Профессиональная улыбка предлагающего товар торговца расплылась по его грубому лицу, когда вошел Рейвен. Кэйдер указал на кресло, молча оценивая черные блестящие волосы, широкие плечи, узкие бедра. Хоть на обложку журнала, подумал он. Вот только глаза… они как будто отливают серебром. Ему очень не понравилась эта деталь. Что-то было в этих глазах. Слишком далеко видят, слишком пронизывают.

— Так оно и есть, — без всякого выражения произнес Рейвен. — Очень даже.

Ничуть не смутившись, Кэйдер парировал:

— Как видите, я совершенно спокоен! Вы не поверите, сколько этих самых щупачей мозгов постоянно вертится вокруг. Иной раз я пошутить не могу без того, чтобы человек десять не расхохотались раньше, чем я успеваю открыть рот. — Он удостоил Рейвена еще одним быстрым оценивающим взглядом. — Я вас ждал.

— А я оказался так любезен, что явился сам. Почему вы меня ждали?

— Хотел понять, что в вас особенного. — Охотнее всего Кэйдер уклонился бы от прямого ответа; но, по его же собственным словам, он привык к телепатам. Когда твой мозг вещает на весь мир, словно диктор в воскресной передаче новостей, единственное, что остается, — согласиться, что ничего особенного не происходит. — Меня настойчиво убеждают удостовериться, что вы — исключительная личность.

— Кто убеждает? — спросил Рейвен, подавшись вперед.

Кэйдер скрипуче рассмеялся:

— Вы хотите узнать то, что можете сами прочитать у меня в мозгу?

— В вашем мозгу этого нет. Очевидно, всякий раз в целях безопасности гипнотизеры стирают информацию. Но это бесполезно. Можно стереть отпечаток, но не его след в подсознании.

— Для специалиста экстра-класса вы не очень-то сообразительны, — съязвил Кэйдер, никогда не упускавший случая приуменьшить достоинства телепатов. — То, что может сделать один гипнотизер, в состоянии отменить другой, более сильный. Когда мне нужно выкинуть из головы что-то важное, я нахожу более эффективные способы.

— Например?

— Например, вообще это туда не засовываю.

— Хотите сказать, что получаете информацию от неизвестного источника?

— Конечно. Я просил, чтобы это держалось от меня в секрете. То, чего я не знаю, я не расскажу, и никто не вытянет это из меня против моей воли. Как известно, нельзя поймать черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет.

— Похвальная предусмотрительность! — одобрил Рейвен, странно обрадовавшись. Он поймал что-то в воздухе, раздавил, затем повторил еще раз.

— Прекратите это! — повысил голос Кэйдер, обнаруживая явное недовольство.

— Почему?

— Эти болотные мошки — моя собственность.

— Но это не дает им права зудеть у меня над ухом, вы не находите? — Рейвен опять хлопнул в ладоши, уничтожив пару еле видимых существ. Остальные вились рядом легким облачком пыли. — Кроме того, их гораздо больше там, откуда они родом.

С потемневшим лицом Кэйдер встал и жестким угрожающим тоном произнес:

— Эти мошки могут причинить человеку массу неприятностей. От их укусов ноги распухают так, что становятся толще туловища. Опухоль распространяется вверх, и человек превращается в огромный слоноподобный пузырь, совершенно неспособный двигаться. Наконец, опухоль достигает сердца, и жертва погибает в мучениях. Но и смерть не останавливает процесса. Он продолжается, шея становится вдвое шире головы, а сама голова превращается в жуткий пузырь с волосами, торчащими поодиночке из раздувшегося скальпа. К этому времени глазные яблоки проваливаются на четыре, а то и на шесть дюймов. — Он замолчал, наслаждаясь красочностью своего описания, потом закончил: — Жертва этих мошек превращается в столь омерзительный труп, подобного которому не сыскать в Солнечной системе.

— Впечатляет, — холодно и бесстрастно прокомментировал Рейвен. — Весьма грустно сознавать, что вряд ли я привлеку их внимание.

— С чего вы это взяли? — насупил брови Кэйдер.

— О, по нескольким причинам. Например, какую информацию собираетесь вы от меня получить, когда я так распухну и погибну?

— Никакой. Но мне она и не нужна.

— Простительная ошибка с вашей стороны, мой друг. Вы были бы удивлены, узнав, как много жизненно важной информации вы потеряете с моей смертью. Причем потеряете безвозвратно.

— Что вы имеете в виду?

— Оставим, — отмахнулся Рейвен. — Предположим, я распух и погиб. Вы задумывались о последствиях такого эксперимента? Никто, кроме венерианского насекомоязычного мутанта, не может организовать такого конца. Насколько мне известно, на Земле вы единственный такой виртуоз.

— Да, — с оттенком гордости подтвердил Кэйдер.

— Это сужает круг подозреваемых, правда? Земная разведка взглянет на труп и тут же наставит указующий перст прямо на вас. Они называют такие вещи убийством. Обычно тут за это наказывают.

Рассматривая облачко пыли, Кэйдер многозначительно произнес:

— Если разведка обнаружит тело. А если нет?

— Тело будет, я позабочусь… Даже если вы разрежете труп на кусочки.

— Это вы-то позаботитесь? Мы говорим о вашем трупе, а не о моем.

— О том, который ни ваш, ни мой.

— Бред какой-то, — заметил Кэйдер, ощутив неприятный холодок в затылке. — Так не бывает. — Наклонившись, он нажал кнопку в столе, украдкой наблюдая за Рейвеном, как следят за лунатиком.

Сантил открыл дверь и осторожно переступил порог. Он сделал это с видимой неохотой, явно только подчиняясь приказу.

— Ты что-нибудь слышал? — осведомился Кэйдер.

— Нет.

— Пытался?

— Бесполезно. Я слышу только ваши мысли. Он может говорить и думать, но мозг его для меня недоступен. Это выше моих возможностей, и это выше возможностей любого телепата, которого я знаю.

— Хорошо. Можешь идти. — Кэйдер подождал, пока дверь закрылась. — Итак, вы новый тип щупателя мозгов, разновидность бронированного телепата. Тот, кто может разнюхивать, не подвергаясь обыску сам. Это подтверждает рассказ Грейсона.

— Грейсона? — как эхо, повторил Рейвен. Он пожал плечами. — Он знает только половину, можно сказать, почти ничего.

— Вы тоже!

— Верно. Мне надо узнать многое. — Рейвен с озабоченным видом качнулся взад-вперед в кресле, затем неожиданно спросил: — Например, кто организовал взрыв у Бакстера?

— А?

— Этим утром взлетел на воздух завод. Ужасная катастрофа.

— Ну а я-то тут при чем?

— Ни при чем, — ответил Рейвен, сразу поскучнев.

Было от чего разочароваться. Целый вихрь мыслей в считанные мгновения пронесся в мозгу Кэйдера, и Рейвен уловил их все до единой.

«Мощный взрыв у Бакстера? Какое это имеет отношение ко мне? К чему он клонит? Конечно, здорово было бы разворошить эту гигантскую свалку утиля, но мы до этого еще не доросли. Хотел бы я знать, не начали ли большие шишки там, дома, организовывать серьезные дела, не советуясь со мной? Нет, не станут они этого делать. Кроме того, нет нужды дублировать организации и секретить их друг от друга.

Но он подозревает, что я об этом что-то знаю. Почему? Шел, шел по ложному следу — и пришел? А может быть, наши дорогие, но нетерпеливые друзья-марсиане начали обделывать свои собственные делишки, да так, чтобы всю вину свалить на нас? Я бы не стал сбрасывать их со счетов. Я не слишком-то доверяю марсианам».

Вереницу мыслей прервало замечание Рейвена:

— Сомневаюсь, доверяете ли вы кому-нибудь или чему-нибудь, кроме своих клопов. — Он скосил глаза на все еще вьющееся рядом облачко, а затем его взгляд заскользил по комнате, изучая ящички, шкатулки, вазы, сундучки, оценивая мощь их содержимого. — Но в один прекрасный день даже они вас не уберегут. Потому что клопы всегда остаются клопами.

— Насекомые — это сила, не забывайте! — прорычал Кэйдер. Он не помнил себя от гнева. — Вы прочли все мои мысли. Я не могу их скрывать. Теперь вы знаете, что эта история с Бакстером не имеет ко мне никакого отношения. Я в этом деле не замешан!

— Охотно допускаю. Я даже уверен, что ни один гипнотизер не протер тряпкой вашу мозговую доску, иначе вы не были бы так возмущены и откровенны. — Рейвен задумчиво потрогал мочку уха. — Час назад я держал бы пари, что это ваша работа. Выходит, проиграл. Благодарю за экономию моих денег.