— Ты так стремился приветствовать меня сам? — Луи снова ухмыльнулся. — Впрочем, хотя тебя и не было, я недурно здесь устроился. За мной присматривала Эбба. — Луи многозначительно посмотрел на молодую красивую зеленоглазую служанку с каштановыми косами, спускавшимися до талии, среднего роста, с округлыми формами и пышной грудью.

Встретившись глазами с Луи, молодая женщина вспыхнула и украдкой взглянула на Стоука. Ларк проследила за ее взглядом. У Стоука на шее вздулись вены, а лицо стало наливаться кровью. Ларк поняла, что Стоук в бешенстве, и с сочувствием посмотрела на Эббу. Она подумала, что эта женщина прежде делила со Стоуком ложе.

Между тем Эбба, не выдержав горящего взгляда Стоука, в слезах выбежала из зала.

— По-прежнему пугаешь слабый пол своими глазами, кузен? — осведомился Луи, казалось, донельзя довольный собой и всем происходящим. Пристально посмотрев на Ларк, он добавил: — А это, стало быть, та самая бесстыжая леди, о которой я столько слышал? Ты должен представить меня даме, Стоук. Обязательно.

— Леди Ларк, познакомься с лордом Тревелином, моим кузеном, — проговорил сквозь зубы Стоук.

Ларк посмотрела на лорда Тревелина.

— Я бы с удовольствием сказала, что рада познакомиться с тобой, милорд, если бы приехала сюда по своей воле. Но поскольку я пленница, а не гостья, то… — Ларк пожала плечами, как бы давая понять Тревелину, что разговаривать им, в общем, не о чем.

— Отлично понимаю. — Луи вежливо улыбался, продолжая внимательно исследовать ее тело. — Значит, это ты ударила Черного Дракона кинжалом в спину? Что и говорить, нешуточный поступок, особенно для женщины.

— Я не хотела.

Ларк оглянулась на Стоука, пытаясь по выражению его лица определить, как он относится к столь пристальному вниманию кузена к ее особе. Стоук смотрел на нее тем же тяжелым взглядом, которым прежде одарил Эббу, и она, не выдержав этого, повернулась к Луи.

Тот подмигнул ей:

— Невероятно! Ты ударила человека кинжалом в спину, а теперь заявляешь, что не хотела этого. Интересно… Или, быть может, во всем виноват мой кузен? Если так, ты просто обязана рассказать мне, в чем он перед тобой провинился!

Ларк открыла было рот, но Стоук перебил ее:

— Ничего она тебе не скажет.

— Да брось, кузен! Пусть поговорит. По-моему, она женщина прехитрая и наверняка умеет сочинять занимательные истории. — Хотя Луи улыбался, в его голубых глазах появился нехороший блеск, предупреждающий о том, что его терпение не безгранично и он готов накинуться на всякого, кто будет ему перечить.

— Хитрость, по моему разумению, милорд, не достоинство, а порок, — заявила Ларк.

— Если бы у людей не было пороков, жизнь стала бы пресной и скучной. Взять, к примеру, моего кузена… — Луи указал на Стоука. — Наверняка у него их целая куча. Ты же не просто так пырнула его кинжалом, верно?

— Что-то мне не верится, что у него много пороков. До сих пор по крайней мере я не обнаружила у него недостатков. За исключением небольших пробелов в воспитании. — Она оглянулась на Стоука и заметила, что он недоуменно смотрит на нее.

Луи удивленно выгнул бровь:

— Рад, что ты так высоко ценишь моего кузена. Кстати, я тоже всегда считал, что он — человек чести. — Луи посмотрел на Стоука и улыбнулся. Потом, решив сменить тему, переключил внимание на Балтазара. — Волк в качестве комнатной собачки леди? Любопытный выбор. — Луи протянул руку, намереваясь погладить Балтазара.

Волк присел, оскалил зубы и зарычал.

Луи отдернул руку.

— Теперь я понимаю, почему ты держишь его при себе.

— Да, он охраняет меня. Но это не единственное его достоинство. Балтазар, кроме того, отлично разбирается в людях.

По залу волной прокатился приглушенный смех.

Глаза Луи угрожающе блеснули; Ларк поняла, что совершила ошибку, ответив лорду Тревелину в привычной для себя дерзкой манере. Дерзить этому человеку было крайне опасно.

Но Луи сдержался и, как прежде, заговорил спокойно и вежливо, хотя в его голосе чувствовалась скрытая враждебность.

— Думаю, в твоих словах есть рациональное зерно. Надо будет и мне завести ручного волка. — Он взял с блюда кусок пирога с мясом, швырнул его Балтазару и устремил на Ларк пронзительный взгляд, который, казалось, говорил: «Подожди немного, девушка, я и из тебя сделаю домашнее животное».

Ларк не сомневалась, что Луи постарается воплотить эту невысказанную угрозу в жизнь. Она повернулась и посмотрела на маленького молодого человека, сидевшего рядом с Тревелином. Тот насмешливо прислушивался к разговору. На мгновение их взгляды встретились, и огромные глаза золотоволосого выразили досаду, после чего он с отсутствующим видом взял стоявшую перед ним щербатую чашу.

В зал неожиданно вошел Роуленд. Его сопровождал священник в коричневой сутане. Когда на святого отца падал свет, золотой нагрудный крест, надетый поверх сутаны, сверкал, как звездная россыпь. Для священника он выглядел слишком молодо — Ларк дала бы ему не больше двадцати пяти — и в отличие от других носил на боку длинный меч.

Девушка почувствовала, что Роуленд украдкой смотрит на нее, и бросила на него взгляд. Его голубые глаза выражали осуждение, но он быстро отвел взгляд в сторону.

«Еще один враждебно настроенный ко мне человек», — подумала Ларк и вздохнула. Что и говорить, врагов у нее здесь было многовато. Если бы она стала составлять их список, одного листа пергамента наверняка не хватило бы.

Священник и Роуленд подошли к Стоуку. Видно было, что они хотели что-то сообщить ему, но ни один не отваживался заговорить первым. Наконец Роуленд сказал:

— Варик заболел. Как раз перед тем, как ты приехал.

Стоук нахмурился.

— Что с ним? — спросил он, устремив взгляд на священника.

— Мы не знаем, — мрачно произнес священник. — Сейчас за ним ухаживает лекарь. Он уже пустил ему кровь. Уверяет, что мастер Варик скоро поправится… — Он замолчал, потому что Стоук, не дослушав его, подхватил Ларк под локоть и быстрым шагом направился к лестнице, которая вела в жилые покои замка.

Роуленд посмотрел на Балтазара и сказал:

— Знаешь, Амори, мне всегда казалось, что священники дают перед Богом клятву говорить людям правду. Амори печально опустил голову:

— Да, я часто совершаю поступки, не подобающие священнику. Готов признать также, что ложь и впрямь греховна и к ней чаще всего прибегают трусы. Тем не менее я не мог сказать своему другу, что его единственный сын и наследник при смерти.

Стоук мчался по лестнице, перепрыгивая через две ступени, и тянул за собой Ларк. За ними бежал Балтазар.

— Если у тебя заболел сын, я помогу ему!

— Ты уже помогла мне — дальше некуда, — бросил, не оборачиваясь, Стоук.

— Верь мне, прошу тебя! Позволь хотя бы взглянуть на него!

Стоук обернулся, сжал ее плечи и основательно тряхнул.

— К сыну я тебя не подпущу. И больше не говори мне об этом.

— Куда ты ведешь меня?

— В свои покои.

— Но почему в покои? У тебя что — нет другого места для пленницы? Подземелья или башни?

— Не бойся, Ларк. Я не прикоснусь к тебе до тех пор, пока ты меня сама не попросишь об этом. Не в моем обычае насиловать женщин. — Стоук оглянулся. — Если бы ты не давала воли языку, беседуя с Луи, я бы — так и быть — исполнил твою просьбу и посадил тебя в башню или подземелье. Но ты разозлила его. А с этим человеком шутки плохи. Другими словами, он чрезвычайно опасен. И воспользуется малейшей возможностью, чтобы отомстить тебе. Но если Луи попытается причинить тебе вред, мне придется убить его, а королю Ричарду не понравится, если я лишу жизни главнейшего заимодавца, который дает деньги на все его войны.

— Неужели ты убил бы из-за меня такого могущественного человека? — изумилась Ларк.

— Убил бы. Я ревностно охраняю то, что принадлежит мне, а ты — моя. И я тебя никому не отдам.

Они подошли к покоям Стоука. Он отворил дверь и втолкнул девушку внутрь. За ней проскользнул Балтазар.