— Мне надо подумать.

— Хорошо. Мы не торопим. Как только вы решите с нами сотрудничать, позвоните по этому телефону... Генерал Трофимов скинул наушники.

— Охренели янки! Киллеров нанимают! Интересно, кого они собираются шлепать?

— Причем в международном масштабе, — подсказал майор.

— Нет, что-то здесь не то. Не стали бы они тащить из России просто киллера. Здесь какая-то хитрая комбинация. Очень хитрая. И очень перспективная.

— И когда теперь вести Иванова в тир? — мрачно спросил майор.

— Не знаю, когда! Я только знаю, что нам на Иванова клюнула какая-то добыча. Очень крупная добыча! И еще знаю, что выудить ее мы не сможем. Потому что не успеем! Потому что нас с тобой завтра отправят в отставку.

— Или в тюрьму.

— Или на кладбище.

— И что делать?

— Думать! Искать возможность отразить или отвести удар, сохранив при этом Иванова, необходимого нам для раскрутки Дяди Сэма.

— А если проверка сумеет найти Иванова до того, как мы что-нибудь придумаем?

— Не сумеет. Потому что ты его так запрячешь, что ни одна живая душа не найдет! Пусть даже это душа прокурора. Запрячешь?

— Запрячу!

— ...запрячу! В тюрьму запрячу! До конца жизни за такое разгильдяйство! — кричал, все более себя распаляя, начальник начальника генерала Трофимова. — Вы же меня подставили! Вы же всю ФСБ подставили!

Рядом с ним совершенно спокойно и совершенно безучастно сидел человек в гражданском пиджаке.

— Теперь, по вашей милости, нас в хвост и в гриву! Меня в хвост и в гриву...

— Довольно, — сказал безучастный гражданский. И повернулся к генералу Трофимову. — Я должен информировать вас, что назначен для проведения расследования по факту гибели работника городской администрации Анисимова. В связи с чем я вынужден подвергнуть вас задержанию.

— Но это незаконно. Вы...

— До выяснения всех обстоятельств дела вы будете помещены в следственный изолятор. Если у вас есть оружие, прошу его сдать.

— Оружие в сейфе.

— Тогда прошу пройти со мной...

Недооценил генерал прыти своих коллег. Не стали они ждать и валять его по коврам. Сразу потащили в следственный изолятор. Похоже, убийство Анисимова задело интересы очень высоких людей. И значит, теперь ему, генералу, и его людям придется очень туго! Теперь за них возьмутся всерьез.

В приемной генерала ждал конвой. Правда, очень интеллигентный конвой — двое парней в штатском, которые вежливо попросили идти его впереди себя. И даже не приказали заложить руки за спину.

На том вежливое обхождение и закончилось.

— Я тебя сгною на параше! Я тебя к стенке прислоню! — орал и матерился следователь отдела по расследованию преступлений, совершенных работниками российских спецслужб. — Урою на... и на...

На языке следствия его поведение называлось акцией предварительного устрашения.

— Ну все, считай, что ты уже гниешь в могиле! Потому что вляпался ты по самые!.. Теперь я тебе все кишки на шомпол намотаю! Потому что право имею! Давить таких гнид, как ты! Тебя давить! Который вместо работы создал отдел наемных убийц!..

— Может, хватит? — прервал словесный поток генерал Трофимов. — Я же не новичок в этом деле. Чтобы не понять, чего ты тут надсаживаешься.

— Что?!

— Хватит, говорю, юродивого изображать.

К генералу подскочил стоявший возле двери боец и ударил открытой ладонью по лицу.

Неаргументированные удары по лицу тоже входили в прейскурант методов первичного устрашения. Громкие и болезненные пощечины причинить вреда не могли, но на новичков действовали безотказно. Потому что унижали и доказывали, что можно не только ладонью и не только по лицу.

Но генерал не был новичком. Он прекрасно понимал, что с ним здесь делают. И прекрасно понимал, что то же самое где-нибудь в соседнем кабинете делают с майором Проскуриным и с его бойцами. Чтобы добыть у них и на них компромат.

И еще генерал понимал, что пощечинами здесь не обойдется, потому что это не следствие, а нормальная разборка. В которой ему и его людям уготована роль зерен между жерновами. И если не броситься в атаку, то эти жернова всех их перемелят в пыль.

— Будет орать! — гаркнул генерал так, что стекла на окне задребезжали. Потому что тоже когда-то вырабатывал командный голос.

Следователь осекся.

— Чего вопишь? — уже тихо повторил генерал. — Запугать меня хочешь? Так не выйдет. Потому что я все эти твои приемчики знаю. Сам использовал. Если еще раз пасть раззявишь, я вообще все позабуду. По причине сильного испуга от твоих криков. И тебя твое начальство за чрезмерное усердие взгреет по первое число.

— Что?! Что ты сказал, гнида?! — взревел следователь.

— Я дело сказал. Тебе крик нужен? Или показания? Если крик — то ори. Если показания — то давай поговорим.

— Хорошо, поговорим, — вдруг согласился следователь. И перестал орать и выпучивать глаза. Потому что орал не от того, что хотел орать. — Мне нужно задать вам несколько вопросов.

— Тебя интересует Иванов?.

— Иванов.

— Я тебе отвечу, что не знаю, где он. Потому что он, по неизвестной мне причине, скрылся с места покушения, и больше мы его не видели. И не вздумай мне по секрету сообщать, что мои люди рассказали что-то другое. Я все равно не поверю.

— Не буду. Ваши люди молчат. Пока молчат.

— Что тебя еще интересует?

— Кто готовил покушение на Анисимова?

— Никто! Мы готовили инсценировку покушения. А не покушение!

— Кто в таком случае убил Анисимова?

— Не знаю. Но в том числе мог и Иванов.

— Иванов?!

— Да. Я не исключаю возможности, что Иванов в последний момент подменил холостые патроны боевыми и произвел выстрел на поражение. И еще несколько выстрелов в охранников. Ведь охранников он убил. А мы ему патроны давали холостые.

— Зачем он стрелял в охранников?

— Возможно, подумал, что это люди заказчика.

— Разве вы не контролировали его действия?

— Только до подъезда дома.

— Почему?

— Потому что нашей главной задачей было не спугнуть заказчиков убийства, которые наверняка следили за ним. И потом, зачем нам было контролировать Иванова, если мы не собирались убивать Анисимова? Ему надо было лишь подняться на крышу и изобразить выстрел.

— Который убил Анисимова!

— Ну, значит, будем считать, что Иванов переиграл нас. Или что нас и Иванова переиграл кто-нибудь другой. Такую версию вы прорабатывали?

— Прорабатывали.

— Пули идентифицировали?

— Идентифицировали.

— И что?

— Анисимов и охранники убиты из одного и того же оружия!

— Что?

— Чему вы так удивляетесь? Ведь вы сами не исключали, что он подменил патроны.

— Значит, по-вашему, выходит, что убийца он?

— По-нашему, выходит он.

— Ну, значит, он! — быстро перестроился генерал. — И теперь понятно, почему он скрылся с места происшествия и прячется неизвестно где. От вас. И от нас.

— Вам не кажется, эта версия неубедительна? Насчет стрелка-одиночки.

— Не кажется. Может, у него с этим Анисимовым были личные счеты. Может, он не хотел жениться на его забеременевшей дочке.

— Прекратите!

— Прекращаю.

— Я задам вам еще несколько вопросов.

— Задавай.

— Что вы знаете о прежних делах Иванова?

— Почти ничего. Слышал, что он убил нескольких человек на улице Агрономическая и в поселке Федоровка. — Как вы думаете, почему он убил этих людей?

— Потому же, почему убил Анисимова. Потому что отменный стрелок.

— А я считаю, что есть какой-то, объединяющий все эти преступления, мотив.

— Ну какой мотив? Нашел парень пистолет... Вот вам и мотив, для всех случаев... Впрочем...

— Что «впрочем»?

— Ничего! Я отказываюсь давать показания. Вам.

— Мне?

— Да, именно вам. Я хочу говорить с вашим начальником. А лучше с начальником того начальника.

— Это невозможно. Потому что следствие веду я.

— Это возможно. Потому что я делаю заявление, что знаю, где находится Иванов. Я один знаю! Но вам не скажу.