ШЕКСПИР ЛЕВА (Нине). Нинок, ты помнишь? Шквал аплодисментов На «Маяковской» станции, а я На эскалаторе, как ангел, поднимаюсь. НИНА ЛЕВА
Ну, Нинок! А после в ресторанчик театральный Заходим вместе. Там сидят друзья. Вот столик, Толик, Вася наколбасил… Друзья, хотите, я стихи прочту? НИНА Пол-литра ставь, дружочки отвечают. ЛЕВА Несправедлива ты, моя любовь! Внезапно прекращается танец чудовищ. Чудовища с диким воем бросаются к трону Плутона. КЕРБЕР Папаша, чую – близится тревога! Все шесть ноздрей, как ласточки, трепещут! Какой-то тип сейчас Харона стукнул, Стикс пересек и вроде прет сюда! ПЛУТОН На перехват немедля, ребятишки, Вы отправляйтесь. Ну а мы продолжим Соревнованье яростных поэтов, Спокойствие и разум соблюдя. (Бьют в гонг.) ДИОНИС Продолжим дальше спор, а секундант Пусть от весов подальше лучше будет. Должны решить вы – кто такой поэт, И путь какой поэт обязан выбрать. ЭВРИПИД Поэт – избранник. На челе его Венец, невидимый коровам и лакеям. Он путь единственный – к вершинам мастерства! — Без страха и сомненья выбирает. Чаша Эврипида опускается вниз. С этого времени весы начинают вести себя крайне странно, колеблясь поочередно то в сторону Эсхила, то Эврипида в ответ на каждую их реплику. ЭСХИЛ Поэт – слуга народа своего, Слуга и вождь, на лбу его высоком Горит венец. И видеть все должны Лучи ведущего… ПУШКИН ЛЕВА А если он – обычный член Союза, Литфонда член… АНТОН Пен-клуба и гольф-клуба? Иль просто посетитель кабачка? ШЕКСПИР (задумчиво). ЛЕВА (пылко, как юноша). Пока не требует поэта к священной жертве Аполлон! (Смущенно.) Ой, Шурик, извини, тебя ненароком процитировал. ШЕКСПИР Всей жизнию своей найти ответ старался… ПУШКИН И я, мой друг, лишь этим занимался. ЭВРИПИД Поэзия для черни не нужна. Служа ее неприхотливым вкусам, Покроется коростою поэт И станет жалким лишь приспособленцем. ЭСХИЛ Дичает без поэзии народ. Становится ленивым и жестоким. А патриотов истинных тогда И днем с огнем, и ночью не отыщешь. ЭВРИПИД Народ дичает, коль над головой Пустая мгла, но дышит он иначе, Когда над городом торжественно висит Литературы золотое тело. Есть тело государства, есть народ, Поэзия и мысль – другое тело, Но если есть оно, то будет жар с небес, А если нет – другой возникнет климат. ЭСХИЛ Ты благолепье выстроил на тьме И ювелирное изделие подвесил Над холодом и мраком, над бедой. Над низким людом. Отказал в мечте, Животные оставил лишь инстинкты Своим согражданам, позволив изредка Взирать на тело дивное Жар-птицы. Поэзия, спустись, живи внизу! И слезы общие, и радость, и победы — Рассей туман и зажигай костры Свободы, разума, мечты и благородства! ЭВРИПИД Мой друг Эсхил, меня не понял ты… ЭСХИЛ Свидетель Зевс, меня назвал он другом! (Пораженные поэты смотрят друг на друга, весы качаются.) ДИОНИС Певец или пророк? Вот как стоит дилемма… Все молчат. Входит Геракл с трупом Фриниха на плече. За собой тащит на веревке свору связанных, жалобно воющих чудищ Аида. Вслед за Гераклом тихонько входят и скромно садятся в углу убиенные Алкивиадом Пробул и Агафон. Геракл сбрасывает труп Фриниха на пол. Фриних садится и причесывается. ГЕРАКЛ Привет, Плутон! Ну, задал ты задачу! Связать твою скотину нелегко Мне было, несмотря На предыдущий опыт. ПЛУТОН (гневно). Опять, Геракл, творишь самоуправство? Опять домашний скот ты обижаешь? Немедля развяжи моих животных! ГЕРАКЛ Пожалуйста! Нужны они мне очень! А ты скажи, чтоб мне вина и мяса Сюда подали. Брысь! (Развязывает чудовищ, которые тут же окружают Агафона и Пробула.) А, Дионис! Ну, как, браток, житуха протекает? Беда большая, братец, у меня — Биографа прикончил ненароком. Остался без биографа… (Смахивает слезу.) Сюда Принес его, несчастного глупышку… АРИСТОФАН ФРИНИХ |
