— Тактические ошибки не имеют значения, пока есть возможность их скрыть и исправить, — подчеркнул он. — Пойду-ка послушаю новости.

Наверху он откинулся в кресле, открыл для приема свой мозг и принялся извлекать из эфира голоса из сектора Веги. Это оказалось непросто. Слишком многие говорили одновременно.

— …ТРЕХНОГИЕ КУЗНЕЧИКИ РЕМИСА ПРЯЧУТСЯ В БОЛОТАХ И ОТКАЗЫВАЮТСЯ ОТ КОНТАКТОВ С ДЕНЕБИАНАМИ. ДЕНЕБИАНАМ, КАЖЕТСЯ, ПЛАНЕТА ПРИШЛАСЬ НЕ ПО ДУШЕ. ГОТОВЯТСЯ К ОТЛЕТУ…

— …ВОЗДЕЙСТВОВАЛИ НА ПИЛОТОВ И ПОВЕРНУЛИ КОНВОЙ К ЗЕБУЛАМУ; ЭТО СВЕРХНОВАЯ В КВАДРАТЕ ПЯТЬДЕСЯТ ОДИН. ОНИ ЛЕТЯТ ПРЯМО В ПЕКЛО, НО СЧИТАЮТ, ЧТО ИДУТ ПО НУЖНОМУ КУРСУ…

— …Я ПОПРОСИЛ. ОН ОТКАЗАЛСЯ СТОЛЬ КАТЕГОРИЧЕСКИ, ЧТО ДАЖЕ СМУТИЛСЯ. КОГДА ОН СОБРАЛ НАКОНЕЦ СВОИХ СОВЕТНИКОВ, БЫЛО УЖЕ ПОЗДНО. МОМЕНТ УПУЩЕН. ПРИДЕТСЯ ОПЯТЬ ЖДАТЬ УДОБНОГО СЛУЧАЯ. ОДНАКО…

— …ЭТИ ВЕЛЬСТЕНТАЙЛЦЫ ДО СМЕРТИ ПЕРЕПУГАЛИСЬ, КОГДА ИЗ ПРОСТРАНСТВА ВЫНЫРНУЛ КРЕЙСЕР И НАБРОСИЛ НА НИХ СИЛОВОЙ КОКОН. ДЕНЕБИАНАМ ХВАТИЛО СЕКУНДЫ, ЧТОБЫ ПОНЯТЬ, ЧТО КОРАБЛЬ — ГРУБАЯ ПОДЕЛКА, А ПИЛОТИРУЮТ ЕГО ТОЛЬКО ЧТО НЕ ДИКАРИ. ОНИ ОТПРАВИЛИ ИХ НА ВСЕ ЧЕТЫРЕ СТОРОНЫ…

— …ДВЕНАДЦАТЬ ШТУК КЛИНОМ ДВИЖУТСЯ К ВЕГЕ, БЕЛО-ГОЛУБОМУ ГИГАНТУ В СЕКТОРЕ ОДИН-ДЕВЯТЬ-ОДИН, КРАЙ ДЛИННОЙ ВЕТВИ…

Он выпрямился и пристально вгляделся в ночное небо. Длинная Ветвь раскинулась в зените как прозрачная вуаль. Земляне называли ее Млечный Путь. Между этой планетой и мерцающей точкой Беги находились тысячи миров, которые могли бы отвлечь внимание кораблей. Но с тем же успехом корабли могли упорно держаться своего курса, не отвлекаясь ни на какие приманки. Поведение денебиан было непредсказуемым, если им не мешать.

То, о чем говорила Лина, произошло три недели спустя. За это время ни по радио, ни по спектровидению недавних межпланетных распрей даже не вспоминали; во всем остальном тоже не замечалось никаких зловещих тенденций. Мутантов снова показывали во всевозможных развлекательных передачах, но вечные роли героя, героини и злодея распределялись на удивление равномерно.

Далеко-далеко двенадцать длинных черных кораблей повернули на двадцать градусов вправо и сейчас приближались к восьмерке необитаемых планет маленькой двойной звезды. На какое-то время сектор Беги получил передышку.

Яркое теплое утреннее солнце светило в чистом голубом небе с полоской низких облаков на востоке.

Первым напоминанием о том, что за ошибки приходится расплачиваться, что прошлое имеет неприятное свойство вцепляться в настоящее, явился четырехместный вертолет. Он пожужжал где-то на западе и наконец приземлился около воронки, уже начавшей зарастать сорняками. Из вертолета вышел человек.

Это был молодой, хорошо сложенный юноша с открытым энергичным лицом, младший офицер разведслужбы Земли, субтелепат, умеющий зондировать чужие мозги, но не способный предохранить свой. Лина впустила его в дом. По мнению тех, кто его послал, он идеально подходил для своей миссии. Он был незащищен, а таким обычно доверяют.

— Меня зовут Грант, — представился юноша. Он говорил вслух, понимая, что мысленная беседа с настоящими телепатами поставит его в невыгодные условия. — Меня прислали сообщить, что майор Ломаке из Земной разведки хотел бы с вами встретиться, и как можно скорее.

— Это действительно срочно? — спросил Рейвен.

— Думаю, да, сэр. Мне приказано доставить вас и леди в моем вертолете, если вы согласитесь лететь немедленно.

— Вот как? Мы нужны ему вместе?

— Да, он просит и вас, леди.

— Вы не знаете, для чего мы ему понадобились?

— Боюсь, что нет, сэр. — Лицо Гранта было искренним, а незащищенный мозг подтверждал его слова.

Рейвен бросил на Лину вопросительный взгляд.

— Что скажешь?

— Я готова. — Голос ее был низкий, глаза сверкали.

Покраснев, Грант засуетился и, как мог, попытался заставить свой мозг думать о чем-нибудь другом, но тот упорно возвращался все к тем же мыслям:

«Она смотрит в меня, прямо в душу, туда, куда я прячусь от себя самого. Пусть она перестанет. Или пусть я тоже так смогу… Она большая, даже огромная — но очень красивая…»

Лина улыбнулась и сказала:

— Я возьму пальто и сумочку, Дэвид. Мы можем ехать.

Вертолет плавно поднялся в воздух и взял курс на запад. За час полета никто не произнес ни слова. Грант сосредоточился на пилотаже и держал свои мысли в пределах любезности и дисциплины. Лина изучала проносившийся под ними пейзаж так, словно смотрела на него в первый — а может, в последний? — раз. Рейвен, прикрыв глаза, настроился на дальнюю телепатическую связь.

— ДЭВИД! ДЭВИД!

— ДА, ЧАРЛЬЗ?

— ОНИ ЗАБИРАЮТ НАС.

— НАС ТОЖЕ.

Вертолет терял высоту, снижаясь к мрачному строению, одиноко застывшему на продуваемом всеми ветрами травяном поле. Приземистое, массивное сооружение напоминало брошенную энергетическую станцию.

Коснувшись земли, машина вздрогнула и затихла. Грант спрыгнул первым и смущенно помог спуститься Лине. Втроем они подошли к бронированной двери. Грант нажал спрятанную в бетонной стене кнопку. В броне раскрылся крохотный глазок, и они попали под луч сканера.

Затем, словно удовлетворившись, дверной глаз закрылся, и откуда-то изнутри стены послышался тихий механический шум — поползли в стороны запорные стержни.

— У нас тут как в крепости, — с оттенком гордости пояснил Грант.

Дверь открылась, и Рейвен с Линой вошли, оставив его снаружи наедине с вертолетом.

Обернувшись с порога, Рейвен бросил:

— Больше похоже на крематорий.

Ответить Грант не успел — бронированная плита разъединила их, стержни вдвинулись на свои места. Он немного постоял, задумчиво глядя на мощную дверь и на толстые бетонные стены без окон, затем скривился.

— Дурацкое сравнение!

С угрюмой миной на лице Грант поднял вертолет в воздух, и ему показалось, что солнце почему-то потускнело…

Перед ними тянулся коридор, и из дальнего конца его Дэвид и Лина услышали голос:

— Пройдите, пожалуйста, вперед. Вы найдете меня в комнате в конце коридора. К сожалению, не могу встретить вас лично, но надеюсь, вы меня извините.

Вполне учтивые фразы звучали безлико и холодно. Впрочем, внешность говорившего полностью соответствовала голосу.

Майор Ломаке сидел в кресле за длинным узким столом. Это был худощавый человек лет тридцати с небольшим, с голубыми глазами, смотревшими твердо и почти не мигая, и прической «ежиком». Самой примечательной его чертой была исключительная бледность: лицо его казалось восковым, и одна половина была деформирована.

Махнув рукой на единственный в комнате двухместный диванчик, Ломаке сказал:

— Устраивайтесь здесь. Благодарю вас за то, что согласились прийти. — Его голубые глаза перебегали с Рейвена на Лину и обратно. — Прошу прощения, что не смог вас встретить. Я немного не в форме. Мне трудно стоять, а тем более ходить.

— Мне очень жаль, — с женским сочувствием произнесла Лина. Майор не отреагировал.

Распознать собеседника оказалось просто. Быстрый зондаж показал, что Ломаке относится к телепатам высшей квалификации с исключительно мощным защитным полем. Его мозг был закрыт так надежно, насколько это вообще в человеческих силах. Правда, вдвоем они, наверное, смогли бы преодолеть эту защиту синхронным ударом, но, посовещавшись, решили отказаться от такой попытки. Майор, похоже, заметил их быстрый обмен мыслями, но на его бледном изуродованном лице не дрогнул ни один мускул.

Положив перед собой стопку отпечатанных на машинке листов, Ломаке продолжил тем же холодным и бесстрастным тоном:

— Не знаю, догадываетесь ли вы о цели этого разговора. Не стану также гадать, какие действия могут последовать с вашей стороны, но прежде чем мы начнем, я хочу, чтобы вы знали, что мои функции определены вот здесь. — Он легонько постучал по стопке бумаг. — Они расписаны очень подробно, и все, что я должен делать, это четко следовать этим инструкциям.

— Вы нас интригуете, — заметил Рейвен.