В вестибюле курили и трепались следователи, оперы, криминалисты и прочий милицейский люд.

— Что, надоело?

— Так ведь уже третий за полгода. И все говорят одно и то же. «...Мы будем повышать производительность труда путем выдавливания из следователей дополнительных соков с мякотью, будем расширять штат за счет выбивания новых ставок Для близких родственников нового начальника и будем повышать материально-техническую базу, создавая предпосылки Для более качественной работы следователей...»

Дверь, ведущая в зал, приоткрылась, выпуская очередного «бегуна».

— ...для более качественной работы следственного аппарата... — завершил фразу докладчик.

Все стоящие в вестибюле милиционеры дружно грохнули.

— Ну ты даешь!

— А вы что хотите — опыт. Который сын ошибок трудных.

Старков, как и все, вытащил сигареты и закурил.

— Слушай, Генка, тут дело одно есть интересное... — протиснулся к нему один из «важных» следователей.

— У меня своих интересных — ложкой не расхлебать.

— Да я не в этом смысле. Я в смысле, что, может быть, для тебя интересное.

Старков насторожился. И сигарета в его руках стала слегка подрагивать.

— Полтора десяка трупов с огнестрельными ранениями область головы и сердца? — спросил он.

— Да нет. С чего ты взял? Всего лишь четыре. И без огнестрельных.

Следователь Старков с видимым облегчением перевел дух.

— От чего они погибли?

— От ударов тупыми предметами в область головы, шеи туловища. Похоже, здорово их помолотили, прежде чем кончить.

— Кто такие?

— В том-то все и дело. Не уголовники они. И не граждане. Я их как только первый раз увидел, сразу понял, что здесь дело нечисто. Все как на подбор, крепкие, накачанные. Видел бы ты их бицепсы...

— Спортсмены, что ли? Качки?

— Да нет, не качки. Военные. По виду — спецназ. Ну я тебе точно говорю — спецназ. Одного взгляда достаточно, чтобы понять.

— По бицепсам понять.

— Не только. Мы еще документы при них нашли. Пропуска какие-то мудреные. С красными армейскими звездами, как в военном билете. Ну я сразу по изъятым на месте преступления документам запрос в Министерство обороны послал. И знаешь, что они мне ответили?

— Что?

— Что данная категория военнослужащих проходит в архивах под грифом «совершенно секретно» и для получения информации по ним надо иметь особый допуск. Или надо обращаться в Министерство обороны специальным письмом от Министерства внутренних дел на уровне первых заместителей! А на меньшее они не согласны! Чуешь?

— Круто задирают.

— Вот и я говорю. Обычно письма туда-сюда неделями гуляют, а тут ответ пришел чуть не через день. Причем не по почте. Они к нему ноги приделали. Майорские.

— Какие ноги?

— Специального курьера прислали. Майора. С планшетом и пистолетом на боку!

— Ну, значит, ты их крепко зацепил.

— Крепче, чем ты думаешь! Я еще прочитать письмо как следует не успел, как прибыла специальная военная команда с приказом, подписанным замминистра обороны и нашим генералом, и изъяла своих покойников из морга. Там их еще даже распотрошить не успели.

— Да-а!

— Это еще не конец. Сегодня прихожу, а дела нет!

— Ты что? Украли, что ли?

— Изъяли! Но считай, как украли! Даже меня в известность не поставили. Согласно предписанию Министерства внутренних дел и распоряжению моего непосредственного начальства. Короче, дело передано в ведение военной прокуратуры для производства дальнейшего расследования и последующей передачи в военный трибунал.

— Сурово.

— А где их убили, знаешь?

— Где?

— На персональной даче генерала. Тоже совершенно секретного. К которому на кривой козе не подъедешь.

— А если через министерство?

— Я тоже подумал, что через министерство. Только поздно уже через министерство.

— Почему?

— Потому поздно! Потому что того генерала уже нет. Умер он. Причем в тот же самый день, что и прочие секретные военные.

— Отчего умер? Убили?

— Нет. Сам умер. По собственной инициативе. Застрелился в собственном кабинете.

— Откуда ты знаешь?

— У меня свояк в их системе работает. Ему приглашение пришло. На похороны. Того самого генерала. Он мне все подробности и сказал.

— Так получается, ты сейчас не у дел?

— Вообще дел хватает. Но без этого — точно. Забрали и даже ничего не объяснили.

— Не повезло.

— Не повезло... А может, наоборот. Ты знаешь, я иногда думаю — ну и черт с ним. Может, и хорошо, что забрали. А те там такие трупы, что греха не оберешься. Ну их, военных.

— Тоже верно. Только скажи, ты меня зачем искал? Я здесь при чем? Мне-то вся эта история чем должна быть интересна?

— Ах, ну да! Я же тебе самого главного не сказал. Для тебя главного. Дело у меня, как я тебе уже сказал, изъяли. Но не все. Я много куда успел разных бумажек поразослать. И ответы стекаются, естественно, на мой адрес. Ну ты сам понимаешь — маховик следствия я в первые дни подраскрутить успел, и сразу его не остановишь. Так вот, приходит мне ответ из дактилоскопической лаборатории, куда я все «пальчики», обнаруженные на месте преступления, в свое время отсылал.

Следователь Старков почувствовал, как от дурного предчувствия у него выступил и противными холодными каплями пополз по спине пот.

— "Пальчиков" там немного было. Почти и не было совсем. Гражданских бабы с мужиком, которые там были, и еще одни...

— А погибших? — спросил Старков, оттягивая приближающийся страшный момент.

— Военных, как ни странно, не было. Словно они в перчатках там были или протерли все. Или кто другой протер. В общем, их отпечатков не было. Только бабы, мужика и еще одни...

— Чьи?

— В том-то и дело. Понимаешь, их сверили с картотекой... и они... они совпали... с «пальчиками», которые проходили по твоему делу... Вернее, по нескольким делам... Что с тобой, Гена? Что случилось?

Гена привалился спиной к колонне.

— Дальше!

— Что дальше? Дальше ничего. Я все сказал.

— Ты передал результаты военным?

— Конечно, передал. Как я мог не передать, если дело ведут они.

— Что еще?

— Вот я и думаю. Может, тебе с ними задружиться, раз у вас одни и те же «пальчики» по делам проходят? Глядишь, совместными усилиями вы его быстрее скрутите? Да что с тобой в конце концов?

— Что?

— Ты бледный весь. Как покойник.

— Ничего. Пройдет. Душно тут.

— Может, и душно. Народа вон сколько набилось. И все с сигаретами.

— Скажи мне, а те баба с мужиком? Которых отпечатки? Они кто такие?

— А шут их знает. Баба вроде как жена застрелившегося генерала. А он вообще не понять кто. Возможно, ее ухажер. А может, еще кто.

— У тебя их адреса есть?

— Ну есть, конечно. А зачем они тебе?

— Хочу им несколько вопросов задать.

— Ты бы лучше не рисковал. Они теперь не по нашему ведомству проходят. Как бы скандала не вышло.

— Не выйдет. Я тихо. Надо же мне узнать подробности по моему клиенту.

— Ну смотри. Если что...

— Если что, ты мне ничего не говорил, я не слышал. И вообще мы незнакомы.

— Записывай...

Следователь Старков не стал дожидаться конца торжественного, по случаю вступления в должность нового начальника, собрания. Хотя знал, что в конце всех пересчитают по головам и сделают соответствующие оргвыводы.

Следователь Старков набросил на плечи плащ и побежал к воеи машине, сжимая в руке бумажку с адресами. Он не подумал до конца, для чего бежит. И что он будет говорить, когда добежит. Он даже не подумал, стоит ли вообще бежать, рискуя влечь на себя недовольство зеленопогонной прокуратуры и заполучить еще одно безнадежное дело. Но тем не менее остановиться он уже не мог.

Потому что... не мог! Первый адрес он отыскал быстро, так как он находился в центре города, в престижном, отстроенном военными районе.

Вначале отыскал дом, потом подъезд и квартиру.

Дверь открыла бальзаковских лет, но еще симпатичная, в строгом темном платье дама. Именно дама, а не женщина.