Али прошла в часть лагеря, занятую военными. Тут все было в движении — повсюду суетились люди в военной форме, проверяя оружие. Их было не меньше тридцати, они казались еще молчаливее, чем индейцы. Али решила, что байки про обет молчания, который якобы дают наемники, возможно, и не лишены оснований. Кроме нескольких самых необходимых слов и молитв разговоры тут считались излишеством.

Привлеченные ароматом кофе, ученые нашли установленную на камнях плитку и начали угощаться, потом затоптались среди аккуратно расставленных ящиков и баулов в поисках своего оборудования.

— Вам тут не место, — сказал темнокожий солдат. — Освободите лагерь. — И преградил им дорогу.

Они обошли его и двинулись дальше.

— Все нормально, — ответили ему, — это наше добро.

Все разбрелись по площадке.

— Мой спектроскоп! — радостно закричал кто-то.

— Леди и джентльмены! — раздался властный голос.

В шуме и толкотне Али едва его услышала.

В воздухе громыхнул выстрел. Стреляли в сторону от лагеря, вниз. Пуля попала в глыбу горной породы и взорвалась россыпью ярких искр. Все замерли.

— Что это?!

— «Ремингтон Люцифер», — объявил стрелявший.

Высокий, худой, чисто выбритый — типичный старший офицер. На нем был разгрузочный жилет с небольшой наплечной кобурой, серые камуфляжные штаны, заправленные в легкие сапоги, свежая черная футболка. На шее висели очки ночного видения.

— Эти снаряды разработаны специально для субтерры. Двадцать пятый калибр, твердый пластик, носик урановый. Функциональные возможности зависят от уровня температуры и звуковой вибрации. Может причинить тяжелую рану, может разделиться на множество маленьких осколков или просто ослепить противника. Наша экспедиция — официальный дебют «Люцифера» и других новинок. — Судя по выговору, он был из образованной семьи, откуда-то из Теннесси.

К военному приблизился Сперриер — бакенбарды у него растрепались — и протянул руку. Он сам себя делегировал в качестве представителя ученых.

— Вы, наверное, полковник Уокер?

Уокер прошел мимо протянутой руки Сперриера.

— У нас, друзья, две основные проблемы. Во-первых, ящики, которые вы разграбили, были тщательно упакованы с учетом веса и центра тяжести. Все ящики пронумерованы, их содержимое расписано по позициям. У меня имеется список. Поскольку из-за вас придется все упаковывать заново, наше отбытие задержится на полчаса. Во-вторых: один из моих людей сделал вам замечание. Вы его проигнорировали. — Полковник поочередно смотрел слушателям в глаза. — В дальнейшем извольте принимать подобные замечания и требования как приказы. Мои приказы. — И он со щелчком застегнул кобуру.

— Как это «разграбили»? Тут наше оборудование. Мы что — самих себя грабим? Кто здесь вообще распоряжается?

Появился Шоут. Он еще не успел снять рюкзак.

— Вижу, вы уже познакомились, — сказал он, поворачиваясь к группе. — Как вам известно, полковник Уокер — руководитель нашей охраны. С настоящего момента он отвечает за нашу безопасность, а также за снабжение.

— Мы должны спрашивать у него разрешения заниматься наукой?

— Это экспедиция, а не ваша лаборатория, — ответил Шоут. — Поэтому на ваш вопрос отвечаю — да. С настоящей минуты вы должны согласовывать свои потребности с людьми полковника. Они будут руководить нашей погрузкой.

— Мы — команда, — сказал Уокер. Всем своим видом — высокий рост, форма, атрибуты — он показывал, что от него не отмахнешься. — В команде следует играть по правилам. Вам всего лишь нужно сообщить о том, что вам нужно, и мой интендант вам поможет. Чтобы не устраивать беспорядка, прошу обращаться к нему в конце дня. Не по утрам, когда мы пакуемся, и не днем, когда мы в пути.

— Я должен спрашивать разрешения, чтобы взять свою же технику?

— Сейчас все утрясем, — вздохнул Шоут. — Полковник, вы хотите что-то еще добавить?

Уокер сел на камень и поставил на него ногу.

— Моя работа — охранять. «Гелиос» нанял меня обеспечивать безопасность вашей экспедиции. — Полковник развернул какие-то бумаги и потряс ими в воздухе. — Это мой контракт. — Он пробежал глазами по странице. — Тут вот есть довольно необычные пункты.

— Полковник! — предостерег Шоут.

Уокер не обратил на него внимания.

— Например, вот здесь перечислены премиальные выплаты, которые я получу за каждого из вас, кто вернется живым.

Люди слушали затаив дыхание. Шоут не решился перебить.

— Неплохое вознаграждение мне причитается также за каждую руку, ногу, ухо или глаз, которые удастся сохранить в целости и сохранности. Это ведь ваши руки, ноги, глаза. Посмотрим… Триста долларов за глаз — то есть шестьсот за пару. А вот за сохранность рассудка — всего пятьсот долларов. Словом, считайте сами.

Поднялся крик.

— Неслыханно!

Уокер помахивал контрактом, словно белым флагом.

— Вам следует знать кое-что еще.

Все слегка притихли.

— Я трачу тут свое время, — басил полковник, — а мог бы срывать цветы удовольствия. Мог бы побаловаться политикой, поработать где-нибудь консультантом. А в перерывах отдыхать с женой и детьми. А я связался с вами.

Ученые окончательно приумолкли.

— Как видите, — продолжал Уокер, — моя задача — хорошенько на вас нажиться. Из своих наградных я не намерен упустить ни одного пенса. Уберечь все — будь то ваш глаз, член или палец на ноге. Вы вообще-то задумываетесь, кому можно доверять?

Уокер сложил бумагу и убрал.

— Я утверждаю, что единственная вещь в мире, которая никогда не подведет, — это корысть. В чем заключается моя корысть, вы теперь знаете.

Шоут слушал с тяжелым вниманием. Полковник только что поставил под угрозу экспедицию — и спас ее. «Но для чего?» — удивлялась Али. Что за игру он ведет?

Он похлопал себя по бедру Библией.

— Мы начинаем великий поход в неизвестность. С настоящего времени экспедиция под моим руководством и защитой. А лучшая защита — единомыслие. И закон. Причем закон, имейте в виду, мой. Будем соблюдать военную дисциплину. А по возвращении я сдам вас вашим близким.

Шоут вытянул шею, словно черепаха из панциря. Его «солдаты удачи» объявили себя высшей властью на целый год. С такой наглостью Али еще не сталкивалась. Ей казалось, что ученые вот-вот взбунтуются. Однако было тихо. Никто не стал возмущаться, и она поняла почему. Полковник только что пообещал уберечь их от смерти.

Как участники любой экспедиции, они приходили в себя постепенно. Темп увеличивался. Лагерь разбили в 8.00.

Перед тем как послать на разведку с полдюжины солдат, Уокер обычно читал своим людям Библию — что-нибудь из Откровения Иоанна Богослова, или Книги Иова, или из своего любимого Послания коринфянам. «Ночь прошла, а день приблизился: итак отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия света».

Ученые двигались следом. Сзади шагали носильщики, сопровождаемые и подгоняемые — это становилось очевидно молчаливыми солдатами. Строгое разделение обязанностей, никакого дублирования.

Носильщики говорили на кечуа, языке империи инка. Никто из американцев его не знал, а все попытки объясниться с носильщиками на испанском встречали с их стороны отпор. Али тоже попыталась, но индейцы не были расположены заводить дружбу с остальными. По ночам солдаты в три смены патрулировали лагерь носильщиков, не столько охраняя их от хейдлов, сколько стараясь не допустить драк.

В первые недели они почти не видели своего разведчика. Айк исчез во тьме коридоров и день или два шел впереди. Его отсутствие вызвало среди ученых странное недовольство. Когда Уокера спросили, сколько платят Айку, тот отказался дать ответ. «Этот человек знает свое дело», — заявил полковник.

Али считала, что Айк входит в команду Уокера, но выяснилось, что это не так. Однако он не был, как говорится, свободным игроком. Шоут заполучил его из армии. Айк, по сути, был невольником — почти так же, как у хейдлов. Его окружала тайна, частично из-за того, подозревала Али, что он был подходящим объектом для разных домыслов. Она сдерживалась, хотя ей не терпелось расспросить его о культуре хейдлов и попытаться составить словарь основных слов. Да еще у нее из головы никак не шел тот апельсин.