Чарлкомб-Тауэрс окружал высокий решетчатый забор. Страйд медленно подъехал к воротам, помахал рукой охранникам – двум здоровенным парням с каменными лицами, подозрительно разглядывавшим его пыльный автомобиль.
– Надо было мне взять свою машину, – проговорила Аманда.
Почти сорок пять минут им потребовалось, чтобы убедить охранников открыть ворота и пропустить их внутрь. Здание, где на двадцать восьмом этаже располагалась квартира Лейна, стояло на полпути к северной башне. Войдя в нее, Страйд, ненадолго задержавшись в холле, натянул резиновые перчатки и оглядел деревянный пол.
– Дорогостоящий погреб, – прошептал он, поморщившись.
По двум ступенькам он спустился в гостиную с большим каменным фонтаном в центре, двумя роскошными кожаными диванами и стереосистемой, занимавшей почти всю стену. В центре ее темнел семидесятидвухдюймовым экраном плоский телевизор новейшей модели. Несмотря на то что обставлена квартира была роскошно – папаша Лейна, явно не скупясь, вбухал огромные деньжищи и в музыкальный центр, и в столовый гарнитур вишневого дерева, и в ошеломляющей красоты люстру, выполненную из хрусталя и серебра, – в ней царил беспорядок. На одном диване валялся раскрытый журнал, на полу возле телевизора – десятка два DVD-дисков. На обеденном столе стояли две тарелки с недоеденным завтраком – кукурузные хлопья со сливками – и две чашки с остатками кофе. В спертом воздухе висел запах табака. На ковре у открытой двери в спальню Страйд заметил мужские шорты и женские трусики.
– У Лейна была гостья, – сказал он.
– Причем не Карин Уэстермарк, – добавила Аманда.
– Откуда ты знаешь? – удивился Страйд.
– Такие, как она, нижнего белья не носят.
Страйд усмехнулся. Осмотрев валявшиеся на полу диски без надписей, он нажал кнопку воспроизведения на цифровом проигрывателе. На непривычно громадном экране телевизора вспыхнуло изображение. Из скрытых в стенках динамиков раздался и заполнил всю квартиру звук – утробные стоны. Страйд увидел обнаженную девушку, оседлавшую лежащего на кровати мужчину с раскинутыми, словно крылья, руками. Девушка часто нагибалась, и тогда ее конические груди плясали по губам мужчины. На мгновение Страйду показалось, будто он смотрит студийный порнографический фильм, но, приглядевшись, он узнал в лежащем мужчине Лейна. Скачущая на нем девушка была Страйду незнакома, но ее вьющиеся каштановые волосы свидетельствовали о том, что это не Карин Уэстермарк. У той, если судить по записи на камере в «Оазисе», волосы светлые и прямые.
– Кое-кого прошлое ничему не учит, – заявила Аманда. – Мало ему, что по всему Интернету смотрят на его любовные забавы, он еще и домашнюю порнуху снимает. Потерял осторожность.
Страйд нажал на «стоп». На стеклянном столике, окружавшем журчавший фонтан, он заметил телефон с автоответчиком. Красная лампочка горела. Страйд нажал на нее, и электронный голос объявил ему, что Лейн получил три сообщения.
«Это Рекс Тиррелл. Думаю, мы могли бы обменяться секретами. Я рассказал тебе свой, теперь твоя очередь. Позвони мне. Пока».
Дальше номер телефона. Страйд записал его в свой блокнот. Звонок этот Лейн получил в середине дня, в субботу.
– Ты знаешь, кто такой Рекс Тиррелл? – спросил он.
Аманда покачала головой.
Следующее сообщение, короткое и ласковое, было от Карин Уэстермарк.
«Приветик. Это Карин. Дорогой, я уже в городе. Жду тебя в семь в „Оливах“. До встречи. Люблю тебя».
– Теперь мы знаем, что они обедали в «Белладжо», – произнесла Аманда. – Интересно, известно ли Карин о существовании брюнеточки?
Последнее сообщение начиналось с нескольких секунд молчания. Тихий шорох пленки и легкое потрескивание. Звуки классической музыки и слабое покашливание. Наконец послышался голос очень пожилого мужчины, говорившего медленно, с паузами, очевидно, вызванными стеснением и неловкостью.
«Это Уокер… не останавливай запись… дослушай… и не стирай это сообщение. Нам нужно поговорить… Ты не прав…»
Страйд нажал на «паузу» и обратился к Аманде:
– Кто такой Уокер?
– Уокер Лейн. Продюсер. Отец Майкла Джонсона.
Страйд отпустил кнопку.
«То, что ты слышал, – ложь, и я хотел бы доказать это тебе. Поверь мне…»
Последняя пауза длилась дольше. Страйд подумал, что сообщение закончилось, но снова зазвучал голос Уокера, более мягкий, умоляющий:
«Приезжай домой. Богом прошу тебя – беги из этого города… Я расскажу тебе всю правду… С глазу на глаз… Попробую связаться с тобой по мобильнику. Если не получится, то позвони мне, как только услышишь это сообщение».
Уокер Лейн повесил трубку. Страйд посмотрел на время получения звонка. Двенадцать часов ночи. Как раз когда Лейн и Карин входили в ее номер. Через час кто-то сначала следил за Лейном, а затем убил его.
Страйд оглядел комнату. Взгляд его задержался на фотографиях Лейна с разными знаменитостями – в основном молодыми женщинами. Неподалеку находился старенький снимок, на котором совсем юный Лейн стоял рядом с женщиной средних лет, как предположил Страйд, с матерью. Он не увидел ни единого признака существования Уокера, если не считать запаха денег.
– Интересно, звонил ли он сыну на мобильный телефон? Это бы нам объяснило, почему Карин ушла раньше и что его беспокоило.
– По голосу не скажешь, что он способен заказать убийство собственного сына, – проговорила Аманда.
– Нет, конечно. Но я хотел бы знать причину их размолвки.
Они продолжили осмотр квартиры. В заставленном бутылками баре Страйд нашел красивую резную шкатулку, а в ней – ручной работы, явно мексиканский, большой кисет, набитый марихуаной, пергаминовый конвертик с примерно тридцатью граммами кокаина и два пузырька с таблетками, которые Страйд определил как оксиконтин. Ярлыки на пузырьках были содраны.
– Похоже, он не приторговывал ими, а только употреблял, – заметила Аманда.
Страйд кивнул и принялся укладывать наркотики в пакет для вещественных доказательств.
– Рассказала бы, как тебе удалось приобрести «мазерати-спайдер», – улыбнулся он. – На зарплату полицейского такую шикарную тачку не купишь.
Аманда пожала плечами.
– Я ее, можно считать, по суду выиграла. Подала иск на Лас-Вегас, обвинив его в дискриминации и оскорблении достоинства. Не представляешь, сколько дерьма на меня вылилось.
– Ну почему же. Хорошо представляю.
– Суд в конце концов принял мою сторону, счел иск оправданным и справедливым. Видя, что я выигрываю, отцы города пошли со мной на мировую. После суда никто из полицейских не желал меня видеть в управлении, но руководство не знало, как от меня избавиться.
– Да… В полиции все – мужчины. Даже женщины.
– Мне ли этого не знать, – вздохнула Аманда. – Короче говоря, я получила без малого семизначную сумму, что для многих стало неожиданностью. Все полагали, я сразу уволюсь из полиции, но вот черта с два – я купила автомобиль, остальное положила в банк и продолжила работать. Многие чуть с ума не сошли.
Страйд рассмеялся. Ему нравилась прямолинейность и отчаянная нахрапистость Аманды. Этим она напоминала ему Мэгги, с которой он много лет бок о бок прослужил в полиции Дулута.
– Мой бойфренд воспринял события очень тяжело, – продолжила Аманда. – Мне больше его жаль, чем себя. Я познакомилась с ним четыре года назад, примерно через полгода после операции. Нет, он ни о чем не догадывался, и вдруг ему как снежный ком на голову – суд. Он был в шоке. Но, как видишь, не бросил меня.
– Я не собирался тебя расспрашивать о твоей жизни.
– Перестань! – Аманда махнула рукой. – Не собирался, но постоянно об этом думал. Какая разница? Не переживай, теперь я обо всем говорю совершенно спокойно.
– Извини.
– Да ладно, нормально. К тому же тебе просто нужно все знать. Серена ведь знает. Замечательная девушка, и очень красивая.
Красота Серены ошеломила, оглушила, сбила его с ног сразу, как только Страйд увидел ее. Длинные черные волосы – он едва удержался, чтобы их не погладить, – загорелая кожа, изумрудные глаза; дразнящие, манящие, они словно танцуя осмотрели его с ног до головы. Ее возраст, немного за тридцать, выдавали несколько едва заметных морщинок на лбу и сухих складок у губ. Высокая, прекрасно сложенная, Серена, очевидно, тратила много времени, чтобы держать себя в форме.
