В подвалах электрик Рузаев и полковник из антитеррористического отряда все еще ждали неизвестно чего. Рузаеву явно не понравилось, что полковник отправился спать, - он же не знал об учениях до потери сознания. Но больше всего его раздражало то, что ему никто не сказал, чего они ждут. Через два часа полковник проснулся посвежевший и полный сил. Недалеко от них на сцене театра как раз выступал Бараев, но они, конечно, не могли этого слышать. А в подземельях все еще не появились те, которые заставили их ждать. Они стали потихоньку разговаривать.

- Интересно, это строение застраховано? - спросил полковник, показывая на потолок. Рузаев пожал плечами; ходили слухи, что никто театра не страховал. Офицер покивал головой.

- Значит, конец. От этого перекрытия ничего не останется, - скривился десантник.

Может, он думал о том, что сделают террористы, когда услышат протяжный вой включенной вентиляции, отсюда его пессимистические замечания. Шансы того, что чеченцы не детонируют взрывчатку, были мизерные. Конечно же, нет там двух тонн тротила, как похвалялись террористы, но наверняка взрывчатки достаточно, чтобы превратить театр в кучу обломков. Причем погибнут все, кто там внутри, - заложники, террористы и десантники. Будет бойня.

Невеселые размышления офицера «Альфы» прервало появление новых людей, которых Рузаев сразу прозвал «учеными». Это были военные химики, готовившие последние три часа соединение, которое должно было парализовать террористов и позволить десантникам провести штурм здания. Именно поэтому Рузаев вместе с полковником спецназа ждали в подвале так долго, ничего не предпринимая.

Как утверждает Лев Федоров, выдающийся российский химик, специалист, занимающийся выявлением советского и российского химического оружия, вещество, которое распылили в помещениях театра на Дубровке, содержало как минимум два-три элемента. По мнению Федорова, все они хранились отдельно и были смешаны только перед операцией. Поскольку решение, что штурм начнется еще до рассвета, было принято только в полночь, химики именно тогда приступили к подготовке, и ничего удивительного, что в подвалах театра они появились много позже трех часов утра.

Российские власти до сегодняшнего дня как львы стоят на страже секрета газа, использованного в театральном центре на Дубровке. Именно этот газ стал причиной смерти ста двадцати заложников (некоторые погибли при использовании огнестрельного оружия террористами и спецподразделениями).

Одним из первых, еще в четверг 24 октября, в первые сутки после нападения террористов, о газе упомянул вице-адмирал Александ Жардецкий, бывший начальник третьего главного управления КГБ - военной контрразведки. Вице-адмирал рассуждал о путях решения проблемы и сказал журналистам агентства «Интерфакс», что «ситуация крайне напряженная».

«В здании слишком много заложников, слишком воинственно настроены чеченские бандиты», - заявил Жардецкий. Затем признал, что в такой ситуации штурм здания десантниками «Альфы» и других спецподразделений невозможен, так театр будет взорван террористами. А дальше - внимание! - невозможна также газовая атака с использованием паралитических газов, в результате которой все находящиеся в помещениях театра на 10-15 минут потеряли бы сознание. Причина банальна: Жардецкий заметил, что при такой атаке, «безусловно, погибнут» все дети, находящиеся в театре, а также больные астмой, сердечными болезнями и вообще люди нездоровые.

Однако после этого на удивление откровенного высказывания вице-адмирала в российских средствах массовой информации воцарилось абсолютное молчание относительно использования газа. Ни разу, до самого штурма, никто больше не упоминал о газовой атаке. В информационном хаосе, который разразился через несколько часов после захвата театра на Дубровке, мало кто обратил внимание на высказывание Жардецкого.

- С самого начала было очевидно, что использование газа - единственно возможное решение, - утверждает Лев Федоров, шеф общественной организации «За химическую безопасность».

Несмотря на то, что он является защитником прав человека, в интервью со мной он практически повторил аргументы Жардецкого - группа радикально настроенных террористов удерживает большое количество заложников в закрытом помещении, угрожая их ликвидацией в случае штурма. Чтобы «выключить» одновременно заложников и террористов и эффективно провести операцию без больших жертв, следовало использовать газ. Естественно, исходя из предположения, что власти не намерены соглашаться с требованиями террористов, так, как было в данном случае, или что террористы ни под каким видом не собираются освобождать заложников и смерть грозит всем.

- Задача была такая, - рассуждает Федоров. - Очень быстро, в течение нескольких минут усыпить всех людей, находящихся в театре, а затем сделать так, чтобы они не проснулись слишком быстро. Для этого нужны были два составляющих элемента: один, действующий моментально, и другой - более медленного, но продолжительного действия. Кроме того, используемое вещество не могло быть смертельным. И именно такой газ был использован. Несчастье, однако, состояло в том, что он был безопасен только для молодых и здоровых мужчин, потому что именно на таких людях он тестировался - на солдатах-призывниках. А в театре были и старики, и женщины, и дети, и больные люди.

Состав газа, использованного в Москве, несмотря на гриф секретности, все-таки удалось узнать. К сожалению, только в общих чертах. Как это вышло?

Двое заложников, граждане Германии, сразу же после освобождения были перевезены из Москвы в Мюнхен, где в университетской клинике их тщательно обследовали. Немецкие врачи и токсикологи успели обнаружить в организмах своих пациентов следы двух препаратов. Один из них был без труда идентифицирован как галотан (в русском варианте фторотан). Вторая субстанция была только приблизительно определена как фентанил. Немцы опубликовали эту информацию во вторник, 29 октября. Под давлением зарубежных анализов российские власти отступили, но только частично. Министр здравоохранения Юрий Шевченко на специальной пресс-конференции признал, что использованный газ был создан на базе производных фентанила.

- Очень ловкий ход, - замечает Федоров. - Эта информация ничего не стоит, поскольку производные фентанила - это большой класс веществ. Мы не в состоянии определить, какое именно вещество использовалось. Наверняка, это не был чистый фентанил, так как это твердое вещество. Правда, он растворяется в воде, но я понятия не имею, как его можно использовать в газовом состоянии.

Пользуясь информацией немецких врачей, Федоров сконструировал приблизительную модель вещества, которое было использовано для усыпления людей, находившихся в театре на Дубровке.

- Использованный газ был смесью двух или трех препаратов, - считает Федоров. - Обнаруженный немцами фторотан, или как его называют на западе, галотан, действует быстро, человек засыпает в течение трех-пяти минут, но так же быстро просыпается. Облако газа развеивается, и через пару минут человек приходит в себя. Поэтому понадобилось еще одно средство. Производные фентанила, действующие как наркотик, с точки зрения влияния на организм родственны героину. Они действуют не сразу, зато потом пару часов человек остается сонным. Эти два средства - фторотан и производные фентанила - при смешивании могут вызвать эффект, нужный руководителям операции. Как специалист, я могу сказать, что именно такой газ был необходим спецподразделениям. Не исключено, что в его состав входило еще какое-то вещество, но нам об этом абсолютно ничего неизвестно. По всей вероятности, оно слишком быстро разлагается, и в организме не удалось обнаружить его следов.

Добавим только, что, по информации специалистов-медиков, галотан является средством очень летучим, легко переходит в газообразное состояние. Будучи сильным наркотиком, он часто используется в анестезиологии, он почти не имеет противопоказаний, его можно давать даже больным астмой. В то же время его ни в коем случае нельзя применять больным с нарушением сердечного ритма. У него запах, напоминающий хлороформ, и сладкий, обжигающий вкус. Не растворяется в воде, с этой целью нужно использовать спирт, хлороформ, эфир или масла. В то же время фентанил способен очень быстро вызвать спазм верхних дыхательных путей, который наблюдался позднее у многих заложников, когда спасатели выносили их из зрительного зала театра на Дубровке.