— Он мой командир.
— Дискеты тебе передал Лукин?
— Лукин.
— Где они теперь?
— Кто?
— Дискеты.
— У этого, у Шустрого.
— У кого, у кого?!
— У Шустрого.
— Это псевдоним?
— Я не знаю. Они его так называли.
— Кто называл?
— Бандиты.
— Какие бандиты?
— Которые меня похитили.
— Бандиты?!
— Бандиты.
— Откуда они узнали про дискеты?
— Не знаю.
— Но если дискеты у них, почему они отпустили тебя? Живым.
— Они не отпустили.
— То есть... То есть ты хочешь сказать, что они... Бойцы и их командир напряженно переглянулись.
— С кем ты был на Агрономической? С Лукиным?
— С Лукиным.
— Каковы были твои функции? Охрана?
— Охрана.
— Значит, все-таки это ты наших ребят?
— Нет! Не я!
Серия разящих ударов.
— Мы же читали протоколы. Мы же знаем, что стрелял ты! Ты?!
— Я.
— Один?
— Один.
— А на Северной?
— Нет! Снова удары.
— И на Северной.
— Гад! Таких парней!..
— Стоять! — рыкнул Борец на своих угрожающе придвинувшихся бойцов. — Как ты наших ребят? Как ты смог?..
Один?
— Я никак! Я...
— Где ты был, когда они... Когда начался бой?
— Я же говорю, я к любовнице пришел, а когда позвонили, я в шкаф...
— Сволочь!!!
Короткий, жесткий апперкот отбросил Ивана Ивановича к стене, в которую он хрустко впечатался затылком и по которой сполз на пол.
Нокаут.
Борец с ненавистью посмотрел на свою лежащую без движения жертву. И на свой разбитый кулак.
Он ненавидел этот, уже почти бездыханный, но все еще ему сопротивляющийся, рассказывающий анекдоты куль дерьма...
— Все! Амба! Похоже, ты его кончил! — тихо сказал один из бойцов.
— Ну и хрен с ним!
— Но генерал. Он же велел дождаться его...
— И с генералом — хрен. Достали все!..
История повторялась вновь. В первый раз гражданина Иванова Ивана Ивановича за попытку рассказать правду, похожую на фарс, смертным боем била братва. А теперь... А теперь черт знает кто. Но все равно до смерти...
Глава 3
— Похоже, они убили его, — доложил боец, проводивший слуховую пеленгацию.
— Как так убили?
— Так и убили! Насмерть.
— Ну-ка дай сюда свою бандуру.
Майор Проскурин потащил из рук бойца «пушку» — длинный, как ствол винтовки, и даже с откидным прикладом и мушкой микрофон, снимавший микроколебания со вздрагивающего от человеческих голосов оконного стекла.
— ...Ну что?
— Ничего. Совсем ничего.
— Но пульс-то есть?
— Вроде есть... А вроде и нет... Не пойму. Крепко ты его... Бубнили в наушниках чужие, не догадывающиеся, что их прослушивают, голоса.
— И что будем делать дальше?
— Не знаю. Надо генералу доложить. И рассредоточиваться отсюда, пока не поздно.
— Ас этим что делать?
— Если все-таки сдох — зароем где-нибудь по дороге. В лесопосадках. Там его ни одна живая душа сто лет не на дет. Туда ему и дорога. В лесопосадки.
— А генерал?
— Что генерал? Генералу самому впору рассредоточиваться.
— Он же приказывал, чтобы до него ничего...
— Скажем, что по своей инициативе помер. Что сердце выдержало.
— Ну разве что сам...
— Тогда так. Слушай мое приказание. Этого, живой он или мертвый, заворачивай в какие-нибудь тряпки, шторы или там ковер и тащи к выходу. В доме все подчисти. И передай личному составу, чтобы были готовы к эвакуации через сорок минут. Приказ ясен?
— Так точно!
— Ну тогда действуй...
Майор досадливо сбросил с ушей наушники.
— Что там? — спросил подхвативший микрофон боец.
— Хреново там. Линять они собираются.
— Куда?
— На все четыре стороны! А ты слушай, слушай. Тебя здесь слушать поставили!
Боец надел наушники. Майор вытащил из внутреннего кармана пиджака мобильный телефон и, отойдя в сторону, набрал номер генерала Трофимова.
— Товарищ... Иван Михайлович.
— Ты где?
— Все там же. Я на даче.
— Понял. Что у тебя? На даче.
— Боюсь, наша помощь запоздала.
— То есть?
— У нашего приятеля, того, что заболел, резко ухудшилось состояние.
— Насколько серьезно?
— Очень серьезно. Боюсь, что больной не выживет.
— А его друзья?
— Друзья с дачи хотят уйти. И его прихватить.
— Когда?
— Минут через сорок.
— Черт! Сколько друзей возле больного?
— Как и прежде, пять. Пять друзей.
— Вы способны оказать помощь... больному своими силами?
— Будет зависеть от обстоятельств. Но дополнительные силы нам бы не помешали.
— Тебя понял. Помощь прибудет. Если успеет. На всякий случай будь готов к самостоятельным действиям. Как там у тебя с медицинским обеспечением?
— С обеспечением более-менее нормально. Расходных материалов маловато. Ну там одноразовых шприцов, бинтов, йода... Если операция затянется, боюсь, их может не хватить.
— Понял тебя. Расходные материалы захвачу. Вплоть до хирургического инструмента и наркоза. Так что жди меня минут через 30-35. Сам в дело не ввязывайся. Если опоздаю — действуй по обстановке...
— Вы сами тоже будете?
— Буду! Жди!
Майор убрал телефон и вызвал «замка».
— Товарищ майор, заместитель командира капитан Свиридов по вашему приказанию...
— Вот что, капитан. Я тут генералу звонил. В общем, готовься к операции. Прикинь, как бы можно было половчее выдернуть тех ребят с дачи. По возможности, без стрельбы и лишних свидетелей. Кстати, как там с соседями?
— С соседями все в порядке. В ближайших, с окнами, выходящими на дачу, домах никого нет. С автострады дача не просматривается. Дорожку, по которой местные ходят в магазин, мы взяли под контроль. Так что вероятность утечки информации сведена к минимуму.
— Все равно желательно без шума.
— Если без шума, то лучше внутри. В доме.
— Ну, значит, в доме. Осмотри подходы, определи пути проникновения, организуй страховку... Ну, в общем, ты лучше меня знаешь, что делать. Справишься?
Капитан в ответ неопределенно пожал плечами.
— Каким временем я располагаю?
— Никаким не располагаешь. О готовности доложишь через пятнадцать минут.
— Но... товарищ майор... Пятнадцать минут...
— Что такое? Что ты там мямлишь?
— Товарищ майор! За пятнадцать минут поставленную задачу выполнить невозможно. Пятнадцать минут мало, — доложил капитан. — На выполнение данной задачи в полном объеме требуются несколько часов и втрое больше личного состава. Данная задача...
— Пятнадцать! И ни секунды больше! Потому что через тридцать пять минут они уходят. А нам еще на исходные выходить. Все! Повторите приказание.
— Есть доложить через пятнадцать минут!
— Ну вот так-то лучше будет.
— Разрешите идти?
— Иди, иди. Слышь, что у тебя нового? — обратился майор к «слухачу». — Что там у них происходит?
— Судя по шумам, какие-то передвижения на втором этаже.
— Какие передвижения?
— Точно сказать не могу. Шорох шагов, шуршание ткани...
— Какой ткани? Каких шагов? Где те шаги ходят?
— Не знаю.
— Ну так узнай! На хрена мне «слухачи», которые ни черта не слышат! Старухи в коммуналке больше слышат. Причем без всяких там «пушек»! Ты мне доложи, кто из них куда перемещается! И где они останавливаются. Скажи, сколько их, в каком помещении располагаются. Если не хочешь, чтобы я тебе голову вместе с наушниками отвинтил! Понял?
— Так точно! Понял.
— Ну так действуй. Личному составу через полчаса на штурм идти, а я не знаю местоположение противника! Я так пол-отделения не за хрен собачий положу! Слушай, «слухач». Слушай. В каждое окно, в каждую щель своими ушами влезь! На тебя теперь вся надежда. Только ты теперь можешь нас от лишних потерь уберечь! Слушай, «слухач»! Слушай...
Глава 4
Иван Иванович очнулся. И снова в темноте. На этот раз темнота пахла пылью и шерстью. И еще эта темнота была очень тесной. Такой, что рукой не пошевелить.
