Наблюдатели признают, что выбор у Путина был небольшой. Особенно после 11 сентября 2001 года, после террористических атак в США, когда Вашингтон объявил «крестовый поход» против террористов. В этой ситуации президент России должен был показать свою твердость, решительность и непоколебимость.

Георгий Васильев, уже после выхода из больницы, по мере возможности деликатно раскритиковал решение о штурме:

- То, что я видел в театре, утвердило меня в уверенности, что штурм без огромных жертв среди заложников невозможен. По моим ощущениям, существовала большая вероятность катастрофы. И под развалинами могли погибнуть девяносто девять процентов людей. И так потери огромны. А только представьте себе, что бы было, если бы у одной из террористок дрогнула рука и бомбы взорвались! Поймите, там было кошмарно, но все были готовы и дальше терпеть эти муки, только бы жертв было меньше.

В интервью Васильев намекал, что власти не приняли в расчет длительных переговоров и возможности уступок. Такие варианты спасли бы многих заложников, но были отвергнуты, поскольку ущемляли достоинство России.

Значительно жестче высказывается на эту тему Анна Политковская.

- Путин принял такое решение, потому что он палач и убийца, - прямо заявляет она журналистам.

Со слов Политковской, которая, без всяких на то полномочий, проводила переговоры, в пятницу существовал несомненный шанс на спасение всех заложников, но никто не принял этого в расчет. С ее помощью террористы уточнили требования - и они не были столь уж сложными для выполнения.

- Можно было вести переговоры таким образом, чтобы определить удобоваримые условия, не слишком унизительные для России, - считает журналистка. Но, как она горько замечает, никого это уже тогда не касалось. Приказ атаковать был отдан, и главной целью было отнюдь не спасение людей. Штурм был проведен с целью ликвидации террористов, и только на втором месте было освобождение заложников, - считает Политковская.

В четверг вечером Рузаев и его помощник, все еще находившиеся в театре, смирились с мыслью о том, что придется здесь провести еще одну ночь. Перед сном на всякий случай опять отправились на разведку. Из зоны Б пробрались в зал с вентиляционными установками, где был доступ ко всей системе климатизации и, прежде всего, к щиту управления, позволяющему включать и выключать систему вентиляции во всем Доме культуры. И там они вдруг увидели человека. Он стоял возле щита управления, повернувшись к ним спиной. Они окликнули его. Незнакомец панически испугался. Оказалось, что это один из помощников звукорежиссера; они уже сутки просидели, спрятавшись за вентиляционной системой.

- Один из радистов был здоровым мужиком - 192 сантиметра ростом и больше ста килограммов веса, - смеется Рузаев. - Как он протиснулся из туалета за те трубы, понятия не имею. Он вечно нос задирал, ходил такой важный, с нами, электриками, даже не здоровался. А теперь выглядел как тридцать три несчастья, весь черный, грязный и перепуганный. Обнялись мы радостно, в конце концов - товарищи по несчастью, оно нас сроднило.

Вместе со звукооператорами появился сотовый телефон, а это означало связь с внешним миром и, главное, информацию. Электрики узнали, что в театре побывали разные переговорщики, был доктор Рошаль, что кого-то убили, и самое страшное, что террористы все еще там.

После короткого совещания вся группа решила держаться вместе. Родилась еще одна идея побега - они опять пошли в сторону улицы Мельникова, но на этот раз к небольшой кирпичной стене, за которой прятались трубы с горячей и холодной водой. Хотели проверить, не удастся ли разобрать стенку, дойти до люка, который находится где-то на улице Мельникова, и таким образом выбраться на свободу. Стенка, однако, оказалась солидной, потихоньку разобрать не получалось, а стучать ломом они боялись.

Общее несчастье их объединило, но далеко не все складывалось идеально. Рузаев хотел позвонить домой, но коллега не позволил воспользоваться телефоном, сказал, что садится батарейка.

Они решили проверить еще один вариант возможного выхода из здания. Добрались подземным лабиринтом до места, которое снаружи перекрывал транспарант с парусником.

Это было что-то вроде штольни, полая колонна, подпиравшая левый угол здания. Когда они добрались до штольни, стало ясно, что удача им опять не улыбнулась - они были в восьми метрах от поверхности земли, не было ни ступенек, ни лестницы, ни каких-нибудь зацепок на гладких стенах колонны. Самим им было не выбраться, хоть казалось, до свободы рукой подать. Снизу была видна вентиляционная решетка, через которую воздух закачивал один из климатизаторов, так называемый «К-1».

Значит, опять ночь «на трубах», как бомжи.

В пятницу с самого утра Рузаев был настроен по-боевому. Ничего удивительного, они почти не пили и с вечера среды ничего не ели.

- Я понял, что дело серьезное, надо использовать любую возможность, - говорит Рузаев. - Надо сообщить в штаб, где мы находимся, пусть они нас отсюда вытаскивают. И я продиктовал SMS директору Дома культуры.

Узники подземелья отправили коротенькое сообщение: «Директор ДК Е.Т. Сбросьте ключи от всасывающих решеток. Наше место - «К-1», паялка - ДНД. Рузаев».

- Парень, который отправил SMS, сказал, что отключит телефон на два часа, потому что батарейка в кошмарном состоянии, - качает головой Рузаев.

Сообщение вызвало в штабе настоящее смятение. Поначалу даже директор Тимофеев не в состоянии был понять, кто и что ему пишет. Кажется, сообщение дошло обрывочно, вокруг театра, несмотря на все усилия операторов, были проблемы со связью. Наконец люди в штабе сообразили, о чем идет речь. Информацию без проблем расшифровали.

Дело в том, что еще несколько лет назад в колонне собирались члены Добровольной народной дружины (ДНД). Рузаев, как старый работник «подшипника», прекрасно это помнил. А для тех, кто недавно пришел в Дом культуры, дописал слово «паялка», то есть паяльная мастерская. «К-1» - это, конечно же, обозначение одного из двух климатизаторов, которыми был оборудован театр.

- Не сразу врубились, - говорит Рузаев. - Потом поняли, что у них есть возможность входа в подвалы. Когда через два часа коллега включил мобильный, там было сообщение: «Вашу информацию получили, ждите освобождения вечером».

Последние часы перед штурмом были особенно беспокойными. В пятницу вечером исчезла странная неопределенность, царившая в течение полутора дней, с утра четверга, когда многим заложникам казалось, что время остановилось. Наступающая ночь, как оказалось позднее, была полна неожиданных, драматических и кровавых событий. Узники в зрительном зале почуяли быстро приближающуюся смерть, несмотря на то, что ярость Мовсара Бараева, с которого начался тот вечер, тут же сменилась непонятной эйфорией.

Как мы помним, главарь террористов проспал большую часть второй половины пятницы. Кто-то из чеченцев говорил, что Мовсар не спал целых два дня и ему надо было отдохнуть. Проснулся он около 17.00 и совсем не выглядел отдохнувшим - заспанный, с всклокоченными волосами. То, что он увидел, привело его в бешенство. Он немедленно выгнал из холла двух журналистов НТВ, которое так и не выпустило в эфир интервью с ним, а потом выгнал и документалиста Говорухина, и редактора «Литературной газеты» Беловецкого, беседовавших с Абу Бакаром. На прощание сказал им, что очередные «переговорщики», которые явятся без полномочий Кремля, будут встречены автоматным огнем.

Минутой позже Бараев как фурия ворвался в зрительный зал. Заложники вспоминают, что он ругался по-чеченски, что-то выкрикивал и о чем-то разглагольствовал.

Одна из террористок объяснила сидевшим рядом с ней людям, что Бараев говорит о решительных, радикальных шагах. Но не сказала, о каких именно. Только через несколько минут террористы объявили со сцены, что, если к переговорам не отнесутся серьезно и к ним не придет официальный представитель президента, они начнут расстреливать заложников.