эту сцену: синьора Ламанчини просит у синьора Ламанчини одолжить тридцать тысяч долларов бывшему любовнику своей убитой дочери. Непонятно кем убитой, между прочим. Да синьор Ламанчини сам ей сделает пластическую операцию одним ударом кулака! Все морщины разгладит мигом, вместе с носом и прочими выступающими частями лица. Останется один плоский блин. А приятно было бы посмотреть, честное слово!

— Милочка! Вы где?

— Я заказываю такси.

Ксения взяла тайм-аут, спряталась в своей комнате. Сражаться с Элеонорой Станиславовной было слишком утомительно. Она играла вязко, больше действуя на нервы противнику, чем затрудняя себя саму резкими движениями. И даже не выползала из спальни. Но Ксении казалось, что после пережитого сегодня ее тело и душа — это одна сплошная травма. Хотелось взвыть во весь голос: «Ах, как я устала!»

Но фраза уже набила оскомину и к тому же была из чужого репертуара. Ксения понимала, что выиграет партию только тогда, когда запихнет синьору Ламанчини в самолет.

— Милочка, я решила оставить вам в подарок свое траурное платье.

— Спасибо, — удивилась Ксения. — А зачем?

— Мне оно больше ни к чему.

— Разве синьор Ламанчини бессмертен?

— Ах, милочка, — поморщилась Элеонора Станиславовна и кисло добавила: — Он очень следит за своим здоровьем. И потом, я всегда могу заказать себе новое. Мода ведь так переменчива!

— Особенно на траурные платья, — усмехнулась Ксения.

В аэропорту у нее даже головная боль сразу прошла. Да и синьора Ламанчини повеселела. Трещала без умолку, забыв свою надменность:

— Как я не люблю этот ужасный климат! Полгода зима, а потом наступает лето, от которого в памяти может остаться только бесконечный дождь. Дождь, дождь… Ах, как я не люблю дождь! Слишком много воды.

— Сейчас почти уже зима, — напомнила Ксения.

— Ах да, зима! Что может быть хуже? В Италии, милочка, шубки носят с туфлями. Да, да! Если на улице нулевая температура, то это уже зверский холод. Как я люблю свою виллу! И солнце. Много солнца. Если вы, милочка, вдруг захотите много солнца, то я буду рада предоставить вам жилье.

Ксения не успела удивиться щедрости дамы, как та добавила:

— Вы так отлично знаете все мои привычки! И готовите вы изумительно. Одним словом, милочка, для вас у меня всегда есть работа. Сейчас так трудно найти хорошую прислугу. Бедная Евгения умела в этом разбираться. Должно быть, это у нее от отца…

…Когда наконец объявили посадку, Ксения спросила:

— Так как же мне быть с квартирой? И с деньгами Жени?

— Деньги? Какие деньги? Ах да! Милочка, поверьте мне, все утрясется само собой. В конце концов, для этого всегда есть мужчины.

И синьора Ламанчини исчезла, оставив после себя легкий запах ландышей и тлена.

«Господи, неужели все?» — думала Ксения, садясь в автобус. До последнего она боялась, что рейс отменят или задержат. Но в тусклое ноябрьское небо строго по расписанию взмыл красавец самолет. Путь синьоры Ламанчини в Италию был безоблачен и безмятежен.

И Ксения вздохнула с облегчением. Никто не собирается выгонять ее из квартиры. Элеонора Станиславовна, конечно, женщина корыстная, но уж очень не любит притомляться. Да и климат ей здесь не подходит. И еще она рассчитывает на наследство синьора Ламанчини, у которого, кстати, прекрасное здоровье. Или некстати оно такое прекрасное?

Дома Ксения первым делом кинулась проветривать. Странно, но это был запах старости. Он преследовал Элеонору Станиславовну везде, где бы она ни была. И даже духи не спасали. Когда зазвонил телефон, Ксения снова вздрогнула. Ничего хорошего она не рассчитывала услышать. Если это опять Генка, то он слишком спешит.

— Ч-ч-черри?

— Да, Толя, это я.

— А г-г-де…

— Она уехала… Захотела и уехала.

— Она же г-г-г…

— Обещала поговорить?

Он, видимо, сильно волновался, потому что заикался больше обычного.

— Толя, она уехала.

— Ж-ж-жаль.

— Если ты что-то хотел узнать, спроси у меня.

— Насчет з-з-з…

— Завещания? Элеонора Станиславовна сказала, что ее это не интересует. Не интересует, и все.

— Она не б-будет оспаривать?

— Можешь радоваться. Тебе должно хватить на квартиру. Мне сказали, что у Жени на счету оказалось много денег.

— К-к-к… — Он опять начал очень сильно заикаться.

— Какая разница? — Ксения поймала себя на мысли, что сейчас опять начнет его передразнивать. Да что же это такое?! — Толя, все будет в порядке. Займи у кого-нибудь денег, купи себе квартиру. А потом мы поделим эти деньги, и все будет хорошо.

— Т-т-ты…

И он повесил трубку.

Все начиналось сначала, только теперь Ксения пришла к нему в кабинет. Игра в гостях, на чужом поле, но на своей подаче. А если так, то чего бояться? Ксения не то чтобы окончательно успокоилась, но обрела уверенность. Пусть только этот уже немолодой, но по-прежнему азартный человек арестует убийцу, и дело Евгении Князевой будет закрыто. А следователь очень обрадовался тому, что Ксения пришла сама:

— Ну-с, Ксения Максимовна, очень и очень рад. Начнем, пожалуй?

После всех обязательных формальностей он вдруг спросил:

— А как ваша фамилия по мужу?

— Зачем это вам?

— А затем, что нехорошо меня обманывать, Ксения Максимовна. Вишнякова, в замужестве Муромская. Даже фамилию его не захотели оставить. О чем это говорит? О многом говорит. Конечно, вы покрываете близкого вам человека…

— Он давно уже не близкий мне человек.

— А если он убийца?

— Нет.

— Это эмоции, девушка, эмоции. Любовь, как говорится, слепа. Построил себе храм — выколи оба глаза. Чтоб никогда больше. Бережем себя. Да, бережем.

— Я его не люблю.

— Зачем тогда сразу не сказали, что один из любовников убитой подруги — ваш собственный муж? Думали, что мы не узнаем?

— Не думала.

— Значит, дали ему время. А между тем алиби-то его сомнительно. Вашему бывшему мужу поаккуратнее надо с дамочками.

— Все это не имеет значения. Я знаю, кто убил Женю.

— Да ну? И кто же вы у нас, девушка? Мисс Марпл или, может, Эркюль Пуаро?

— Вам смешно.

— Грустно. Так что там у вас?

— Попов. Владимир Попов.

— Имеете сообщить что-нибудь интересное?

— Да. Ведь это он звонил Жене перед матчем?

— Скажем так, что звонили с его мобильного телефона. Да, номер действительно зарегистрирован за Владимиром Поповым. И установить это было парой пустяков. То ли убийцы глупеют, то ли техника идет вперед. А может, телефончик-то украли?

— Но у него был мотив.

— А вот это уже интересно. И за что ж он так невзлюбил бедную Женю Князеву?

— Богатую.

—Существенная поправка. Но, насколько я знаю, Попов материально давно уже от нее не зависел?

—Женя знала, что его отец сидит в тюрьме. За хищение. В особо крупных размерах. А он карьерист. И вообще это Попов бросил Женю, а не она его. Вот и решила отомстить.

—А Попов ее, значит, ножом. Это все?

— Мало? Он достал фальшивую справку о смерти собственного отца. Похоронил его живого, понимаете? И вообще он мерзкий тип.