– Ты не согласишься, Бони, – заявил губернатор. – С каких пор ты позволяешь ничтожествам диктовать тебе условия? Да мы их в порошок сотрем.

– Не забывайся, Мики. Власть здесь принадлежит мне. Я заказываю музыку, под которую ты пляшешь.

– Нет уж, Бони. Пляшем мы оба.

– Мики, ты ходишь живой лишь потому, что мне еще нужен в губернаторском кресле. Задумайся над моими словами.

– Что?! – взвился Дюран. – Да кто ты есть без меня? Ноль!

– Завтра ты уйдешь в отставку! – холодно бросил Бони. – Прекратишь избирательную кампанию и ляжешь в больницу. Оперировать колено.

– Какое колено?

– Ну например, вот это. – Бони вытащил из правого кармана пистолет, маленький, почти игрушечный, умещавшийся в его ладони, быстро прицелился и выстрелил. Пуля прошла точно через центр коленной чашечки на правой ноге губернатора. Дюран взвыл от боли, ноги подкосились, и он рухнул на роскошный пушистый ковер. Бони остановил Страйда, сунувшего руку за пистолетом: – Все, детектив. Не беспокойтесь. Я расквитался с ним за Амиру и Клэр, – сказал Бони, опуская пистолет в карман.

Глядя, как Дюран, обхватив раненое колено, катался по полу и то ревел как раненый зверь, попавший в капкан, то плакал как ребенок, лишившийся любимой игрушки, Страйд и Серена смущенно переглянулись. Дюран, зажимая рану, из которой хлестала кровь, с ненавистью посмотрел на них. Внезапно злоба сменилась мольбой. Он словно просил их избавить его от страшных мучений. Как угодно. Хоть через смерть.

Страйд в ужасе замер. Он чувствовал себя обязанным что-либо предпринять. Он обвел глазами комнату, ища телефон, но не нашел. Посмотрел на Серену и неожиданно успокоился. Вид залитого кровью Дюрана уже не вызывал в нем сочувствия. Страйд осознал, что для него губернатор был частичкой города, его насилия и аморальности.

Бони даже не смотрел в сторону Дюрана.

– Не переживайте, – успокоил он Страйда. – Мой личный врач появится здесь с минуты на минуту. – А этот, – он кивнул в сторону Дюрана, – будет жить.

Немного помедлив, Бони опять порылся в кармане, извлек оттуда авторучку и бумагу, что-то черкнул на ней и протянул Серене:

– Я обещал дать вам номер телефона Клэр. Вот, пожалуйста. Телефон стоит в ее комнате. Она вам расскажет о своих дальнейших планах. На церемонию прощания с «Шахерезадой» я не пойду, понаблюдаю за ней отсюда, с балкона. Простите, но я не хочу, чтобы кто-нибудь видел меня в тот момент, когда станут взрывать мой любимый отель.

Когда на следующий день утром они пришли к Нику Хэмфри, перед ними открылась идиллическая картина. Страйд и Серена увидели отставного сыщика перед домом, на лужайке в шезлонге, в том же зеленом потертом байковом халате. Его сожитель, Харви Вашингтон, расположился в шезлонге рядом. Они сидели, взявшись за руки.

Крошечный пес молнией летал вокруг них, попеременно прыгал им на колени, сваливался в траву, весело катался в ней. То и дело один из них носком тапки чесал псу живот. В ярком свете нежаркого солнца унылый пейзаж и захудалый район казались раем. В голубом небе жужжал легкий самолет.

Хэмфри заметил их и помахал рукой. Выглядел старик веселее, точно отдал давно висевший на нем долг.

– Слышали, слышали по радио, – сообщил он, когда Серена и Страйд приблизились к ним. – Знаете, даже не верится, что мы сумели обвести вокруг пальца такого хитреца.

Страйд кивнул.

– Что ему оставалось делать? Не в тюрьму же садиться?

– А что стряслось с нашим драгоценным губернатором?

– Травму колена он действительно получил, – ответил Страйд и пересказал все, что произошло в апартаментах Бони.

Старики восторженно прищелкивали языками и перемигивались. Узнав, что Бони хладнокровно выстрелил в Дюрана, они прямо-таки сомлели от радости.

– Замечательно! – воскликнул Харви. – Правда, на его месте я бы прицелился повыше.

– Не очень огорчайся. Рана в колене самая болезненная из всех. Ну слава Богу, мерзавец свое получил. – Хэмфри снял с головы и принялся теребить бейсболку с автографом Уилли Мейса, затем бросил ее Страйду. – Бери! Мы с Харви тут посоветовались и решили, что ты ее честно заслужил.

– Только не вздумай продавать ее, – добавил Харви и ухмыльнулся, скривив толстые коричневые губы.

Страйд поглядел на автограф и покачал головой. Будь он настоящим, бейсболка стоила бы много денег. Разумеется, и он был сработан волшебными руками Харви Вашингтона. Как, впрочем, и другие автографы на сувенирах и фотографиях, якобы подаренных Хэмфри знаменитостями. Фальшивкой являлась и записка от Дина Мартина, и многозначительные строки на снимке Мэрилин Монро.

Письмо Лео Риччи к сыну тоже было подделкой. Мастерски выполненной.

– Когда Бони стал читать письмо, я заволновалась, – призналась Серена. – Думала, он нас раскусит.

– Да как вы можете не верить мне? – произнес Харви таким тоном, будто одна лишь тень сомнения в его таланте оскорбляла его. – Я никого еще не подводил. Ни разу не давал осечки! Вам очень помог конверт из офиса Лео. Психология. Если упаковка аутентична, то, что находится внутри, кажется людям настоящим. – Он сделал ударение на последнем слове.

– Я бы клюнул на такую удочку, – сказал Страйд.

– К тому же Бони знал Лео, слышал, как тот говорит.

– Я, кстати, тоже, – вставил Хэмфри. – Действительно, речь у него была такая. Ну, спасибо вам за то, что доставили нам с Харви удовольствие поучаствовать в игре.

– Это вам спасибо. Что бы мы без вас делали, – отозвался Страйд. – У Бони на руках были все карты.

Харви рассмеялся. Пес перепрыгнул к нему с кресла Хэмфри и начал устраиваться на коленях.

– Привыкай к Лас-Вегасу, парень. Здесь у нас так – когда нет козырей, приходится блефовать.

В тот же день, ближе к вечеру, Страйд подвез Серену к зданию полицейского управления, а сам отправился в больницу. Запах антисептика напоминал ему о тех днях, что он провел в больнице Дулута возле Синди, держа в руках ее ладонь, которая с каждым днем становилась все тоньше и слабее и в конце концов выскользнула и повисла. Синди умирала на его глазах, в теплой палате, а за окном кружил и падал на землю снег. Страйд попытался отогнать тягостные воспоминания.

Проходя по лабиринту коридоров, в открытые двери палат он видел лежавших на кроватях пациентов. Возле некоторых суетились медсестры. Иногда рядом с больными сидели родные. Как он тогда.

Страйд заблудился. Пришлось расспрашивать дорогу у проходившей мимо санитарки. Добродушная немолодая женщина, терпеливо выслушав его, объяснила, в какую сторону идти. Страйд нашел нужную дверь, она оказалась закрытой. Он нервно покрутился возле нее, решая, что лучше сделать, – постучать, войти без стука или подождать. В таких местах Страйд почему-то терял уверенность и силы.

Внезапно дверь отворилась, появился мужчина. Очень высокий, он заполнил собой весь проем.

– Извините, – произнес Страйд, понимая, что выглядит глупо, – я ищу Аманду Гиллен.

Мужчина кивнул. Страйд смотрел на него снизу вверх, удивляясь его на редкость приятной внешности. Подобных красавчиков ему еще не доводилось видеть. Он словно сошел со страниц каталогов «Аберкомби» начала тридцатых годов. С идеальными чертами лица, в безукоризненно подогнанном по фигуре костюме.

– Она здесь, – ответил он. – Я – Бобби.

Страйд замер от неожиданности.

– Бобби? – повторил он, сдерживая изумление.

Он совсем не таким представлял партнера Аманды. Нет, не уродом, конечно, но и не экранным героем.

– А вы – Страйд? – спросил Бобби. – Приятно с вами познакомиться.

Они протянули друг другу руки. Страйд отметил, что пожатие у Бобби не просто крепкое, а каменное.

– Хочу поблагодарить вас за поддержку, которую вы ей оказывали, – продолжил Бобби. – Вы первый, кто…

Страйд избавил его от ненужной патетики, перебив вопросом:

– Могу я ее видеть?

– Разумеется, заходите. А я отправляюсь за кофе. – Бобби немного помолчал. – Состояние у нее неплохое. Лучше, чем внешний вид. Придется еще полежать тут, но врачи утверждают, что все будет нормально.