Двое из них, мужчина и женщина, прибыли из каких-то далеких мест, чтобы посетить беседы. Они могли бы быть мужем и женой, сестрой и братом или просто друзьями. Веселы и дружелюбны, их глаза говорили о древней культуре, которая осталась позади них. С приятными голосами и довольно застенчивые, уважительные, они оказались удивительно начитанными, а он знал санскрит, немного путешествовал и знал пути мира.

«Мы оба прошли через многие вещи, — начал он. — Мы следовали за некоторыми из политических лидеров, были товарищами-путешественниками с коммунистами и увидели своими глазами их ужасное зверство, обошли круг духовных учителей и занимались некоторыми формами медитации. Мы думаем, что мы серьезные люди, но можем себя обманывать. Все эти вещи были сделаны с серьезным намерением, но ни одна из них, кажется, не имеет большую глубину, хотя во то время мы всегда считали, что имеют. Мы оба активны по характеру, а не из типа мечтателей, но теперь мы пришли к точке, когда больше не хотим „попасть куда-то“ или участвовать в методиках и организованной деятельности, которые имеют очень небольшое значение. Не обнаружив в такой деятельности ничего, кроме запудривания мозгов и самообмана, сейчас мы хотим понять то, чему учите вы. Мой отец был в какой-то мере знаком с вашим подходом к жизни и имел обыкновение говорить со мной об этом, но я никогда сам не возвращался к исследованию вопросов, потому что мне „велели“, что является, наверное, нормальной реакцией, когда вы молоды. Так получилось, что один наш друг посещал ваши беседы в прошлом году, и, когда он пересказывал нам кое-что из того, что он услышал, мы решили прийти. Я не знаю, откуда начать, и, возможно, вы сможете помочь нам».

Хотя его спутница не сказала ни слова, ее взгляд и манеры указывали на то, что она уделяла полное внимание тому, что говорилось.

Так как вы сказали, что оба серьезны, давайте начнем с этого. Интересно, что мы подразумеваем, когда говорим, что серьезны? Большинство людей серьезно относится к тому или другому. Политик с его разработками и в своем достижении власти, школьник с его желанием сдать экзамен, человек, который стремится делать деньги, профессионал и человек, который посвятил себя некой идеологии, или пойманный в сети веры — все они серьезны по-своему. Невротик серьезен так же, как саньясин. Что тогда значит быть серьезным? Пожалуйста, не думайте, что я отклоняюсь от сути вопроса, но если бы мы смогли понять это, мы могли бы узнать намного больше о нас самих, и, в конце концов, это правильное начало.

«Я серьезна, — сказала его подруга, — в желании разъяснить мое собственное замешательство, и по этой причине я искала помощи тех, кто говорит, что они могут привести меня к данному разъяснению. Я пробовала забываться в добрых делах, в том, чтобы дать некоторое счастье другим, и в том усилии я была серьезна. Я также серьезна в моем желании найти Бога».

Большинство людей серьезно относится к кое-чему. Скрыто или явно, их серьезность всегда имеет объект, религиозный или иной, и от надежды на достижение того объекта зависит их серьезность. Если по какой-либо причине надежда на достижение объекта их удовлетворения проходит, они все еще серьезны? Каждый серьезен, в получении, в достижении успеха, в становлении, именно цель делает вас серьезным, то, что вы надеетесь получить или избежать. Так что важна цель, а не понимание того, что означает быть серьезным. Нас интересует не любовь, а то, что любовь будет делать. Выполнение, результат, достижение является существенным, а не сама любовь, которая имеет ее собственное действие.

«Я не совсем понимаю, как может быть серьезность, если вы не относитесь серьезно к чему-нибудь», — ответил он.

«Я думаю, что понимаю, что вы имеете в виду, — сказала его подруга. — Я хочу найти Бога, и для меня важно найти Его, иначе жизнь не имеет никакого значения, она всего лишь сбивающий с толку хаос, полный страдания. Я могу понять жизнь только через Бога, кто есть конец и начало всех вещей. Он один может вести меня в этой путанице противоречий, и потому я серьезно отношусь к обнаружению Его. Но вы спрашиваете, серьезность ли это вообще?»

Да. Понимание жизни, со всеми ее сложностями, это одно, а поиск Бога — другое. Сказав, что Бог наивысшая цель, которая придаст значение жизни, вы, наверное, привнесли в жизнь два противоположных состояния: жизнь и Бог. Вы боретесь за то, чтобы найти кое-что вдали от жизни. Вы серьезно относитесь к достижению цели, результата, который вы вызываете Богом, это серьезность? Возможно, такого нет, что сначала вы находите Бога, а затем живете. Может быть так, что Бог должен быть найден в самом понимании сложного процесса, называемого жизнью.

Мы пытаемся понять, что подразумеваем под серьезностью. Вы серьезны по отношению к формулировке, самопроецированию, к вере, что имеет отношения к действительности. Вы серьезно относитесь к порождениям ума, а не самому уму, который является породителем всех их. Придавая серьезность достижению специфического результата, не стремитесь ли вы к собственному удовлетворению? Вот в чем каждый серьезен: в получении того, что он хочет. И это все, что мы подразумеваем под серьезностью.

«Я никогда прежде не смотрела на это с такой точки зрения, — воскликнула она, — по всей видимости, я в действительности несерьезна вообще».

Давайте не делать поспешных выводов. Мы пробуем понять, что означает быть серьезным. Можно видеть то, что стремится к полному удовлетворению в любой форме, неважно, благородной или глупой, но не означает быть действительно серьезным. Человек, который пьет, чтобы убежать от своего горя, человек, который жаждет власти, и человек, который ищет Бога, — все находятся на одном и том же пути.

«Если нет, тогда боюсь, ни один из нас не серьезен, — ответил он. — Я всегда принимал за должное, что я серьезен в своих различных свершениях, но сейчас я начинаю понимать, что существует вкорне отличающийся вид серьезности. Не думаю, что я уже способен выразить это словами, но я начинаю чувствовать это. Вы не продолжите?»

«Я немного запуталась, — вмешалась его подруга. — Я думала, что понимаю это, но оно ускользает от меня».

Когда мы серьезны, мы серьезно относимся к чему-либо. Это так, верно?

«Да».

Теперь, есть ли серьезность, которая не направлена на цель и не создает сопротивление?

«Не совсем понимаю».

«Вопрос сам по себе весьма прост, — объяснил он. — Желая чего-то, мы приступаем к получению этого и в отношении такого усилия считаем себя серьезными. А сейчас, он спрашивает, действительно ли это серьезность? Или же серьезность — это состояние ума, в котором достижение цели и сопротивление не существуют?»

«Позвольте мне разобраться, осознаю ли я это, — ответила она. — Пока я пробую получить или избежать чего-то, меня волнует только я сама. Получение цели — в действительность личный интерес, форма потакания своим желаниям, явная или утонченная, и вы утверждаете, сэр, что данное потакание своим желаниям не есть серьезность. Да, теперь мне это совершенно понятно. Но тогда что является серьезностью?»

Давайте исследовать и изучать вместе. Я вас не учу. Быть обучаемым и быть свободным для изучения — два полностью отличающихся явления, не так ли?

«Пожалуйста, немного помедленней. Я не очень понятлива, но возьму это настойчивостью. Я также немного упряма — разумное достоинство, но то, которое может быть неприятным. Надеюсь, вы будете со мной терпеливы. Каким образом быть обучаемым отличается от того, чтобы быть свободным для изучения?»

При том, когда вас обучают, всегда есть учитель, гуру, который знает, и ученик, который не знает. Таким образом, между ними всегда поддерживается разделение. Это, по существу, авторитарный, иерархический подход к жизни, в котором не существует любви. Хотя учитель может говорить о любви, и ученик подтверждает свою преданность, их отношения не духовны, глубоко безнравственны, порождают много замешательства и страдания.