Тогда, в субботний вечер, несколько часов после штурма, когда я слушал это обращение, мне казалось, что это прекрасное выступление - великолепно написанное, великолепно прочитанное. Для меня главным было то, что президент извинялся, в первый и пока что в последний раз за свое пребывание на посту в Кремле. Раньше он не просил прощения за катастрофу атомной подводной лодки «Курск», не каялся за войну в Чечне, а в тот вечер - извинился. Однако я только значительно позже понял, что это не были искренние извинения, они просто должны были увеличить его популярность в глазах тех россиян, которые живут далеко от Москвы и драму заложников видели только глазами проправительственных журналистов.

Люди, потерявшие в театре своих близких, просто не слышали этого выступления, им было не до телевидения и президента.

- Я никогда не слышала, чтобы он просил прощения, - говорит учительница Виктория Кругликова. - Столько раз раздавл потом медали и награды, даже встречался с детьми, игравшими в «Норд-Осте», но никогда не пригласил к себе тех, кто потерял там близких, и не попросил прощения. Никогда не сказал: «Вы попали на войну, мы хотели вас спасти, но не смогли». Моя сестра Ирина говорит, что для наших властей - мы темная, бесформенная масса. Спросите сегодня Путина, кто там погиб, - он не сможет вам ответить. Я думаю, что нас - и нас, и чеченцев - власти впутали в какую-то странную интригу, которой мы не понимаем. Может, наше правительство должно было доказать всему миру, что у нас есть терроризм, такой, как за границей, а может, показать, что война в Чечне неизбежна, и устроить кровавую бойню? Я уверена, что спецслужбы знали о том, что что-то готовится. Не могла же такая большая группа вооруженных до зубов людей с пудами взрывчатки так спокойно пробраться в центр Москвы. А значит, их впустили!

Во время Второй мировой войны, когда гитлеровские дивизии подошли к столице, говорили: «Велика Россия, но отступать некуда - за нами Москва!» И люди гибли, чтоб не допустить врага в сердце нашей Родины. А теперь вдруг оказалось, что в самом центре террористы убивают людей. Это как ужасный сердечный приступ всей страны.

Больше всего у меня претензий к президенту, ведь он должен нас защищать, раз мы его все выбирали. Он не только не справился с этой святой своей обязанностью, он сделал все наоборот: неизвестно во имя чего, так просто, убил нас.

После этой операции мне было стыдно, что я россиянка! Я даже хотела отказаться от гражданства, не хотела быть частью этого народа. Но не сделала этого. Ярослав погиб, а ведь он был россиянином. Я не могу его предать.

Террористическая акция боевиков Мовсара Бараева, наверняка подготовленная и руководимая издалека людьми, связанными с радикальным, фундаменталистским крылом чеченских сепаратистов, несомненно, имела целью не только прославление имен тех, кто ее осуществлял, но и достижение перелома в урегулировании чеченской проблемы. В результате, однако, теракт на Дубровке принес результаты, прямо противоположные задуманному.

Теракт надолго, может на десятки лет, погубил решение вопроса о чеченской независимости и дискредитировал все чеченское движение сопротивления. Радикальные идеологи партизан совершили грубую ошибку - они не поняли, что после 11 сентября 2001 года и терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне мир изменился. И хотя Бараев со своими людьми точно повторили сценарий нападения на Буденновск, в 2002 году во время нападения на Дубровку симпатии мира уже не были на их стороне. Басаев в 1995 году вернулся в Чечню победителем, поскольку Москва уступила под давлением мирового общественного мнения. В 2002 году через несколько часов после начала операция на Дубровке была единодушно осуждена всеми западными столицами, прежде всего самыми важными: Брюсселем, Лондоном и Вашингтоном, а также международными организациями во главе с ООН. Лидеры ведущих западных государств, для которых Россия является важным союзником в борьбе с терроризмом во всем мире, призвали чеченцев немедленно освободить заложников. Это только разозлило людей Бараева, которые ожидали, что мир будет на их стороне.

После теракта Запад признал, что рассматривал Чечню односторонне, как крошечную колониальную республику, притесняемую сверхдержавой, но в конце концов увидел истинный облик сепаратистов. И дал Москве карт-бланш. Поэтому Кремль еще более решительно стал проводить в жизнь план превращения Чечни в обычную административную единицу в границах и в составе Российской Федерации. В соответствии с этим планом Чечня должна управляться собственной конституцией и законами (как другие «национальные» республики, то есть республики в границах России, где большинство населения - нерусские), которые, однако, не противоречат Конституции РФ. В соответствии с идеей «чеченизации», кавказской республикой должны руководить местные политики, а безопасность обеспечивать чеченская милиция. Однако, поскольку Москва не испытывает особого доверия к кавказским горцам, за ними будет осуществлять надзор мощная и прекрасно вооруженная группировка воинских частей (в сумме - несколько десятков тысяч солдат).

План этот быстро становится реальностью: в марте 2003 года в ходе «референдума» принята Конституция Чеченской Республики, не противоречащая Основному Закону Российской Федерации, а 5 октября 2003 года проводятся выборы президента республики, в которых одержал безапелляционную победу Ахмад Кадыров, пророссийский глава чеченской администрации, безусловно подчиненный Кремлю, хотя до начала второй чеченской войны он был верховным муфтием Чечни, близко сотрудничавшим с тогдашним президентом Асланом Масхадовым. Кремль до такой степени поверил Кадырову и его неустрашимой личной гвардии, что опасался малейшего риска проигрыша. Поэтому он заставил отказаться от участия в выборах всех серьезных кандидатов. Среди них был и упомянутый в этой книге Асланбек Аслаханов. Трудно сказать, были бы они лучше нынешнего главы Чеченской Республики, но, может быть, попытались бы что-то изменить.

Избрание Кадырова означает, что ситуация в республике «заморожена» и в ближайшие годы там ничего не изменится. Но «уход от решения» может закончиться фатально. Специалисты опасаются, что сепаратисты могут организовать очередную громкую операцию, пострашнее Дубровки, Буденновска и Кизляра, чтобы все-таки попытаться заставить Кремль пойти на мирные переговоры. Многие полевые командиры считают, что Москва в конце концов должна будет уступить.

Террористическая акция на Дубровке окончательно подорвала авторитет Масхадова: с одной стороны, как умеренного лидера сепаратистов, с другой - как руководителя, который способен влиять на ситуацию в Чечне. Масхадов совершил ошибку: он не сразу осудил Бараева и его людей. Он не мог этого сделать, так как потерял бы авторитет среди своих земляков, а возможно рассчитывал на то, что Москва уступит и пойдет на переговоры. Не вызывало сомнений, что если будут переговоры, то проводить их можно только с ним. Однако Кремль решился на молниеносный штурм здания. Осуждение теракта, оглашенное в полдень в субботу (!) Ахмедом Закаевым, представителем Масхадова, было запоздалым и звучало неубедительно.

Можно только предполагать, что, если бы Масхадов решительно и безотлагательно отмежевался от террористов, возможно, именно тогда и появился бы шанс на переговоры. Путин мог бы сказать: «Не все наши противники в Чечне - террористы» - и начать переговоры с Масхадовым. Однако такой вариант представляется маловероятным. Люди Бараева настаивали на том, что операция одобрена Масхадовым, а российские спецслужбы немедленно нашли в архивах старую кассету, на которой чеченский президент предвещает проведение «акции, которая изменит ход войны». Это должно было стать доказательством того, что Масхадов участвовал в подготовке «Дубровки» и прямо-таки отдал приказ атаковать «Норд-Ост».

Бараев со своими людьми на долгие годы свел на нет возможность российско-чеченских переговоров, которые до октября 2002 года становились все более реальными. Несмотря на неудачную встречу Закаева и Казанцева в аэропорту «Шереметьево», в Москве не прекращались закулисные контакты между политиками, связанными с федеральным «центром», и чеченскими сепаратистами. Появились доказательства того, что Кремль все внимательнее прислушивается к сторонникам «партии мира» и переговоров. В контактах с представителями Масхадова активно участвовал депутат Асланбек Аслаханов, который неоднократно высказывался за переговоры, даже после теракта на Дубровке. Свой мирный план представил Руслан Хазбулатов (чеченский политик, бывший председатель Верховного Совета, проигравший в октябре 1993 года битву за власть с президентом Борисом Ельциным, - парламент был разогнан при помощи танков). По мнению Хазбулатова, Чечня должна стать международным протекторатом (например, как Косово) под эгидой ООН, с широкой автономией, но в границах России. Международное сообщество должно настоять на российско-чеченских переговорах, а затем взять на себя груз восстановления республики из военной разрухи.