Тим берет трубку и слушает, не говоря ни слова, молясь, чтобы это была она. Он хочет лишь узнать, где его ребенок и все ли с ним в порядке. Он думает, что слышит ее дыхание в трубке, и знает, что она делает то же самое, – гадает, кто там, на том конце провода.

Элизабет решается первой:

– Алло?

– Как Кит, в порядке?

– Да.

– А ты в порядке?

– Да.

Но произносит она это неуверенно. Он буквально чувствует, что за спиной у нее сидит Гружа и усмехается… Поэтому Тим ждет, пока она продолжит.

– Мы у них, – говорит она.

– У кого?

– У дона Уэртеро.

– Как мальчик? – повторяет он. Потому что ему кажется – он знает, что теперь предстоит.

– Испугался, но с ним все в порядке, – говорит она. – Он крепкий малыш, ты знаешь.

– Да, я знаю. – Крепкая маленькая мартышка. Он все время ведет себя так, словно дразнится, этот малец.

– Они сказали, если ты не придешь, они его убьют. – Голос Элизабет звучит сдержанно.

– Я приду.

– Тогда они…

– Не имеет значения, – отрезает Тим. – Скажи им, что я приду. Скажи, что у меня их долбаные деньги. Я верну.

Он слышит, как она с кем-то начинает говорить. Затем раздается треск и шорох – трубку берет ее тамошний собеседник.

– Бобби Зет?

– Да, – отвечает Тим. – Это дон Уэртеро?

– Не есть важно, кто это, – произносит с мексиканским акцентом этот тип. Тиму кажется, что это все же не дон Уэртеро. – Ты прийти, а то мы убить ребенка.

– Где вы?

– Иди на хрен, – говорит любезный незнакомец. – Ты думать, мы идиоты?

– Я не смогу прийти, если ты не скажешь, где вы.

– Деньги у тебя?

– У меня в тайнике.

– Встретимся где-нибудь около денег, – говорит мексиканец. – Где-нибудь в тихом месте.

– Подожди.

Тим прижимает телефон к груди и просит Полного Улета назвать какое-нибудь тихое место, откуда хорошо видна яхта.

– Лучше всего – Арки, – с готовностью объясняет Полный Улет. – Паркуешься в конце Блю-Лэнтерн-стрит. Дальше пешком, сворачиваешь налево на Блаффсайд-уок. Вниз по склону, потом через деревянный мост над каньоном. Три бетонные арки, все, что осталось от роскошного отеля, его наполовину построили, но в двадцать девятом году случился кризис. Оттуда видно яхту. Оттуда все видно.

Тим передает указания этому типу, и тот обещает быть возле Арок.

– Утром, – уточняет он. – Ночью мы с тобой не встречаться. Люди умирать, когда они подходить к тебе в темноте, Бобби Зет.

Тим хочет поговорить с Китом, но мексиканец бросает трубку.

– У них Кит, – говорит Тим, обращаясь к Полному Улету. – Они говорят, что убьют его.

– Мы его спасем, – отвечает Полный Улет. – Отдадим им деньги, а потом…

Глаза Полного Улета загораются фанатической радостью.

– И что потом? – спрашивает Тим.

– Потом – уплывем под парусом! – радуется Полный Улет.

– Я не знаю, как плавать под парусом.

Полный Улет лучится улыбкой, точно полоумный херувим.

– А я знаю, – произносит он.

– И ты сможешь поплыть на этой яхте?

– Куда угодно.

– И ты это сделаешь? – интересуется Тим.

– С удовольствием.

Но тут Полный Улет хмурится. Улыбка его гаснет, на лице появляется виноватое выражение.

– Есть одна проблема.

Еще бы, думает Тим.

– Что за проблема?

– Тот коп.

– Толстый коп? – уточняет Тим. – Голова бритая, похожа на пулю?

– Ага.

– И все время ругается?

– Мерзкий коп.

– Я его знаю, – говорит Тим. – Что у тебя с ним?

– Он сказал, что, если я тебя найду, я ему должен сказать, где ты, – шепчет Полный Улет. – А то он меня убьет.

Тим обдумывает информацию и шепотом произносит:

– Так скажи ему, где я.

– Нет!

– Да, – возражает Тим. – Расскажи ему все, что я собираюсь сделать. Что я иду сдаваться дону Уэртеро – за Арта Морено и за ребенка.

– Дон Уэртеро… Морено… ребенок.

– Только про яхту ему не говори.

– Про какую яхту?

Тим вздыхает:

– Про ту яхту, которая…

Полный Улет останавливает его, положив ладонь ему на руку.

– Я понял, – говорит Полный Улет.

Он многозначительно подмигивает Тиму и убегает по пляжу.

Пакуя свои вещички, Тим прекрасно понимает, что он должен сделать: сесть на эту яхту сегодня же ночью и уплыть с чудесными тремя лимонами. Можно, черт дери, прятаться хоть всю жизнь, если у тебя есть три лимона наличными. Даже если капитан у тебя – псих. Можно затаиться на каком-нибудь карибском острове, посасывать коктейли с зонтиками и трахать длинноногих загорелых женщин, пока не умрешь, – в восемьдесят три года, загорелым, богатым, довольным, от сердечного приступа – вот так-то, приятель. Приятно будет рассказать свою историю какой-нибудь карибской милашке, чтобы она передала ее своим внукам. И пускай этот долбаный дон Уэртеро просиживает штаны, долбаный Гружа жрет свою печенку, а проблемы Бобби Зета… Ну, в общем, пускай мертвецы хоронят своих мертвецов. Adios, ублюдки. Единственный раз в своей раздолбайской жизни Тим Кирни нашел выход, приятель. У него есть добыча, у него есть выход, и он должен в кои-то веки им воспользоваться. Вот что он должен сделать.

Но, запихивая свитер в вещмешок, гребаный кретин Тим Кирни знает: он не станет делать то, что должен.

Какая неожиданная новость, а? Как будто в первый раз Тим Кирни упускает шанс поступить по-умному. Но так-то и становятся кончеными раздолбаями, верно? Когда знают умный ход и поступают наоборот.

Тим понимал: все подумают – из-за женщины. Какой зэк не сунется в ловушку ради бабы! Особенно ради такой бабы. Но нет. Он, черт дери, конечно, любит ее, но он мог бы от нее уйти.

Это все ребенок.

Проклятье, проклятье, проклятье, это ведь даже не его ребенок, черт его дери!

Три миллиона долларов и безграничная свобода – а тут его, скорее всего, убьют из-за этого мальчишки.

«Потому что Уэртеро меня почти наверняка шлепнет, – думает Тим, – шлепнет, как только у него в руках окажутся эти деньги. А значит, мне надо рвать когти».

Тим заканчивает укладываться, сует пистолет за пояс и садится в машину.

Говорит «прощай» трейлеру и пляжу, где он мог бы жить счастливо.

Ну что ж, не судьба, думает он.

Швейцар не пускает Полного Улета в отель и грозится позвать копов.

– Они меня знают, – говорит Полный Улет.

Тогда швейцар обещает его избить, но бродяга просит его всего-навсего позвонить в номер Гружи, а то он, Полный Улет, сейчас выйдет отсюда и нагадит на парковке.

– А если ты позвонишь в его номер, – обещает Полный Улет, – я больше не буду кормиться в ваших контейнерах.

Это большая жертва, ибо мусорные контейнеры отеля «Риц-Карлтон» – в числе самых лучших на всем южном побережье. Полный Улет знает по опыту, что богатые никогда не доедают – просто чтобы показать, что они могут себе это позволить, так что здешняя помойка – сущая Мекка для гурманов, ценящих отходы изысканной кулинарии.

Тогда швейцар, зажимая нос, велит Полному Улету пойти и спрятаться где-нибудь в тени – по ветру! – и держать рот на замке. Минут через десять из отеля, пыхтя, выходит Гружа.

Гружа тащит старого знакомца на стоянку и прислоняет к «мерседесу».

– Чего тебе? – спрашивает Гружа.

– Я насчет Бобби Зета, – отвечает Полный Улет.

– Ты его видел?

– Во плоти.

– Мать твою за ногу, где?!

– Мать твою за ногу, в Лагуна-Бич, – врет Полный Улет. – Он собирается…

Гружа отвешивает ему пощечину.

– Он еще там? – задает он вопрос.

– Откуда я знаю, там он или нет? – говорит Полный Улет. – Я-то тут.

– Он был еще там, когда ты оттуда уходил?

– Ну да.

Гружа секунду размышляет над этим и потом интересуется: