Так что они сидят и ждут. Ждут, пока Джонсон и его подручные не станут маленькими точками на равнине пустыни, ждут, пока полуденное солнце не начнет склоняться. Сидят, и ждут, и болтают о людях Икс, о Бэтмене, о супермене Серебристом Серфере, о радиоуправляемых лодках, в которых Тим ни черта не смыслит, и о мотоциклах-внедорожниках. Болтают обо всем, кроме своего положения, которое совсем не похоже на историю из комиксов.

Наконец Тим протягивает Киту одну из двух бутылок с водой и говорит:

– Выпей.

– Всю?

– Всю, – подтверждает Тим. – В пустыне надо держать воду в животе, а не во фляге.

Не как в кино, где строго распределяют рацион и через день делают по глотку. Неудивительно, что эти долбаные тупицы в фильмах мрут как мухи, думает Тим. Вода у них – во фляге, а не в животе.

Умереть от жажды, когда в рюкзаке у тебя вода.

«Beau Geste», на хрен. Остряки.

– Залпом, – советует Тим.

– Воспитанные люди так не поступают! – явно копируя кого-то, сообщает Кит. Он в восторге.

На Тима эти слова не производят особого впечатления: он насмотрелся, что сходит за хорошее воспитание среди окружающих Кита взрослых. Типа будьте любезны, не нюхайте кокаин дважды из одной двадцатки, а любовные игры устраивайте только на глазах у детей.

– Как твои ноги? – спрашивает он у Кита.

– Отлично!

– Правда?

Мальчишка поднимает руку, словно готовясь принести присягу. Наверняка это из какого-нибудь фильма. Тим видел, как другие, главным образом копы, проделывают это в суде, сам-то он никогда не имел возможности принести присягу в свою собственную защиту. Адвокаты считали это нежелательным.

Это лишь одна из проблем, когда ты виновен.

Мальчик прерывает его воспоминания:

– А почему ты спросил про мои ноги?

– Потому что нам надо заняться скалолазанием.

Заняться серьезно, мысленно добавляет Тим.

Потому что легче всего – спуститься обратно в каньон, на равнину, и идти вдоль пересохшего русла, пока не выберешься из пустыни. Любой идиот знает, что русло реки, даже высохшей, всегда выведет из пустыни.

В этом русле они и будут меня поджидать.

Так что нам придется вскарабкаться наверх, чтобы выбраться.

Неплохо бы иметь карту, думал Тим. А еще лучше было бы вообще не попадать в эту переделку, но что случилось, то случилось. Нет смысла предаваться сожалениям, куда правильнее сосредоточиться на том, как выпутаться из новой передряги.

Такова жизнь: одна дерьмовая передряга за другой.

Тим взглянул на мальчишку и подумал: ты сам не знаешь, на что подписался, парень.

– Ты точно хочешь со мной? – спросил Тим.

– Точно, – быстро произнес мальчик.

Впервые он показался Тиму испуганным. Испугался, что очередной взрослый решил его бросить.

– Потому что, если хочешь, я могу тебя доставить обратно.

– Они тебя убьют, – возразил Кит.

Никаких игр, никаких «как будто», никаких комиксов.

– Вот еще! – сказал Тим. – Меня не так просто убить.

Спроси у Вонючки.

Мальчик смотрел на него своими большими карими глазами:

– Я хочу пойти с тобой.

– Тогда давай лезть наверх, – ответил Тим.

Они поднялись всего на несколько футов, когда он спросил:

– Мы кто? Морпехи или люди Икс?

Мальчишка задумался и ответил вопросом на вопрос:

– А можно мы будем и те, и другие?

– Почему нет?

– Супер!

Морпех-мутант, подумал Тим. Супер.

Полный Улет не так уж расстроен, что его приволокли в Дана-Пойнт.

Начать с того, что отходы тут лучше, думает он, роясь в мусорном контейнере на задворках ресторана «Чарт-хаус». Он находит остатки неплохого салата «Цезарь», несколько тостов по-техасски (на них ушло слишком много масла, но он решает все равно их съесть) и ошметки запеченного лосося. Еще имеется невообразимое количество костей от стейков, полуобглоданные говяжьи ребра и горы чизбургеров, но Полный Улет не употребляет черное мясо – говядину и баранину, так как надо заботиться о здоровье.

Он выбрал «Чарт-хаус» не только из-за его кухни, но и из-за вида: ресторан располагается на отвесном утесе и дает возможность полюбоваться прекрасно-безмятежной бухтой Дана-Пойнт с сотнями обычных и прогулочных яхт, а также всяких спортивно-рыболовных судов.

Полный Улет разбирается в яхтах.

И немудрено: когда-то давно, еще до того, как случилось событие, именуемое им Озарением, у него была лицензия на морские перевозки, и он катал turistas по Карибам. Он смутно припоминает ту пору – беспечное время сладкого рома и забористой ямайской травы, вспоминает, как он возил буржуев от одного порта к другому, между делом валяя их жен, дочурок и подружек.

Сладкое времечко, но ничем не озаренное.

Как бы то ни было, вид ему по душе. Во время трапезы он с удовольствием смотрит, как суда входят в гавань и выходят из нее, как они плывут вдоль длинного каменного мола, отделяющего гавань от собственно Тихого океана. Ему нравится смотреть на яхты и критиковать их линии и оснастку.

Кроме того, он уверен, что где-то среди этих сотен яхт есть и яхта Бобби Зета.

Должно быть, иначе судьба, то есть копы – ее ничего не ведающие орудия, не привела бы его в Дана-Пойнт в столь благоприятный день.

Покончив с основным блюдом, он спустился со склона и подошел к широкому пирсу, обеспечивающему прибыль нескольким ресторанам. Нашел мусорный бак, а в нем – изысканное лакомство: почти не подтаявший конус мороженого, отнятый у какого-нибудь ребенка его раздраженным отцом в замызганных широких белых брюках.

Усы и борода у Полного Улета измазаны шоколадом, и он принимается обрабатывать туристов. Не может сдержаться: слова взбурлили у него внутри, пузырями вырвались изо рта, как раз когда японские туристы начали высыпаться из автобуса.

Полный Улет уже тут как тут, он их приветствует.

– Добро пожаловать в Дана-Пойнт! – кричит он ошеломленному торговому представителю фирмы, производящей автопокрышки, который прибыл из Киото. Он берет озадаченного японца под локоток и ведет на пирс. – Здесь некогда был родной дом легендарного Бобби Зета, который в эту самую минуту держит путь на родину, сюда, к нам. Бобби Зет исчез среди океанских туманов, но он вернется: в былые времена Бобби уже являлся, чтобы сообщить нам хорошие вести, друг мой!

– Откуда я знаю? – риторически вопрошает Полный Улет, потому что киотский автопокрышечный представитель слишком потрясен, чтобы что-нибудь спрашивать. – Вы вправе поинтересоваться – а я вправе ответить!

Полный Улет наклоняется и, зловонно дыша, шепчет туристу на ухо:

– Много лет назад, когда я был молодым матросом, я ходил вторым помощником на борту шлюпа, бороздившего самые отдаленные края южного моря. Груз, который мы везли на борту этого, в общем-то, чисто прогулочного судна, должен признаться, мог бы привлечь нежелательное внимание представителей власти, если бы только они обыскали эту посудину в порту или в открытом море. Не говоря уж о пиратах, друг мой, о пиратах…

Гид японцев отчаянно пытается прогнать Полного Улета, потому что тот ведет группу не туда.

Но Полный Улет только радуется, что его аудитории прибыло, и обращается к гиду:

– Привет, я тут как раз объясняю моему другу, почему я стал рассказывать про Бобби Зета. Видите ли, я его знал.

– Да оставьте же нас в поко…

– Это случилось на старом добром судне «Такой-то-Сякой-то». Как-то в одну мягкую, просто шелковую ночь я сидел на палубе, сплеснивал концы канатов, руки у меня были заняты, а во рту торчал косяк сладчайшей гавайской травы, и тут-то ко мне и присоединился человек, которого вы могли бы счесть всего лишь желторотым юнцом, если бы не его королевские манеры.

Да, я вижу, вы уже догадались. Именно так: это был не кто иной, как Бобби Зет, и он сел рядом со мной, скромным матросом, и мы беседовали друг с другом, глядя, как звезды сверкают над фосфоресцирующей гладью воды. Мы говорили по-мужски. На меня это произвело неизгладимое впечатление.