Теперь они уже не ездили к дому, где жили Женя и бывший, а встречались в квартире, которую снимал Генка. Маленькая такая квартирка, на пятом этаже, в доме без лифта. В единственной комнате старая хозяйская мебель, на кухне помещаются только стол, плита с раковиной да два колченогих стула с грязной обивкой. Тогда Генка еще не имел стабильного заработка, а мысль стать тренером у богатых людей ему подсказала сама Ксения. Это были странные встречи. Казалось, между двумя разбитыми сердцами могло вспыхнуть и некое подобие любви, похожей на серый пепел, в котором оба ищут оставшиеся теплые угольки. Но их разговоры вертелись вокруг одного и того же.

«А он…» — вспоминала Ксения. «А она…» — откликался Генка. «А мы…»

Но за этим «мы» ничего не следовало. Никакого физического влечения Ксения к Генке не испытывала. После аборта ее тело на мужчин вообще не реагировало. Да, они есть, где-то ходят, но это совершенно бесполые особи, все без исключения. Он же был занят своими материальными проблемами. А Генка принадлежал к такому типу мужчин, которые не хотят ничего иметь с женщиной, если не в состоянии ее обеспечить. Год, прожитый на деньги Жени Князевой, и для него оставался загадкой. А Ксения ему просто нравилась, и именно поэтому Генка всегда был ей симпатичен. Тогда же Ксения и узнала историю их знакомства.

Никакого похода по барам не было, и случайной встречи тоже. У Жени и Генки был общий тренер, и они часто встречались на разминке. Физически развитая, сильная Женя играла в силовой, почти мужской теннис. Она любила тренироваться с сильными партнерами, особенно в приеме подачи. А мяч, поданный Генкой, часто летел со скоростью под двести километров в час. Ему просто не хватало фантазии и изобретательности. Стоило противнику удачно принять такую сильную подачу, как он терялся. Что дальше? Дальше надо было самому отвечать, а как? Почти все Генкины кроссы норовили улететь в аут. Женя тихонько над ним посмеивалась, а он по доброте душевной на нее не обижался.

Когда Женя Князева решила оставить своего бой-френда, Генка был первым, кто подвернулся ей под руку. В один прекрасный день они вместе ушли с корта и поехали к ней домой. Своего жилья в Москве у Генки не было, он приехал в столицу из провинции, поэтому без сожалений съехал из комнаты, которую снимал, в квартиру к своей партнерше по корту, а теперь и по жизни. Ему нравилось ее неординарное чувствоюмора, хоть и злое, но забавное. Они и были больше приятелями, чем любовниками. Часами сплетничали, вместе тренировались, а вечерами просто ложились в одну постель. Разрядка требовалась Евгении не так уж часто, и Генка с этим справлялся. Он так и привык жить легко, не думая ни о настоящем, ни о будущем. Предшественники Генку не интересовали. И он не задумывался над тем, что систематически менять мужчин вошло у его подруги в привычку.

— Я не вещь, — говорил он Ксении, сидя в кухне на обшарпанном стуле. — Я хочу, чтобы ко мне относились как к человеку. В сущности, я готов жить для того, кто просто будет ко мне нормально относиться. У моих родителей четверо детей, и поэтому я, старший, не вырос эгоистом. Если у меня будет кто-то, кому я нужен…

И Ксения его поняла. Генка не находил себе места потому, что не знал, куда себя деть. Он ездил к дому бывшей подруги, потому что не мог отвыкнуть от мысли, что все еще ей нужен. А она сама не испытывая никаких чувств, не умела ценить и чужие. Женя Князева не отличала игрушки от живого человека. Ее не заботило, что брошенные «шурики» могут страдать и не находить себе места.

Когда Ксения стала жить у своей; подруги отношения между ней и Генкой стали почти прохладными. Он Ксению не осуждал, только огорчался, что именно ее позвали. Изредка звонил и интересовался, как дела. Когда трубку брала Женя, обязательно представлялся, надеясь, что она поговорит и с ним. Но та делала вид, что звонит человек совершенно посторонний. Одно время, когда несколько месяцев в доме не было мужчины, Ксения надеялась, что Генка вернется. С ним ей было бы проще.

— Может, он зайдет? — неуверенно спрашивала она подругу.

— Зачем? Терпеть не могу старых поклонников. Отработанный материал. Он мне не интересен.

— Разве тебе с ним было плохо?

— А с каким чувством ты перечитываешь книги? Даже любимые? Хорошо написано, но конец-то известен.

А потом у Жени появился другой, и Генка звонить перестал. Ксения сама иногда испытывала потребность с ним поговорить. Она всегда знала, когда Генка переезжал на другую квартиру, как у него дела, как жизнь. Они меняли место встречи, но суть их разговоров оставалась такой же. Он мало интересовался настоящим Жени и всегда вспоминал только прошлое. Однажды даже сказал:

— Мне казалось, что за ней кто-то следит. И я надеялся, что со мной ей будет спокойнее.

— Кто следит? — рассмеялась Ксения. — Неизвестный поклонник? Не мой бывший… Нет, точно не он. Зачем?

И она вдруг нахмурилась, вспомнив о той ненависти, которую бывший муж стал испытывать к Жене после того, как прожил с ней около года.

— Генка, а с чего ты взял, что следит? Ты его видел?

— Нет. Просто у меня всегда было чувство, что ее кто-то караулит. Присматривается, что ли.

Тогда, после разговора, Ксения об этом сразу же забыла. Впрочем, присмотрелась сама и поняла, что Генке показалось. За Женей никто не следил. Ксения не чувствовала никого постороннего. Машины за подругой не ездили, никто ее не преследовал, любовных писем не присылал — значит, причин для беспокойства нет.

А теперь, когда подругу убили, Ксения, сидя в Генкиной квартире, вдруг вспомнила:

— Генка, а что ты следователю расскажешь? Всю правду будешь говорить? Что был на стадионе в тот день, когда ее убили. И как тебе казалось, будто за ней кто-то следил.

— Ерунда это, ведь и я сам за ней следил. Подумаешь, ну походил кто-то из бывших возле ее подъезда… И перестал. Тем более что потом этого уже не было. А насчет того, что я был на стадионе… Ты могла бы об этом никому не говорить?

— Ты серьезно?!

— Вполне.

— Тебя же вспомнят, Генка!

— Все равно они ничего не докажут. Ножом, в толпе.

— Ты что, все видел?!

— Допустим.

— И близко ты был?

— Да.

— Но почему?!

— Мне надо было с ней кое о чем поговорить…

Ксения даже растерялась. Похоже, что в тот день на стадионе было много знакомых Жени. Только ее, Ксении, бывший муж в этом не признался, но на работе-то его не было. Но и правды не сказал. А вот Генка открыто говорит, что пришел посмотреть матч.

— А где в это время была твоя жена… когда убили Женю? — спросила его Ксения.

Генка сразу же насторожился, ответил колюче:

— Какая разница?

— Ну как же? Вы вместе пришли, вместе сидели на трибуне, вместе…

— Слушай, ради Лидуши я много чего могу сделать, поняла? Я всю жизнь искал человека. Че-ло-ве-ка. Не как Женька, а настоящего. Женщину искал, жену. А Женька просто дрянь… Собака на сене. Поздно я ее понял.

— Она что, предложила тебе вернуться, когда узнала, что ты женился?

— Нет.

— Тогда что?

— Чем меньше будешь знать, тем меньше проболтаешься.

— Разве мы не друзья?

— Черри, ты почти ребенок. Ты своеобразно вышла из состояния стресса: впала в детство. Не всем так повезло.

— Не хочешь — не говори, — обиделась Ксения.

— Но тем не менее мы друзья. Поэтому не выдавай меня.

— Я и не хотела. Но к тебе все равно придут.

— У них работа такая: проверять все связи убитой. Надеюсь, что при жене они о Женьке говорить не будут. Как думаешь, может, самому взять и прийти? Мол, узнал от тебя, решил опередить события, поскольку скрывать мне нечего.

— Как хочешь. Кстати, ты знал о завещании?

— О каком еще завещании?