Мальчишка хихикает, как очумевший сукин сын, и мотоцикл взлетает, точно космический корабль, и падает с ночного неба на большую кучу песка, и парни больше не улюлюкают, они тихонько писают в штанишки, потому что склон крутой, и, понятное дело, первый же байк, который рискует спуститься, срывается. Бедняга кувыркается на своей машинке через голову, и, видать, ему не подфартило, потому что он не встает.

Тим доезжает до подножия дюны, делает поворот и гонит в никуда, позади него – тот другой байк, а где-то недалеко – паскудный «хамви», и Тим понимает, что ему не оторваться от этого байкера, уж очень он ловок. К тому же у парня винтовка, отличная «М-16», висит у него на спине. Он похож на немца из старого фильма, он отличный ездок, и деваться некуда.

Значит, надо придумать что-то новенькое, решает Тим. Приключение на песчаной дюне дало мне возможность малость оторваться, есть пространство для маневра. Так что он несется к полосе густого кустарника, где растут мескит, дымное дерево и прочая дрянь, находит в ней узкую прогалину и мчится туда. Слышит, как тот парень поддает газу, Тим знает, что парень боится потерять его в зарослях.

Тим укладывает мотоцикл в кустах, хватает мальчишку, устраивает его под мескитом и говорит:

– Побудь тут, и тихо.

Не ждет возражений, выхватывает складную лопатку, выдвигает лезвие и ждет. Считает время, в нужный момент выскакивает, размахивается и лупит этой лопаткой прямо парню по морде. Парень, судя по всему, вырубается еще до того, как навзничь валится со своего байка.

Тим забирает «М-16», вешает за спину, подхватывает мальчишку и возвращается к своему мотоциклу. Двигает на нем в глубь пустыни, чтобы выиграть время. Старается выиграть время, как сумасшедший, и все вроде ничего, но потом оборачивается и видит, что за ним несется гребаный «хамви».

Эту штуку ему не вырубить никакой лопатой. Может быть, может быть, остановиться, положить мотоцикл и прострелить этому «хамви» покрышки, но охранники могут взбеситься и открыть ответный огонь, а ему надо заботиться о мальчике.

Так что он пытается оторваться от них, зная, что это безнадежная игра, потому что ребятам из «хамви» не нужно его ловить, достаточно просто следовать за ним, пока не рассветет, а тогда прибудет подкрепление, но остановиться он не может – давайте играть в догонялки!

Так что он колесит по пустыне, мчится сквозь ночь, а «хамви» мчится по пятам, приближается, он уже совсем близко, а Тим все гонит и гонит – и вдруг мир исчезает.

Тим орет: «Чё-о-о-рт!» – потому что он только что вырвался из пустыни. Весь мир словно бы кончается на узком краю огромного каньона, глубина – три сотни футов, и Тим чуть не отрывает ручки руля, так резко он разворачивается, бьет по тормозам, мотоцикл бешено заносит. Вот сейчас им обоим и конец, переднее колесо висит над пропастью, где кончается мир, и Тим боится пошевелиться, а «хамви» продолжает мчаться вперед – и срывается с края, потом – несколько секунд паузы, а потом – бум! – и небо окрашивается оранжевым.

Мальчишка больше не хихикал. Он плакал.

– Все в порядке?

– Нога болит.

Тим с трудом отделился от байка, осторожно поднял мальчика и опустил на землю. Достал из мотоцикла фонарь, закатал штанину и увидел кровь на его ноге. Царапины, ничего, кажется, не сломано. Мальчик успокоился и только шмыгнул носом:

– Все нормально.

– Ты храбрый парень.

Мальчишка улыбнулся.

Тим вынул из мотоцикла вещи. Свернул одеяло, перебросил через плечо, достал бутылки «Эвиана». Дал одну мальчику.

– Спорим, я первый допью, – улыбнулся Тим.

Мальчишка принял пари и начал глотать. Тим подгадал так, чтобы мальчик обошел его совсем на чуть-чуть.

– Хочешь, сыграем в одну игру? – спросил Тим.

– Очень хочу. В какую?

– Знаешь, что такое морпех?

– Это какие-то солдаты, да?

– Больше так не говори, парень, – предупредил Тим. – Морпех – не солдат. Солдаты – армейская отрыжка. Морпех – самый крутой, самый мощный, самый лучший боец всех времен и народов. Хочешь поиграть в морпехов?

– Да.

– Хорошо. Мы с тобой будем пару дней играть в морпехов, у нас будет секретная экспедиция. Мы не должны дать другим парням нас найти. Понятно?

– Понятно.

– Ты готов?

– Готов.

– Придется походить пешком.

– Ладно.

Тим столкнул мотоцикл с края обрыва, туда, где оранжевое свечение меркло, делаясь кроваво-красным.

– Пошли, – сказал он.

На западе он различил очертания гор. Если они смогут перебраться через эти горы, то вырвутся на свободу. И они пустились в путь.

Минут через десять Тим глянул на мальчишку. Лицо такое усталое, лучше будет, если Тим его понесет. Он подхватил ребенка и усадил на плечи. Парень был не тяжелее полностью нагруженного армейского рюкзака.

– Как-как уж тебя зовут? – спросил Тим, потому что опять забыл.

– Кит, – ответил мальчишка. – А тебя?

– Зови меня Бобби, – сказал Тим.

Он шел быстрым шагом: хотел до восхода солнца подойти к тем горам как можно ближе.

Брайан Кэрвье бушевал.

Да и страх хватал его за яйца: у него в руках был Бобби Зет, а он дал ему уйти.

– Найди его, – приказал он Джонсону.

Джонсон стоял в гостиной, держа шляпу в руке на старомодный манер, но вовсе не из уважения. От края шляпы у него на лбу, там, где редеющие волосы начали седеть, осталась красная полоса. Он глядел на Брайана молча, однако его вид говорил сам за себя. А говорил он вот что: «Слушай, ты, жирный педик, тут вокруг – огроменная пустыня, если ты этого, конечно, не знаешь, лысый голубь!»

Брайан прекрасно все понял, даже то, что касалось голубей и педиков, и ответил на непроизнесенные слова:

– Бобби – серфер, который толкает траву. Он слабак. Он не знает пустыни. Это ему не побережье.

– Этой ночью он неплохо справился, – заметил Джонсон – он уже видел трупы и обломки.

– Ночью нет солнца, – сухо бросил Брайан.

Джонсон улыбнулся, услышав эту потрясающую новость.

– В это время года не очень-то жарко, – только и сказал он.

– Все равно пустыня есть пустыня! – взвизгнул Брайан.

А Толстяк не отличит пустыни от простыни, думал Джонсон. Живет в пустыне, а солнце ненавидит. Все время напяливает большие шляпы и старушечьи платья, прячется от солнца. Почти весь день торчит в доме, смотрит кино. Черно-белое кино про пустыню. Оттуда Толстяк все и знает про пустыню, больше он ничего про нее не знает.

– Я его поймаю, – пообещал Джонсон. Не потому что пустыня, не потому что парень – слабак, а потому что парень тащит с собой пацана. А раз так, у него ничего не выйдет.

– Видно, ему женщина что-то рассказала, – добавил Джонсон.

– Да что ты говоришь?! Вот уж никогда бы не догада-ался! – ехидно протянул Брайан.

Зачем я слушаю этот язвительный треп? – спросил себя Джонсон и заметил, сокрушенно качая головой:

– Дон Уэртеро будет очень-очень несчастным идальго.

И увидел, как Брайан покрывается мурашками. Жирное тело начало мелко-мелко дрожать. Так бывает, когда на пески набегает тень.

Брайан до чертиков боится дона Уэртеро, вот в чем штука.

– Найди его, – захныкал Брайан.

– Двое моих ребят его выслеживают, – ответил Джонсон. – А я собираюсь наведаться в город, к Рохасу.

– Рохас наверняка пьян.

– Наверняка, – согласился Джонсон.

Пьяный или трезвый – не имеет значения, думал Джонсон. Рохас может отыскать муху на восьми десятках акров дерьма.

– А как насчет женщины? – поинтересовался Джонсон.

– Женщиной я займусь сам, – произнес Брайан.

Улыбка Джонсона говорила: «Ну да, первым делом». Но он не раскрыл рта и надел шляпу.

– Мне он нужен живой, – напомнил Брайан.

Джонсон не забыл, ведь это-то и есть самое паршивое во всей истории. Трудно поймать такого парня, особенно если он знает, что ты не можешь рисковать и палить по нему с большого расстояния. Да, в пустыне можно завалить человека издали. Плоская местность, ни ветерка. Но поймать его, дотянуться до него и притащить обратно, как загулявшего теленка весной, – это совсем другое дело.