- Вы говорите о нарушении прав человека. Чьих прав? Конкретно: имена, контакты, фамилии! Мы должны знать и говорить на одном языке, а не пользоваться общими схемами, за которыми ничего нельзя рассмотреть и увидеть сущности проблемы, - рыкнул Путин в переполненном журналистами конференц-зале. Представители прессы в абсолютном молчании и изумлении выслушали его заявление.
Годом позже, через две недели после штурма театра на Дубровке, опять-таки во время встречи на высшем уровне Россия - Европейский Союз, и совершенно случайно опять в Брюсселе, Путина довел до бешенства корреспондент «Le Mond». Он спросил:
«Не считаете ли вы, что, пытаясь ликвидировать терроризм в Чечне, вы уничтожаете гражданское население?» Путин ответил долгой тирадой, из которой следовало, что Москва уже когда-то дала Чечне независимость, а в результате радикальные исламисты, заполонившие эту кавказскую республику, атаковали Россию, а в будущем намерены охватить и Европу. Затем Путин стал пугать журналистов тем, что целью исламистов является создание всемирного халифата, конфессионального государства, а это значит, и сами журналисты находятся в опасности.
- Они твердят о необходимости убивать всех немусульман, - продолжал Путин. - Значит, если вы христианин, вам уж угрожает опасность. Если вы атеист, то и вы, по их мнению, должны быть уничтожены. Вы тоже в опасности. Если вы решите стать мусульманином, это вас тоже не спасет. Потому что они считают, что традиционный ислам враждебен тем целям, которые они перед собой ставят. И в этом случае вы в опасности. Но если вы готовы стать радикальным исламистом и готовы совершить обрезание, приглашаю вас в Москву. У нас прекрасные специалисты, я поручу им сделать операцию так, чтобы у вас уже никогда ничего не отросло!
Акция чеченских террористов, захвативших театр чуть ли не в самом центре Москвы, должна была не на шутку разъярить президента. На протяжении драматических событий с заложниками Путин практически не делал никаких заявлений. О том, что на самом деле думает глава Российского государства, можно было узнать только из коротких сообщений информагентств. Первое появилось 24 октября во второй половине дня, через восемнадцать часов после нападения на театр. Путин, скорее всего, уже принял решение об освобождении театра штурмом.
- Моральная поддержка будет на стороне тех, кто борется с терроризмом, - заявил Путин. И добавил, что акция в Москве - это «одно из проявлений международного терроризма в Индонезии и на Филиппинах». Напомним, во время теракта в дискотеке на индонезийском острове Бали 12 октября 2002 года погибло более двухсот человек и более трехсот были ранены. На Филиппинах, в свою очередь, была совершена целая серия терактов.
- Те же люди спланировали и этот террористический акт, - сказал Путин, имея в виду Дубровку. И привел довод - первая информация о теракте на Дубровке пришла из-за рубежа. Российский президент имел в виду телефон Мовлади Удугова в редакцию радио Би-би-си.
Естественно, Путин не высказывался более открыто, не желая, чтобы террористы разгадали его намерения. Чтобы понять, в каких категориях Путин рассматривает террористов, обратимся к его более позднему выступлению, на заседании правительства после другого громкого теракта, случившегося через несколько месяцев после событий на Дубровке. Пятого июля две женщины-камикадзе взорвались у входа на аэродром в Тушино, где проходил большой рок-концерт. Двумя днями позже, 7 июля, Путин встретился с президиумом правительства и произнес весьма резкую речь, которая, как мне кажется, прекрасно иллюстрирует его душевное состояние в момент принятия решения о ликвидации всех террористов. Я процитирую ее почти целиком, так как Путин сам объясняет, почему он решил рискнуть жизнями тысячи людей:
«У нас и раньше не было сомнений, что бандиты, орудующие на Кавказе, связаны с международными террористическими организациями. Сегодня, после серии террористических актов, думаю, что мы можем говорить о другом. О том, что организации, действующие в Чечне, не просто связаны с международным терроризмом - они являются неотъемлемой, наиболее опасной частью международной террористической паутины.
Еще раз подчеркну, что ни одно государство не идет на поводу у терроризма. Не сделает этого и Россия, потому что самый первый шаг на этом пути будет означать начало распада государства, и тогда количество жертв возрастет в десятки, сотни, тысячи раз. Вместе с тем Министерство иностранных дел, специальные службы, правоохранительные органы по своим партнерским каналам, должны усилить работу, направленную на выдачу в Российскую Федерацию бандитов, совершивших преступления на территории России. Мы должны усилить эту работу в рамках антитеррористической коалиции.
(…) способ, совершения преступлений (теракт в Тушине. - Авт.), каналы и источники финансирования, а главное то, что преступление было направлено против гражданского мирного населения, убеждают нас в том, о чем я сказал вначале. В том, что бандиты, орудующие в Чечне, являются частью международной террористической сети. Вот с этими людьми бесполезно проводить профилактическую работу. Их нужно выковыривать из подвалов и пещер, где они до сих пор прячутся, и уничтожать. Вместе с тем, особо обращу внимание, что главной задачей террористов сегодня является срыв процессов политического урегулирования в Чеченской Республике. Те чеченцы, кто хочет восстановления и социальной реабилитации, могут это сделать. Мы создали для этого все условия: приняли решение и закон об амнистии, пошли на принятие Конституции Чеченской Республики, предоставляющей Чечне самую высокую автономию.
Мы готовим и поможем Чечне избрать своего президента и парламент. Но люди, которые не хотят восстановления Чечни, они преследуют другие цели. Они вербуют своих сторонников и исполнителей преступлений из числа местного населения, но их задачи ничего общего с интересами чеченского народа не имеют. И таких людей, повторяю, надо уничтожать.
Подчеркну особо, что решительные действия должны быть точечными и избирательными. Ни в коем случае нельзя поддаться на провокацию, на которую нас толкают террористы. Именно этого они добиваются, рассчитывают на то, что наши действия будут непрофессиональными, что они затронут мирных граждан, которые отвернуться от тех процессов, которые сегодня начаты в Чечне. Этого мы ни в коем случае не должны допустить».
Стоит обратить внимание на слова Путина о том, что любые уступки требованиям террористов приведут в будущем к еще большему количеству жертв. Так, наверное, звучал один из важнейших аргументов, которые представил во время трагедии на Дубровке российский президент. Но разве этот аргумент не оказался в результате сомнительным? Будущего ждать не пришлось, жертвы появились уже сегодня.
Был и еще один аргумент. Переговорщики, освобожденные заложники, а также те, кто еще находился в руках террористов, подтверждали, что теракт на Дубровке был подготовлен непрофессионально. Абсолютно точно известно, что автор мюзикла, Георгий Васильев, рассказывал сотрудникам ФСБ о том, что террористы совершенно не ориентируются в театре, - радиотелефон, который он получил от террористов, чтобы иметь возможность выключить лишнее освещение и вентиляцию, позволил ему в какой-то момент связаться с оперативным штабом! А террористы вообще этого не заметили. Об отсутствии профессионализма в ведении переговоров президенту должны были докладывать и специалисты ФСБ, которые наверняка разработали психологические портреты налетчиков. Не следовало ли из них, случайно, что они отнюдь не готовы взлететь на воздух? А лозунг «мы хотим умереть больше, чем вы хотите жить» был только попыткой устрашения?
Это только предположения. На самом деле абсолютно ничего неизвестно о том, что происходило в кабинете президента и какие сомнения его одолевали. По неподтвержденным сведениям, на случай, если бы все-таки было принято решение о переговорах и возможном удовлетворении требований, на одном из московских аэродромов были приготовлены самолеты. Они не понадобились.
