Стоук коснулся поцелуем руки Элен. Ему показалось, что пальцы девушки дрожат, и это почему-то неприятно удивило его.
Разве не такая же лилейная красота Сесиль когда-то покорила его? Но Бог с ней, с внешностью, куда хуже другое: за этой миловидностью, пунцовым румянцем и застенчивыми улыбками скрывался загадочный, непостижимый и полный тайн мир.
В том, что у таких нежных, прекрасных женщин есть тайны, и часто роковые, Стоук не сомневался. У Сесиль они тоже были, и она очень хорошо умела хранить их. Стоук всмотрелся в лицо Элен. Интересно, какие мрачные тайны скрываются под этой прелестной оболочкой?
К ним подошел Роуленд. Взглянув на приятеля, Стоук поспешил откланяться.
— Надеюсь, леди Элен извинит меня?
Элен грациозно присела в поклоне и пошла в зал. Стоук с минуту наблюдал, как плавно колышутся ее бедра, обтянутые дорогим шелком, после чего обратился к Роуленду:
— Следи за ее братцем, а я пойду и разыщу леди Ларк.
Стоук глазами указал Роуленду на молодого Эвела.
— Я вчера всю ночь не спускал с него глаз. Ради этого мне пришлось даже выпроводить из своей комнаты женщину: она мешала мне вести наблюдение за дверью его покоев. Скажу тебе вот что: как только он попал к себе, с тех пор не выходил ни разу. Признаться, я думал, что сегодня ты предложишь мне службу поинтереснее: следить за нашей маленькой хитрюгой, пока ты будешь любезничать со своей невестой. — Роуленд подмигнул.
— Нет, сегодня у меня на уме кое-что другое.
— Приятно слышать, что ты не забываешь и о деле.
— Долг прежде всего, Роуленд.
Стоук неторопливо вышел во двор — он не хотел, чтобы леди Элизабет подумала, будто он решил приволокнуться т Ларк.
Во дворе граф застал Уильяма Мэндвила, который, почесывая в затылке, задумчиво поглядывал в сторону ворот Сент-Вейля. Стоук проследил за его взглядом и увидел Ларк, мчащуюся верхом на большом белом жеребце по подъемному мосту. Она низко пригнулась к холке коня, и ее золотистые волосы плескались по ветру, словно знамя маленькой армии. Ручной волк следовал за ней, не отставая ни на шаг.
— Я хотел остановить ее, — сказал Уильям. — Да куда там… Ничего не поделаешь, временами девочке нужно побыть одной.
— И часто она отправляется на такие уединенные прогулки? — поинтересовался Стоук.
— Довольно часто. Когда ей становится невмоготу выдерживать придирки матери. — Уильям тяжело вздохнул.
Стоук направился в сторону конюшни.
— Ты что же, покидаешь нас? — крикнул ему вдогонку Уильям.
— У меня есть дело, не терпящее отлагательства. Но не беспокойся, я скоро вернусь.
— У тебя что, людей мало? Пошли кого-нибудь.
— Дело такое важное, что слуге его не доверишь.
Уильям проводил Стоука понимающим взглядом и, покачав головой, направился в жилые покои.
Ларк пустила Деболта галопом. За поводья она взялась, только почувствовав, что жеребец устал. Тогда перевела Деболта на рысь и ласково похлопала по шее.
Въехав на вершину крутой обрывистой скалы, Ларк посмотрела вниз, на долину, отделявшую угодья барона Сент-Вейля от земель соседнего поместья Малгор, которым владел один из вассалов ее отца, сэр Джозеф Монфор.
Ларк всегда приезжала сюда, когда хотела побыть в одиночестве, а сейчас как раз настала такая минута.
Какое право имела Элизабет унижать ее перед гостями и вассалами? Ларк уже привыкла к таким вспышкам гнева, но прежде мать выговаривала ей лишь в присутствии отца и домочадцев. Теперь же Ларк унизили в присутствии Стоука и его людей. Выдержать такое было свыше ее сил!
Ларк соскочила с коня на каменистую землю и обхватила руками колени. Покусывая травинку, она устремила взор на долину, которую в этот момент осветило солнце, пробившееся сквозь лежавший в низине густой туман.
Под его лучами гранитные вкрапления в окружавших долину скалах засверкали, как драгоценные камни, а пейзаж приобрел яркий, праздничный вид. Открылись испещренные крохотными желтыми зонтиками ноготков зелено-коричневые пятна лугов, а справа, там, где пробегал прозрачный горный поток, заалели головки ранних маков, возвещавшие своим появлением о наступлении весны. Ларк вдыхала влажный чистый воздух утра, учась у природы мудрости и спокойствию.
Услышав топот копыт, она обернулась. К ней верхом на могучем вороном жеребце направлялся Стоук, Ларк совсем не хотелось видеть сейчас этого человека и разговаривать с ним. Чтобы избежать встречи, она вскочила и потянулась к поводьям Деболта, но вороной жеребец Стоука замер, загораживая ей путь.
Сжимая в руке поводья, она сделала шаг назад:
— Зачем ты преследуешь меня? Прошу, оставь меня в покое!
— К сожалению, я не могу оставить тебя в покое. — Стоук соскочил с коня и двинулся к ней.
— Еще раз говорю: оставь меня.
Пятясь к краю обрыва, Ларк чувствовала, как ее сапоги из телячьей кожи скользят на гладких камнях.
— Остановись, Ларк! Ни шагу дальше! Ты упадешь.
— Говорю же: не смей подходить ко мне! И вообще — держись от меня подальше. Я ненавижу тебя! — Сделав еще один шаг, Ларк оказалась на краю обрыва. Каблук соскользнул с острого, покрытого мхом камня, и…
— Нет!!!
Ларк услышала отчаянный крик Стоука — и рухнула вниз.
Глава 8
Стоук схватил Ларк за ногу в тот самый момент, когда она уже скользила вниз. Она раскачивалась в воздухе, но Стоук крепко держал ее за ногу, уповая на прочность ее сапог. Опустившись для устойчивости на четвереньки, он сначала подтянул Ларк поближе, а потом, перегнувшись через край обрыва, подхватил ее за кожаный ремень на штанах и втащил на скалу.
— Пресвятая Дева! — чуть слышно пробормотала Ларк.
Стоук, лежа с ней рядом, чувствовал, как неистово колотится ее сердце. Побледнев как мел и тяжело дыша, она отчаянно цеплялась за его куртку. В эту минуту Ларк предстала перед рыцарем слабой и незащищенной, как новорожденный младенец. Заговорить он не осмеливался и лишь ласково гладил ее по голове, поскольку и без слов было ясно, что подобные минуты в жизни этой сильной и отважной женщины крайне редки и то, чему он сейчас стал свидетелем, могли бы видеть только самые близкие и дорогие Ларк люди.
Заметив, что граф рассматривает ее, Ларк откатилась от него, бросив: «Я чувствую себя хорошо». Она избегала смотреть Стоуку в глаза.
Близость, возникшая между ними, исчезла. Стоук поднялся и протянул ей руку.
— Ты можешь встать?
— Разумеется, могу. — Ларк держалась независимо, хотя ее сотрясала дрожь. Взглянув на руку Стоука, она, секунду помедлив, все же приняла предложенную ей помощь.
Стоук знал, чего стоило Ларк взять его за руку, а потому, помогая ей подняться, ободряюще улыбнулся.
Сделав шаг и обнаружив, что ноги пока еще плохо держат ее, она приникла к широкой груди своего спасителя.
— Прости, — сказала она, поднимая на него взгляд. — У меня ноги как ватные, но это скоро пройдет.
Стоук крепко обнял ее за талию:
— К чему просить прощения? Все мы люди, а стало быть, не без слабостей. Надо лишь иметь ум, чтобы это понимать, и знать пределы своих возможностей. — Стоук нагнулся и заглянул в золотистые глубины ее глаз, чувствуя, что от взгляда этих медовых глаз мужчине легко потерять голову.
— Свои возможности я хорошо знаю. — Ларк закусила губу, чтобы та не дрожала.
— Так ли это, моя тигрица? — Стоук кончиком пальца коснулся ее подбородка.
Исходивший от Ларк аромат ударил ему в голову, как старое выдержанное вино. Прежде он не замечал, какие у нее высокие скулы и аккуратный, будто точеный носик. Выгнутые гордыми дугами золотистые брови были такого же цвета, что и загорелая кожа, а потому почти сливались с ней, зато глаза светились, как два маленьких солнца. В этих глазах обычно читались непреклонность и упрямство, но сейчас они выражали смущение и неуверенность. Нижняя пухлая губка влажно поблескивала там, где Ларк коснулась ее ровными белыми зубами.