Попытаюсь объяснить то, что не все люди понимают. Я их не виню, - в конце концов, они не специалисты. Даже абсолютно здоровый человек, даже олимпийский чемпион, организм которого значительно крепче и сильнее, чем у обычного человека, не в состоянии выдержать такого количества одновременно проявляющихся негативных факторов, какие возникли после захвата театра террористами. Во-первых - стресс. В списке факторов, пагубно влияющих на здоровье человека, он, может, на первом, а может, и на последнем месте, но он присутствует. Во-вторых - и это главное - люди шестьдесят часов не могли двигаться. Мы говорим: движение - это жизнь. Почему? При неподвижности возникают нарушения кровообращения: сердце, которое качает кровь, только на 60-70% обеспечивает ее движение во всех сосудах организма. На удалении от сердца, в периферийных частях тела, кровь продвигают сокращения мышц, «массируя» артерии и особенно лимфатическую систему. Когда этот элемент отсутствует, кровь застаивается, ее элементы склеиваются, создавая характерные сгустки, которые запирают эти пути, то есть сосуды. В таких условиях из-за застоя крови нарушается обмен веществ, в тканях образуются токсины, они откладываются в той части организма, куда не поступает свежая кровь, и отравляют ее. Кроме того, существует такое понятие - crash-syndrom. Когда в конечностях долгое время отсутствует кровообращение, например, если наложен перетягивающий жгут, достаточно его снять и человек моментально умирает. Кровообращение восстанавливается, и все токсические вещества, накопившиеся в изолированной части организма, моментально попадают во все важнейшие органы. Здесь было то же самое: людей, долгое время неподвижных, резко привели в движение, их снимали с кресел, резко активировалось кровообращение, и немедленно возник crash-sydrom - произошло отравление собственными токсинами. Кроме неподвижности выступали и другие негативные факторы. Обычному человеку в тех условиях, которые создались в зрительном зале Дома культуры (температура воздуха +25, соответствующий уровень влажности), необходимо получать пять литров воды в сутки. Четыре литра - это минимум для поддержания физиологических функций организма. Заложники получали максимум 300-400граммов, и то не все. А ведь организм в состоянии стресса тратит колоссальное количество жидкости, - естественно, обезвоживание жертв было ужасающим. А обезвоживание - это страшнейшая вещь. Мы знаем по опыту Афганистана. Оно сильнейшим образом ослабляет организм. Достаточно сказать, что наш организм на 80% состоит именно из воды. К этому следует добавить нарушения электролитического характера - изменение в результате обезвоживания организма содержания в крови таких элементов, как кальций, натрий, магний, калий, регулирующих деятельность сердца, мозга, всех органов и систем. Даже небольшие отклонения в содержании этих элементов могут быть смертельными. Неподвижность, недостаток питания приводят к распаду белка. Продукты распада остаются в организме, отравляя сердечную мышцу, мозг, печень, почки и остальные органы. Вот что происходило в организме заложников.

Существует еще один фактор, вероятно важнейший. Человек все время дышит. Воздуха в моем кабинете, а он не самый маленький, хватит одному человеку на три часа. После этого я должен открыть окна и проветрить помещение, иначе я буду дышать двуокисью углерода. Теперь прошу представить себе восемьсот человек в зале, который не проветривается. В результате заложники находились в очень тяжелом состоянии, которое называется гипоксией, то есть кислородным голоданием. Не следует забывать также о болезнях, которыми эти люди страдали ранее. Кто-то был простужен, у кого-то был бронхит, еще у кого-то повышенное давление, хроническое заболевание сердечной мышцы, воспаление поджелудочной железы, желтуха или другие заболевания, которые нередко случаются. И все эти факторы тоже имели свое влияние. Так что смерти - результат деятельности террористов: это они держали людей в стрессовой ситуации, без еды, питья и воздуха.

Я хотел бы отметить: если бы все это продлилось еще пару дней, то все заложники, весь зрительный зал, все бы были мертвы - без расстрелов и взрывов, - подчеркнул российский министр здравоохранения. - Выжили бы только немногие, а в их организмах произошли бы необратимые изменения. Террористы создали в зале именно такие условия - все люди были обречены на смерть.

Шевченко, до того, как стал министром, был известным кардиохирургом в Петербурге. Тем более его слова о том, что во время операции, которую он перенес, появились «…небольшие нарушения дыхания, которые анестезиолог быстро купировал», звучат как издевательство над заложниками. Ведь некоторые умирающие ждали помощи врача больше двух часов, лежа на мокром, ледяном бетоне, под секущим их лица дождем.

- Мне кажется, что наши власти были обескуражены тем, что мы пережили, - комментирует Виктория Кругликова. Отзывается в ней страшная горечь человека, боль которого не восприняли всерьез, к которой отнеслись издевательски. - Никто ничего не пытается объяснить, а причиной смерти власти называют сидение в неудобном положении. Вы себе представляете? Плохо люди сидели и умерли! Что можно после этого сказать?! Люди, сидите удобно! Господин Путин, сидите удобно, иначе вам грозит смертельная опасность. Будете не так сидеть, умрете.

Сами заложники мало что могут сказать о спасательной операции - почти все они без сознания лежали на холодном бетоне перед театром. Только позже, рассматривая себя, понимали, какой это должен быть кошмар. Маргарита Дубина, открыв глаза в больнице, увидела свои руки, абсолютно черные.

- Я сначала подумала, что они в грязи, но оказалось, как объяснили врачи, до них долго не доходила кровь, - вспоминает Маргарита Львовна.

У других были синяки и огромные шишки на голове. Они только догадывались, что их тянули, тащили, возможно, по лестницам, а потом бросали на бетон. Но у них не было претензий, они были живы. Некоторые узники вообще не уснули, газ на них не подействовал. Сын Маргариты Дубиной, Александр Зельцерман, - здоровенный мужик, и, конечно, нужна была солидная доза препарата, чтобы его усыпить, к тому же ему здорово повезло в зрительном зале. Он сидел у бокового входа с левой стороны. Когда вентиляция начала подавать газ в зал, террористы открыли эту дверь, и таким образом в том месте, где сидел Зельцерман, было много свежего воздуха. Благодаря чему он ни на секунду не потерял сознания.

Но были такие, кто много часов и дней боролись за свою жизнь. Вот как и те, и другие рассказывают о штурме и спасательной операции. Александр Зельцерман в интервью латышскому телевидению:

- Я практически не терял сознания. Когда раздались крики «Газ!», я посмотрел наверх и увидел странный дым. Поскольку нам в школе преподавали навыки самообороны, я знал, что делать. Взял куртку, закрыл лицо, нос, рот, и говорю сестре: «Слушай, что-то начинается». И мы бросились под кресла. Через минуту, когда я спросил, все ли у нее в порядке, она не ответила. Я ее даже потряс, но она уснула. Вокруг все спокойно сидят на своих местах, а в коридоре уже слышна стрельба. Я подумал: пока стреляют, я никуда не пойду. А куда? Там же стреляют! А когда стал терять сознание, меня подхватили под руки парни с белыми повязками на рукавах, наверное из «Альфы», и крикнули: «Бегом!» И я побежал. Меня вывели на улицу и поставили возле стены.

Уже в другом интервью, для портала gazeta.ru, Зельцерман рассказывал, почему попал в руки ФСБ.

- Я еврей, три дня не брился, - объяснял он. - Наверное, был очень похож на террориста. И так повезло, что штурмовики меня не застрелили.

Зельцерман стоял под стеной театра с широко расставленными ногами минут пять-семь. У него отобрали все документы и деньги, которых потом, естественно, не вернули. Спецназовцы вывели, кроме того, еще одного заложника, актера Марата Абдрахманова, у которого были такие восточные, «татарские» черты лица. К тому же Марат был в мундире летчика - в момент нападения террористов он танцевал на сцене. Наконец появился еще один подозрительный заложник.