— Нина Алексеевна, вы никого не ждете в гости?

   — В общем-то никого, — удивилась Нина. — А что такое?

   — Юноша к вам рвется какой-то,— сообщил охранник. — Сергей Семенихин называется.

   — Я такого и не знаю, — призналась Нина. — Может, по ошибке кто?

— Сейчас я ему трубку дам. Нина услышала:

   — Нина Алексеевна, мы с вами знакомы. Я Сергей Семенихин, из прокуратуры. Вы утром у нас были, я вам свой компьютер показывал.

   — Конечно-конечно, — улыбнулась Нина. — Проходите, Сережа, я вам сейчас открою.

   Она подтвердила свое приглашение охраннику и пошла открывать.

— Кто это? — мрачно спросила Аня.

   — Кавалер на свидание, — усмехнулась Нина. — Тебе назло.

   Аня фыркнула. Когда Нина вышла, она взяла в руки пульт дистанционного управления и переключила телевизор снова на лесбийский фильм, увеличив звук. Это даже показалось ей забавным, и она усмехнулась.

   Нина открыла дверь и увидела Сережу. Тот выглядел понуро, но попытался улыбнуться.

   — Здравствуйте, Нина Алексеевна,— сказал он, кивнув. — Можно?

— Входите, Сережа. Что же вы не позвонили?

— У меня были причины, — буркнул Сережа. — Что это? Из гостиной доносились вздохи и стоны.

   — Это моя сестра хулиганит, — объяснила Нина. — Проходите в кабинет, я сейчас приду.

   В гостиной она дала Ане подзатыльник и отобрала неприличную кассету, потом прошла в спальню и переоделась. Когда она вошла в кабинет, Сережа уже сидел в кресле и листал журнал на английском языке.

   — Вас Турецкий послал?— спросила Нина, садясь в кресло напротив.

   — Нет, Нина Алексеевна, — сказал Сережа. — Я к вам, так сказать, по собственной инициативе.

— Вот как? — удивилась Нина.

   — Я сейчас все расскажу, — кивнул Сережа и помялся. — Машина у вас классная, — добавил он, кивнув на компьютер.

   — Эта? — переспросила Нина. — Я совсем не умею им пользоваться.

Сережа кивнул, собрался с духом и начал:

— Нина Алексеевна...

— Погодите, — перебила его Нина. — Вы чаю не хотите?

   — Хочу, — сказал Сережа, — но не сейчас. Дайте я скажу, а потом сами решайте, можно ли меня поить чаем.

   — Вы меня просто интригуете, — улыбнулась Нина. — И еще я хотела заметить, что хотя я и выгляжу столь ужасно, но я не намного старше вас, Сережа. Называйте меня просто Ниной.

   — Выглядите вы прекрасно, — сказал Сережа. — Я даже не ожидал, что вы так выглядите.

— А как вы ожидали? Он улыбнулся.

   — Я кикимору ожидал, — признался он. — Я даже не поверил, когда вас увидел.

Нина озадаченно вскинула брови.

   — Я что-то ничего не понимаю, Сережа. Вы ждали... меня?

   — Да, — сказал Сережа. — Вас, Нина. Видите ли, в чем дело... Я все знаю про вас. Я вас вычислил и ждал, когда вы появитесь. Я ничего не знал про все эти штучки с заграницей и потому был поначалу сбит с толку. Но теперь я разобрался и не мог не прийти к вам. Нина, ведь это вы — Бэби?

   Некоторое время Нина ошеломленно молчала, а потом спросила:

— Что вы от меня хотите? Сережа тяжело вздохнул и ответил:

— Ничего. Просто я люблю вас.

   На допросе Чекалин повел себя совсем не так, как его приятель Тверитин. Чуть ли не в самом начале он решительно заявил:

   — Начальники, имейте в виду, я владею крутой политической информацией. Везите меня в Москву, потому что я вам не по зубам.

   — Вот это мне нравится, — отреагировал я. — Прямо и открыто, без всяких там околичностей. А за наши зубы ты не беспокойся, Чекалин, они и не такую информацию выдерживали. Излагай по пунктам, посмотрим, что мы сможем для тебя сделать.

   Услышав свою фамилию, он замер и некоторое время соображал, что бы это могло для него значить. Потом медленно вздохнул и спросил:

— Значит, вы на меня нацеленно вышли, так, что ли?

   — Дружок у нас твой сидит, — объяснил я. — Андрюша Тверитин. Знаешь такого?

   — Андрюха скорее язык проглотит, — сказал Чекалин. — Эх, ведь чуяло сердце-то...

Он с досады покачал головой.

   — Чувствовал я, что тут какой-то подвох есть, клянусь! Деньгами купился, козел старый, да на дом родной захотелось посмотреть. Вот и посмотрел.

   Он закурил сигарету и, выпустив первую затяжку дыма, спросил:

   — Что, голуби, кончать меня будете?.. При попытке к бегству?

   Такая постановка вопроса показалась мне неожиданной, но Слава сообразил сразу.

   — Так ведь как посмотреть, — сказал он. — Кому-то ты кость в горле, а кому-то и козырный туз в рукаве. Как себя поведешь еще.

   — Правильно поведу,— сказал он.— Мне дергаться смысла нет, я не пацан. Шесть лет в комитете оттрубил.

Я кашлянул и сугубо официальным тоном задал вопрос:

   — Гражданин Чекалин, признаете ли вы свое участие в убийстве капитана милиции Ратникова в марте прошлого года?

   — Ну ты даешь, — усмехнулся Чекалин. — Сразу весь банк взять хочешь, да? Ты мне сначала посули чего-нибудь, а потом вопросы задавай.

   — Посулить?— переспросил Грязнов, сощурившись.— Ты еще торговаться будешь, гнида? Ты маленьких детей ножом колол, а мы тебе чего-то еще посулить должны, да?

   — Спокойно, — поднял руки Чекалин. — Не заводись, командир, не надо... Я тоже заводной, понимаю твои чувства, но все хорошо в меру. По тому убийству дело закончено, и юридически вы ко мне никаких претензий предъявить не можете.

   — Следствие возобновлено по вновь открывшимся обстоятельствам, — сказал я авторитетно. — Так что оставим в покое юриспруденцию и поговорим о фактах. Хочешь, чтоб мы организовали твое опознание?

   Я бессовестно блефовал, но по-другому и не мог. Некому уже было опознавать Чекалина с Тверитиным, все свидетели благодаря стараниям нашего славного друга Бэби отошли в мир иной, но сами бандиты знать этого не могли, и мы этим пользовались. Чекалин изменился в лице:

   — Тоже не хилый вариант, если подумать. Майор, который нас на дело приказом направлял, давно уже покойник, так что я всегда могу сослаться на его своеволие. Ну получу я свой червонец, и что?

   — За убийство малолетних детей — червонец? — усмехнулся Грязнов.

   — Да хватит тебе про детей-то! — рявкнул сердито Чекалин. — Никто не хотел их убивать, неужели не понятно!..

   — Довольно об этом, — вмешался я. — Хотел — не хотел, это суд будет решать, не мы. Нам же надо определить, что за сволочь вас на этого капитана навела и с какой целью?

   — А вот это уже разговор другого масштаба, — бросил Чекалин весело.— Хотел бы я знать, что вы можете мне предложить?

   — Давай серьезно, Чекалин, — я старался говорить как можно убедительнее. — Этот большой человек о твоем аресте еще ничего не знает, но что будет, когда он узнает?

   — Тогда и начнется самая торговля, — ввернул Чекалин уверенно.

   — Или проволочная петля в тюремном туалете, — возразил я.

   Он бросил на меня быстрый взгляд, по которому я понял, что и этот вариант не является для него открытием.

   — На вас, ребята, надеюсь, — сказал он. — Ежели вы меня из самого Ирана вытащить сумели, значит, очень я вам нужен.

   — И мы тебе тоже, — сказал Грязнов. — Ты учти, козел, что ведь мы с твоим большим человеком и договориться можем.

   Он устало потер пальцами глаза, проморгал, я и спросил:

— Ну и что вы от меня хотите?

   — Фамилию твоего большого человека, — спросил Грязнов.

— Ну, с этим торопиться не следует, — сказал Чекалин.

— Опоздать можешь, — бросил Грязнов. Чекалин усмехнулся.

   — Ну что вы насели на меня сразу с первого допроса? Дайте освоиться, оклематься, с соседями по камере потолковать. Короче, поехали, ребята, в Москву.

Грязнов посмотрел на меня понуро, и я кивнул.

— Пойду распоряжусь о машине с конвоем. Он вышел, а Чекалин промолвил ему вслед: