— Ни за что.

— Тебе придется это сделать.

— Не понимаю, с какой стати мне раздеваться.

— Может, тебе и нравится спать на влажном белье, но мне это противно. Кроме того, я не собираюсь спорить с тобой. Если не разденешься сама, я сорву с тебя одежду.

С этими словами Стоук шагнул к ней.

Ларк вскинула руку:

— Хорошо, я сделаю, как ты хочешь. Но может быть, ты не станешь унижать меня, наблюдая за тем, как я раздеваюсь?

— Нечего разыгрывать из себя недотрогу. Можно подумать, что тебе внове раздеваться перед мужчиной. Уверен, перед своими любовниками ты проделывала это десятки раз.

— У меня не было любовников. — Ларк сорвала с себя плащ Стоука и швырнула его на пол. — Сколько раз мне говорить тебе об этом!

— Об этом не стоит говорить вообще. — Стоук нарочно не отводил от нее взгляда. — Прибереги свои россказни для кого-нибудь другого. Кроме того, я уже видел тебя обнаженной. Даже если ты ляжешь на кровать и раздвинешь ноги, не беспокойся: между ними я пристраиваться не стану.

— Этого я тебе никогда не предложу. — Подхватив влажный подол своей сорочки, Ларк поднялась и стащила ее с себя.

Балтазар потянулся к сорочке мордой и тщательно обнюхал ее.

На щеках у Ларк заиграл яркий румянец. Она скрестила на груди руки и устремила на своего похитителя полный негодования взор, который, казалось, говорил: «Ты за это еще поплатишься!»

Терпение Стоука истощилось. Он протянул руки, чтобы схватить девушку, но совершил при этом ошибку — взглянул на ее обнаженное тело. Взглянул — и замер. Он увидел золотые, потемневшие от дождя волосы, которые мокрыми прядями змеились по ее телу и достигали бедер, почти смыкаясь с золотистым треугольником внизу живота.

— Ну что? Ты собираешься как-то использовать свои конечности? — кивком Ларк указала Стоуку на его руки, которые застыли в нескольких дюймах от ее плеч.

— Конечно. Но то, что я сделаю, вряд ли порадует тебя.

Стоук заставил себя опустить руки и отвести взгляд. Он должен преодолеть влечение к этой женщине. Любой ценой.

Стоук расстегнул пояс, на котором висел длинный меч. Краем глаза он заметил, что Ларк при этом даже не шевельнулась.

— Сейчас же лезь в постель! — приказал он.

Он думал, что Ларк возразит, однако она, шлепая босыми ногами по каменному полу, направилась к кровати.

Стоук не мог оторвать от нее глаз. То, как девушка покачивала при ходьбе небольшими округлыми бедрами, сводило его с ума. Наконец Ларк отогнула край коричневого грубошерстного одеяла и скользнула в постель.

— Сегодня я сплю на правой стороне. — Стоук стянул с себя намокшую тунику. — Так что подвинься.

— Ты что же, спишь то слева, то справа? — удивилась девушка.

— Я же не знаю, когда заявится очередной убийца. Жизнь научила меня не обзаводиться привычками такого рода.

— Понятно. — Ларк уступила правую сторону Стоуку.

Он сел на стул и стащил сапоги, кожей чувствуя устремленный на него взгляд.

— Где ты получил эти раны? — с сочувствием спросила девушка, разглядывая старые шрамы у него на ногах.

— Когда мне было десять, в замке Кенилворт случился пожар. В огне погибли моя мать, отец, брат, а также наши слуги. Мне повезло: я избежал смерти, но, как видишь, огонь все-таки пометил меня.

Стоук опустил глаза и посмотрел на шрамы, покрывавшие его ноги от щиколоток до колен.

— Прости, я не знала…

— Да чего уж там. Давно это было… — Он поднялся и вытащил «Глаз дракона» из ножен. В свете очага полированная сталь меча сверкала, как ртуть. Стоук взглянул на девушку. Она смотрела на него широко открытыми глазами.

— Скажи, ты… собираешься пустить это в ход?

К удивлению Стоука, Ларк смотрела вовсе не на меч, а на его напряженный мужской орган. Стоук хмыкнул:

— Полагаю, ты имеешь в виду «Глаз дракона»?

Девушка вспыхнула и перевела взгляд на блестящий клинок.

— Разумеется, меч, что ж еще?

— Не бойся, тебя я рубить не стану. — Стоук наслаждался смущением Ларк. — Просто с тех пор, как мне довелось побывать в Святой Земле, я всегда сплю с «Глазом дракона». И как выяснилось, поступаю мудро. Если бы не это, меня бы уже сто раз убили — прямо в постели. — Тут он со значением взглянул на Ларк.

— Не, понимаю, почему ты на меня так смотришь? — Ларк недоуменно пожала плечами и, помолчав, добавила: — Впрочем, что это я? Все равно ты мне ни чуточки не веришь. — Она откатилась еще дальше влево и накрылась одеялом с головой.

Стоук отогнул одеяло с правой стороны и забрался в постель. При этом ему снова удалось увидеть белые округлые ягодицы Ларк, и он едва не взвыл от желания. Чтобы положить между ними меч, Стоук сделал над собой невероятное усилие. Холодная сталь должна была напоминать ему о клятве, которую он дал себе, и о дьявольски непостоянном и непредсказуемом характере этой женщины.

— Дай мне свои волосы, — сказал Стоук.

— Я бы с радостью, но дело в том, что мать-природа крепко-накрепко соединила их с моей головой. — Девушка удивленно взглянула на Стоука через плечо.

— Давай сюда волосы и не спорь со мной. Иначе мне придется дергать за них, а уж это тебе не понравится, ручаюсь.

Нахмурившись, Ларк приподнялась на локте и собрала волосы на затылке в хвост.

— Вот, — сказала она. — Непонятно только, что ты будешь с ними делать.

— Это так… на всякий случай. — Стоук намотал ее волосы на руку. — Не хочу, чтобы ты сбежала, когда я буду спать.

— Мне неудобно. Я и голову-то повернуть не могу.

— Думаешь, я буду заботиться о твоих удобствах, миледи?

Некоторое время он возился на постели, стараясь улечься так, чтобы острые соломинки не кололи.

— Не дергай меня за волосы, прошу тебя. — Ларк повернулась и с возмущением посмотрела на него.

— Подвинься ближе.

— То, что я нахожусь с тобой в одной комнате, уже непозволительная близость, — бросила Ларк, стараясь не касаться его. И все же ее нога коснулась ноги Стоука.

— Ты что, не можешь лежать спокойно?

Его так и подмывало притянуть Ларк к себе и сжать в объятиях.

— Это все твой меч. У него рукоять колется.

— Меч останется там, где лежит. Повторяю, потакать твоим прихотям я не намерен.

— Господь свидетель, я и не ожидала от тебя иного! — Ларк легла на спину и стала смотреть в потолок, всем своим видом выказывая презрение к своему мучителю. Потом, однако, молчание сделалось для нее нестерпимым, и она спросила: — Скажи хотя бы, что вделано в рукоять твоего меча? Большинство рыцарей, я знаю, хранят там святые реликвии. В первый раз вижу, чтобы кинжал украшали камнем. Это не рубин? Я было подумала, что так оно и есть, но тогда это самый большой рубин, какой мне только случалось видеть. Должно быть, он стоит целое состояние.

— Как ты любишь все переводить в звонкую монету. Мошенник меняла — вот ты кто.

— Возможно, я испорченная и все такое, но не скупа — это точно. Да и в мошенничестве меня до сих пор никто не обвинял.

— И очень жаль. Это было бы лучшим из твоих качеств. — Стараясь не заглядывать в золотистые глубины ее глаз, Стоук устремил взгляд в потолок и добавил: — Впрочем, на этот вопрос я отвечу, кем бы ты ни была. Это не рубин, не обольщайся. И цена этому камню — марка, не больше. Я купил его у мелкого торговца в Акре. Он сказал, что это окаменевший глаз дракона. Уверял также, что эта штука принесет мне удачу.

— Ну и как? Принесла? — Ларк зевнула. Она была измучена, и ее клонило в сон.

Стоуку надоело созерцать стены, потолок и матерчатый верх балдахина над кроватью, поэтому он снова взглянул на девушку — как раз в тот момент, когда она смежила веки, скрыв глаза за частоколом ресниц.

Продолжая исследовать ее лицо, он сказал:

— Приносила, да. До тех пор, пока я не встретил тебя.

Боль в спине напомнила Стоуку о ране, и он криво усмехнулся.

— Это говорит о том, что и талисманы не всесильны. Скажи, где и когда этот красный камень принес тебе удачу. Я хочу понять, есть ли талисманы, помогающие обрести счастье в любви.