— Что ж, очень рада, что его ум, внешность и манеры пришлись тебе по вкусу.

— И вовсе ты этому не рада. Ты ведь не считаешь его ни умным, ни привлекательным — вернее, тебе удобнее так считать. Или я не права? — Марта подняла седую бровь.

— Не понимаю, Марта, почему я должна считать его привлекательным? В конце концов, я выхожу замуж за Эвенела. И ты знаешь об этом.

— Верно, знаю. Но любишь ли ты Эвенела? Или тебе только кажется, что любишь?

— Если бы не любила, не пошла бы за него.

— Может, ты принимаешь за любовь обыкновенное детское увлечение? Лорд Эвенел пригож и способен вскружить девчонке голову. Но скажи, — тут старуха приложила руку к своей плоской груди, — что говорит тебе сердце? Сердце-то не обманешь.

— Сердце говорит мне, что я люблю его.

— Э нет, девочка. Думается, ты просто любишь им помыкать, как делала, когда была поменьше, а это не одно и то же. Предположим даже, он тебя забавляет, как забавляла бы всякая красивая безделушка. Но и это не означает, что ты любишь его. В сущности, ты еще не знаешь, что значит любить мужчину душой и телом. Вот полюбишь — почувствуешь, что это за штука такая — любовь, когда свет перед глазами меркнет от желания принадлежать любимому. Есть, правда, опасность, что настоящей любви ты так и не узнаешь — если выйдешь замуж за мужчину, который тебе не подходит.

— Боже, Марта, что за ерунда! Я люблю Эвенела. И всегда любила его.

— Не хотела я тебе об этом говорить, детка, но сегодня скажу: нет у меня уверенности, что Эвенел — тот самый мужчина, который тебе нужен. Уж слишком он мягок душой, чтобы иметь дело с такой сильной и отважной женщиной, как ты. Женившись на тебе, Эвенел станет несчастным человеком, потеряет уважение к себе, но, самое главное, и ты потеряешь к нему уважение. Помнишь, как было в детстве? Стоило тебе заполучить какую-нибудь вещь, которую ты страстно хотела иметь, как интерес к ней у тебя сразу же пропадал. Так и с суженым твоим будет. Пройдет год, и тебе наскучат и его нежное обхождение, и стишки, которые он сочиняет.

— Да как ты смеешь такое говорить?

Хотя Ларк пыталась изобразить возмущение, внутренне она корчилась от страха, понимая, что Марта, возможно, не так уж и не права. «Но нет, — подумала девушка, — то, что говорит Марта, не правда. Ведь я люблю Эвенела уже давно. Несколько лет!»

— Смею, потому что я, старая дура, единственное, должно быть, живое существо, кто любит тебя настолько, чтобы сказать тебе правду.

— Не хочу я больше это обсуждать. — Ларк двинулась вниз по лестнице.

— Ты что же — в таком виде и пойдешь? Хоть бы юбку надела, что ли. Да и свадебный наряд примерить давно пора.

— Извини, Марта, но я ношу штаны и куртки вот уже много лет и не собираюсь в одночасье менять свои привычки. И уж меньше всего мне хочется ублажать своим видом лорда Блэкстоуна. Отец — вот единственный мужчина, кому я хочу нравиться, а он ничего не имеет против того, чтобы я ходила в мужском платье. Так что сначала я позавтракаю, а уж потом поднимусь к матери и примерю свадебный наряд.

С этими словами Ларк стала спускаться по ступенькам, чувствуя пристальный взгляд Марты.

И с чего старая Марта взяла, что ее любовь к Эвенелу продлится недолго? Нянька, конечно же, ошибается. Она, Ларк, любит Эвенела ничуть не меньше, чем лорда Уильяма. И потом: к чему Марта сказала, будто Ларк ревнует Элен к Блэкстоуну? Ведь это же смеха достойно!

Задумчиво нахмурившись, Ларк вошла в большой зал. Просторное помещение было заполнено. Воины и слуги частью сидели за столами, частью стояли у стены, дожидаясь, когда освободится место. Люди Блэкстоуна — а их в зале набралось не менее двух дюжин — отличались от вассалов лорда Уильяма черными накидками с вышитыми на них изображениями дракона. Служанки раскладывали по тарелкам мясо и наполняли кубки вином и элем. Гостей было много, и девушки сбивались с ног.

Одна из девушек, Вира, остановилась на минутку рядом с Ларк, чтобы перекинуться с ней словечком. Эта высокая красивая молодая особа с черными густыми волосами и белым, будто вылепленным из алебастра лицом считалась самой миловидной из всех служанок Мэндвилов, но недосыпание сказывалось на ее внешности не лучшим образом, и выглядела она старше своих девятнадцати лет. Недосыпала же она, как полагала Ларк, оттого, что с утра до вечера трудилась на кухне, а по ночам ходила в спальню к Эвелу, в которого была влюблена.

— Леди Ларк, непременно взгляни на подарки, которые привезли с собой люди лорда Блэкстоуна.

— А где Эвенел и леди Элизабет?

— Они вместе с леди Элен рассматривают дары лорда. — В этот момент один из гостей стукнул кубком по столу, и Вира нахмурилась. — Пойду-ка я наполню этому выпивохе кубок, пока он в столешнице дырку не пробил.

Вира заскользила между столами, ловко уворачиваясь от щипков и шлепков загулявших гостей. Наблюдая за служанкой, Ларк ощутила на себе чей-то взгляд и обернулась. Двое воинов Блэкстоуна, обратив внимание на костюм девушки, устремили на нее насмешливые взоры. Один из них, седовласый, носил на изуродованном шрамами лице черную повязку, закрывавшую пустую глазницу. Второй казался лет на десять моложе своего приятеля. Его белокурые волосы по последней моде были подрезаны у плеч. Одно веко у него — то ли от рождения, то ли вследствие травмы — нависало над глазом, придавая его физиономии удивительно кислое выражение.

Резаная Рожа просверлил Ларк своим единственным, сверкавшим, как антрацит, оком и растянул губы в зловещей ухмылке.

— Ты только глянь, что за диво тут объявилось. Ставлю кружку эля, что это баба в мужской одежде.

— А может, и парень — костлявый да долговязый. Ведь сисек и бедер не наблюдается. Просто волосищи, как у бабы, — заметил Длинное Веко.

Резаная Рожа медленно обошел вокруг Ларк.

— Уж не евнух ли это? — Он протянул руку, намереваясь дернуть Ларк за волосы.

Балтазар выскочил из арки и, оскалив страшные зубы, заворчал. Шерсть у него на загривке поднялась дыбом, а с клыков капала слюна.

Резаная Рожа замигал единственным глазом и попятился.

— Ого! У нашего евнуха, оказывается, имеется защитник!

Длинное Веко попытался отвесить волку хорошего пинка, но не тут-то было. Балтазар увернулся, взвыл и злобно щелкнул зубами.

— Оставьте животное в покое, не то, клянусь Богом, вам придется об этом горько пожалеть! — Ларк смотрела на мужчин так, будто перед ней находилась парочка тараканов.

Мужчины покатились от хохота.

Резаная Рожа обозрел одеяние Ларк, ткнул пальцем в стянутый шнурами разрез спереди ее кожаных панталон и осклабился:

— Глянь, у нее даже ширинка есть. Слушай, по-моему, стоит стащить с нее штаны и посмотреть, что она под ними прячет. Ну, — обратился он к Длинному Веку, — что ты на это скажешь? Надо же все-таки ее проучить… Или, может, его? Черта с два разберешь, что это за птица.

Ларк стиснула рукоять меча.

— Если вы еще раз заденете меня хоть словом, я разгневаюсь, и тогда вам обоим придется худо. А между тем у меня сегодня с утра и так дурное настроение. Кстати, и Балтазар сегодня ничего не ел.

— Ты как, испугался? — спросил Длинное Веко приятеля.

— А то как же? У меня даже голенища сапог трясутся от ужаса.

Мужчины, запрокинув головы, захохотали.

В следующее мгновение Ларк выхватила из ножен меч и достала спрятанный в рукаве кинжал. Не успели мужчины опомниться, как лезвие меча оказалось в непосредственной близости от горла Резаной Рожи, а острие кинжала самым недвусмысленным образом уперлось в кадык Длинного Века.

Смех оборвался. Они в недоумении уставились на девушку.

— Как мило! Наконец-то вы стали принимать меня всерьез! А я — тоже вполне серьезно — советую вам прекратить бесчинствовать и вести себя подобающим образом. Уяснили?

Мужчины молчали, будто воды в рот набрали.

— Ну, что же вы молчите? Не сомневаюсь, таким умным парням есть что сказать. — Ларк слегка надавила остриями клинков тому и другому на горло и ухмыльнулась, заметив, как мужчины испуганно заморгали. — Подумать только, всего минуту назад вы оба являли собой прямо-таки кладези остроумия, а теперь из вас даже словечко не выжмешь.