– Да замолчите вы или нет? – услышал я взволнованный голос Мака. – Не все так просто, ясно? Думаете, я не хочу его убить? Еще как хочу. Он мне вот здесь уже сидит; с меня довольно косых взглядов, шепотков за спиной. Еще раз подобное услышу в сторону моей семьи, и пусть пеняют на себя…

– Ты боишься Гильдии? – не веря, спросил тот юноша, что был ближе ко мне. – Как глупо. Корни твоей семьи уходят глубже самого Порядка…

– Дело не в Гильдии! – вполголоса вспылил Мак. – Совсем не в Гильдии…

– Тогда в чем?

Небольшая заминка, я не видел выражение лица Мака, но почему–то знал, что он сражается сам с собой. Потом он неохотно произнес:

– Мать. Она запретила мне, сказала, что не следует даже пытаться… – Он замялся, после чего неохотно продолжил: – Она боится за меня.

Кто–то сдержано посмеялся, а после озвучил свой вопрос:

– Что тебе сможет сделать олух, который даже колдовать не умеет? Раз–два и готово.

– Все правильно, – говорил второй друг Мака, – помнишь как мы его отделали? Он даже ничего сделать не смог…

Отделали? Не смог? Да я положил бы вас всех, если бы не ваша магия!

Я украдкой повернул голову. Моего жеста никто не заметил, но зато мне открылся новый вид. Чей–то затылок, сам Мак (который сейчас был не столь надменным, сколь подавленным), и еще одна харя, с буйными черными волосами, которые шапкой завивались в кудряшки.

– Он архимаг, – осадил товарищей Мак, а я чуть выпятил грудь, тем самым говоря, да это я. Ему хотели что–то возразить, но он продолжил, не давая друзьям вставить слово: – У него амулет, который сохраняет часть магической силы колдуна. Хочешь сразиться на пол ставки с уровнем Дракона, Бен? Охотно на это посмотрю, при твоем–то неполном кентавре!

Бен и другой парень притихли, у меня появилось жгучее желание коснуться медальона, но я не сделал этого. Наконец кто–то из них нерешительно произнес:

– Но… он же не знает, как пользоваться силой. Знал бы, давно уже…

– Заткнись.

Новые мысли посетили мой мозг. Дюран и остальные маги считают меня опасным, чтобы поручать мою ликвидацию собственным детям. И это неудивительно, неизвестно на что способен человек, который столько лет провел на поле боя, грабя, убивая, насилуя. Они скорее заплатят специально обученному убийце целое состояние, чем пойдут на риск.

Мне остается только надеяться, что целого состояния я не стою.

Первые люди начали вставать из–за столов, и я последовал их примеру. Аккуратно вылез из–за стола и на всеобщее обозрение выставил короткие полы своей мантии. Кто меня замечал, издавал смешки, но мне без происшествий удалось покинуть зал, а потом пройти через длинную галерею.

По большим часам я определил, что до встречи с Пейном осталось четыре часа. Как раз то время, чтобы зелье начало действовать.

Я вскарабкался по стене, радуясь что нисколько не растерял формы. До полуночи было целых десять минут (знаю, знаю, нужно было прийти много раньше) и времени хватит с лихвой. Перевалив свое тело через поручень, я тихо отполз в угол и некоторое время присматривался к помещению.

Просто проверка, ничего больше. Я был уверен, что сегодня никто не явиться сюда, а я смогу с чистой совестью сказать, что Пейн не пришел, и даже никого не прислал.

Но ведь он может действительно кого–то прислать, дошло до меня в одно мгновение, и я мысленно чертыхнулся. Достал из кармана обрезок стального прута, завернутого в несколько слоев ткани. Медленно и беззвучно размотал, взвесил свое оружие в руке. Если напасть незаметно со спины, то магия не встанет у меня на пути: плоть у всех одинаковая.

Амулет на шее стал немного холоднее обычного. Обиделся, что ли? Ну, тогда пусть извиняет, я больше полагаюсь на стальной прут чем не него…

Я сел прямиком на пол, опершись о стену. С помощью небольшого зеркальца я наблюдал за лестницей, которую освещали несколько факелов. Там было пусто, и я расслабился, заверив себя, что никто не придет. Не зря ведь я отдал Аргату все деньги, пусть и чужие…

Огромные шестерни медленно вращались, и я слышал как минутная стрелка со скрежетом меняет свое положение. Сколько именно времени, отсюда я не мог увидеть никак, но это в принципе не так уж важно.

На шестом ударе минутной стрелки появился новый звук: в действие пришли еще несколько механизмов, и уже часовая стрелка монотонно заскрежетала. Я понял, что настала полночь. Звона в колокол не было, Академия не монастырь.

Теперь, если никто сюда не явиться, мне нужно придумать безопасный путь к своей каморке, так чтобы меня никто не увидел после отбоя. Ночных пташек вылавливали шелковые големы (они двигаются практически беззвучно, слегка шелестя) и мне совершенно не хотелось попасть им в лапы.

Я услышал дальний гром. Надвигалась гроза и вскоре территория Академии будет полна луж и свежего воздуха. Возможно мне удастся улизнуть из замка и побродить денек по свежему городу. Но это будет…

Я замер, хотя до этого не двигался. Перестал дышать и попытался остановить сердце. Медальон на груди стал походить на кусок льда. Я всматривался в зеркальце, но ничего не видел.

Факелы погасли, понял я.

Дьявол. Нужно незаметно проверить. Но я ведь не кошка, я не могу двигаться в темноте!

Я встал на ноги и прижался к стенке так тесно, что мои легкие почувствовали неприятный холодок. Стальной прут был зажат в правой руке, а в левой было бесполезное зеркальце, которое я боялся выпустить из рук.

Медленные шаги. Их слабо слышно в звуке сотен шестеренок и механизмов, но все же слышно. И определить откуда они звучат невозможно. Луна пряталась за тучами, так что от нее помощи ждать не приходилось.

Я понял, что зря пришел сюда.

И так думает солдат королевской армии? Смешно. Хотя с другой стороны, ничего смешного нет. Порой меня посещают трусливые мысли, особенно когда я пребываю в томительном ожидании.

Неясная фигура в балахоне прошла возле меня в шести шагах. Слабый свет освещал ее контуры, но не делал особо различимой. Я медленно, но верно зашел человеку за спину, пытаясь прикинуть, как действовать своим прутом: гуманно или правильно?

Остановился на «правильно», готовясь воткнуть свое оружие неизвестному магу прямо в спину, после чего рану можно будет раздеребить мощными движениями вверх–вниз, используя прут как рычаг. Ни у одного волшебника не хватит концентрации на создание заклятий после таких ранений.

Я хищно облизнул губы. Сделал пару шагов вперед, замахнулся и… понял, что что–то меня удерживает. Что–то чего никогда не было на поле боя, где царил хаос смерти. Не веря в происходящее, я приказал телу воткнуть прут глубоко в спину, которая так заманчиво ко мне развернулась, но импульс не дошел до мозга. Я чертыхнулся, громко и отчетливо. Если маг развернется ко мне лицом, то возможно невидимые оковы спадут и я прикончу его.

Я увидел Пейна. Его спокойное лицо не выражало никакого удивления, словно он все время знал, что я стою за его спиной. В темноте оно казалось исхудалым и острым, словно у мертвеца. В глазах мерцал фиолетовый огонь, а губы полуискривились в усмешке.

Инстинктивно сделав два шага назад, я понял, что все еще могу без проблем попробовать всадить Пейну свой прут в горло. Но я не сделал это, хоть и знал, что такой возможности больше не будет.

– Как ты тут очутился? По моим подсчетам ты уже должен исдыхать пятую жизнь на больничной койке, – стараясь сдержать дрожь в голосе, произнес я.

– Вот как? Любопытно.

Услышав звук перемещающейся минутной стрелки, я произнес первое, что пришло в голову:

– Ты опоздал.

– Это ты пришел раньше, – подкинул мне еще один вариант Пейн. – Хотя возможно и я припозднился…

Я не стал возмущаться, и вместо этого спросил что дальше. Мой прут все еще был занесен для удара, хотя я уже понимал, что такого не последует. Даже если я захочу, то уже не успею. Пейн махнул рукой и факелы, которые погасли раньше, зажглись.

– Ты не очень сообразительный, – сказал Мистер Боль.