— Вы сами об этом позаботились?

— Нашлись люди. Что вас еще интересует?

   Он и так сказал мне слишком много, и даже если бы у меня еще оставались вопросы, я бы не стал их задавать. Мы очень сухо распрощались, и я оставил его роскошный кабинет.

   А по возвращении меня ждала бумага из ФСК, где сообщалось, что бывшие сотрудники Краснодарского краевого управления службы безопасности лейтенант Георгий Чекалин и лейтенант Андрей Тверитин действительно были завербованы в состав добровольческого формирования для ведения боевых действий в районе Нагорного Карабаха на армянской стороне. Оба пропали там без вести в первые же дни. Предполагается гибель во время боевого задания.

   Нина добилась своего, Аня снова проживала вместе с ней. Она и сама не знала, зачем ей это понадобилось, но, видимо, ей нужно было все время проявлять заботу о ком-то слабом и беззащитном. Аня для этого вполне подходила.

   Жизнь их на Юго-западе была весьма бестолковой. Ели, пили, смотрели телевизор, гуляли в лесополосе неподалеку, ходили по магазинам. Спали раздельно, и, хотя Аня то и дело порывалась перевести отношения в большую близость, Нина ее грубо осаживала.

   — Вот родится у тебя малыш, — говорила она мечтательно, — и будут у него сразу две мамы. Не так уж плохо, а?

   — А на что мы будем жить? — спрашивала Аня, которая уже длительное время не показывалась на работе.

   — Как-нибудь, — отвечала Нина. — А то давай уедем отсюда, а? К югу поближе. На юге жить легче, там солнца больше.

— Как хочешь, — Аня только сладко улыбалась.

— Сначала давай родим, — сказала Нина. — Тут столица, медицина на уровне. У нас знаешь какой процент детской смертности был?.. Жуть.

   Она полагала, что сведения об истинных убийцах мужа придут к ней каким-нибудь чудесным путем, вроде откровения во сне или нечаянной встречи. Устроив целый ряд убийств людей, связанных с гибелью ее детей, она считала это длительным восхождением к поднебесной истине. В ней просыпалась древняя языческая вера в гармонию небесных сфер, и она служила восстановлению этой гармонии. Теперь она могла и пожалеть убитых ею людей, но даже сейчас она не отказывалась ни от одного из убийств.

   Феликс Захарович появлялся у них не слишком часто. Его не радовало размещение Ани в той же квартире, но спорить с Ниной он не стал. В это время в организации начинался период активной деятельности, и он был подолгу занят. Однажды он пришел среди дня и довольно резко попросил Аню сходить в магазин за хлебом.

— У нас полно хлеба, — сказала Аня обиженно.

— Тогда за чаем, — сказал Феликс Захарович.

— Да и чай у нас есть.

   — Ветчины у вас нет, — сказал Феликс Захарович. — Вот и сходи.

Она ушла в обиженном недоумении, а Нина спросила:

— Что нибудь случилось?

   — Ну во-первых,— сказал Феликс Захарович,— этот следователь из прокуратуры, Турецкий его фамилия, так вот он нашел-таки тех двоих.

Нина медленно поднялась.

— Как? — произнесла она тихо.

   — Да вот раскопал,— развел руками Феликс Захарович. — Но ты не радуйся. Они уже давно покойники.

Нина покачала головой.

— Не может быть.

   — Проверено,— отрезал Феликс Захарович,— И даже поговаривают, их специально там подставили, чтобы они не позорили ряды. Они ведь из наших были, из комитетчиков.

   — КГБ? — спросила Нина. — Моих детей убили люди из КГБ?

   — Да бандиты они, — буркнул Феликс Захарович. — Одуревшие от безнаказанности маньяки. Мы таких и раньше вылавливали. Такая у нас практика была, изменников до суда не доводить. Вот и их подставили или шлепнули. Можешь не сомневаться.

   — Нет, — сказала Нина. — Во мне нет чувства, что я сделала все. Они, должно быть, живы.

Феликс Захарович не стал спорить.

   — И второе, — сказал он. — Пора тебе обретать постоянное место жительства.

— О чем ты? — не поняла Нина.

   — Не здесь же тебе век коротать? — Феликс обвел взглядом ее пристанище. — Есть у меня для тебя и квартира, и документы, и даже машина подходящая. Будешь ты шикарной бабой, дорогуша. — Он заулыбался.

— А Аня? — спросила Нина. Феликс Захарович пожал плечами.

   — Ей документы не понадобятся. Она со своими может жить.

— Мы там разместимся вдвоем? — спросила Нина. Он радостно улыбнулся.

— Я надеюсь.

— И ты будешь нас навещать? — спросила Нина. Феликс Захарович протяжно вздохнул.

   — Всенепременно. Но я должен тебе сказать, что мое положение может измениться каждую минуту. Я остаюсь оплотом консервативных сил, и со мной решительно борется новая генерация. Если они меня поборют, я останусь не у дел.

   — Тебе давно пора остаться не у дел, — сказала Нина. — Зачем тебе эти склоки? Сам говоришь, деньги у тебя есть. Вот и шел бы на пенсию.

   — Я не за деньги работаю, - обиделся Феликс Захарович. — Я, можно сказать, последний рыцарь идеи. Когда я уйду, от идей органического общества не останется даже воспоминаний.

   — Я никогда не понимала твоего органического общества.

   — Конечно, — кивнул Феликс Захарович. — Сегодня это мало кто может понять. Это общество будущего.

— Коммунизм? — усмехнулась Нина.

   — В каком-то смысле да. Но без тоталитаризма, без догматизма, без подлецов в президиуме. Это развитие самых лучших идей, малышка. Ни социализм, ни капитализм, ни какой иной «изм» планету не спасет. Нужны новые идеи, объединяющие людей. Сейчас у нас в России идет рождение этих идей. Понимаешь, мы отказываемся определять за людей пути их развития, мы призываем их к инициативе, но не для одного только самовыражения, а для общего развития.

   — Все равно понять трудно, — сказала Нина. — Я что-то не вижу этих новых идей, если ты не имеешь в виду ваучеризацию.

Феликс Захарович усмехнулся.

   — Речь идет о прорастании, — сказал он. — Новые идеи еще в земле, еще солнце не пригрело. Они уже закалены морозами и готовы активно расти. Дайте время, и вы не узнаете этого мира.

Нина улыбнулась, покачав головой.

   — Ты мечтаешь, дед. Тебя ничему не научил опыт построения коммунизма. В конце концов в президиумах опять окажутся подлецы, только лозунги уже будут ваши, про счастливое органическое общество.

— Не будем спорить, — только и сказал он.

   На самом деле ему очень хотелось спорить, доказывать, убеждать, потому что его вера в светлое органическое будущее была безмерна. Конечно, он мог бы рассказать ей о проблемах западного общества, о том, как основы органического социума обсуждались на совместных совещаниях, о том уповании на успех в России новых идей, которое имеют люди, фактически управляющие миром. Нет, это не было очередной утопией, это был проект мирового масштаба.

   Но Нина, когда не занималась какой-нибудь очередной акцией, становилась обычной женщиной, милой, где-то даже обаятельной, заботливой, и растолковывать ей основы органического общества было немыслимо.

   Он вернулся домой и застал там Ваню Лихоносова, активно занятого работой на компьютере.

   — Это что значит? — спросил Феликс Захарович с подозрением.

   — Председатель срочно требует ключ к шестому параграфу двенадцатого раздела, — пояснил тот, ничуть не смутившись. — Я пытаюсь пробиться согласно твоим указаниям.

   — Он так и попросил, — поинтересовался Феликс Захарович, — чтобы ты искал ключ без меня?

— Нет, он этого не касался, — сказал Лихоносов. — Но я уже битых два часа сижу у тебя дома, а тебя все нет. Вот я и занялся попытками... Ты знаешь, я тут почерпнул кое-что и для себя.

   Феликс Захарович не удостоил его ответа, сел к компьютеру и занялся работой. Одной рукой он щелкал клавишами, другой водил мышью. Лихоносов наблюдал за ним с улыбкой.

   — А известно ли тебе, старче, — сказал он, — что в рядах федеральной прокуратуры не спешат признавать смерть твоего Бэби за действительную.