Едва Екатерина дала свое согласие на участие в заговоре, Орловы развернули бурную деятельность во всех гвардейских полках. «Умы гвардейцев, — писала потом Екатерина, — были приготовлены, и в заговоре было от ЗО до 40 офицеров и около 10 тысяч рядовых. В этом числе не нашлось ни одного изменника в продолжение трех недель; было четыре отдельные партии, ихг начальники были приглашены для осуществления плана, а настоящая тайна была в руках трех братьев Орловых».
Как и все предыдущие перевороты, эта дворцовая революция увенчалась полным успехом. Лето 1762 г. Петр III проводил в Ораниенбауме, а Екатерина — в Петергофе. Рано утром 28 июня Орловы тайно вывезли Екатерину в Петербург и провозгласили ее императрицей. Все войска немедленно присягнули новой государыне. Вечером того же дня Екатерина во главе гвардии выступила в Ораниенбаум против Петра. Император не решился на борьбу и 29 июня подписал свое отречение от престола. Он был отправлен на мызу в Ропшу, и раньше, чем Екатерина решила, что с ним делать, был убит в пьяной ссоре с Алексеем Орловым. Официально было объявлено, что низложенный император скончался от геморроидального припадка. Впрочем, мало кто стремился доискаться до истины: никто искренне не жалел низвергнутого Петра, и все полны были ожидания, поскольку новое царствование обещало быть не просто блестящим и выдающимся — оно сулило стать великим.
Екатерина сразу энергично взялась за решение текущих дел. Со дня вступления на престол и до отъезда в Москву на коронацию, она присутствовала в Сенате 15 раз. Брейтель доносил своему двору в октябре 1762 г.; «Царица стремится показать всем, что хочет сама управлять и руководить делами. Ей приносят депеши послов: она охотно составляет черновики ответов и присутствует довольно аккуратно на заседаниях Сената, где крайне деспотично решает самые важные вопросы, касающиеся и общего управления страной, и частных лиц».
Во внешней политике Екатерину особенно заботило течение дел в Польше.
Покровительствуя польским православным, она пыталась уравнять их в правах с католиками. Однако добиться этого от фанатичной польской шляхты можно было только силой. Русский посланник в Варшаве Репнин принужден был действовать со всей возможной твердостью. Интригами, подкупом и угрозами, введением русских войск в предместья Варшавы и арестом наиболее упрямых противников Репнин добился того, что 9 февраля 1768 г. Сейм согласился со свободой вероисповедания для диссидентов и политически уравнял их с католической шляхтой. В ответ по всей Польше стали вспыхивать антидиссидентские конфедерации. В Польшу были двинуты русские войска. Обеспокоенные этим турки 25 сентября арестовали русского посла Обрезкова и объявили войну России.
Получив вдруг на руки две войны, Екатерина нисколько не смутилась.
Напротив, угрозы с запада и с юга только придали ей задора. Она писала графу Чернышеву: «Туркам с французами заблагорассудилось разбудить кота, который спал; я сей кот, который им обещает дать себя знать, дабы память не скоро исчезла. Я нахожу, что мы освободились от большой тяжести, давящей воображение, когда развязались с мирным договором… Теперь я развязана, могу делать все, что мне позволяют средства, а у России, вы знаете, средства не маленькие… и вот мы зададим звон, какого не ожидали, и вот турки будут побиты».
Воодушевление императрицы передалось ее окружению. Уже на первом заседании Военного совета 4 ноября решено было вести войну не оборонительную, а наступательную, и прежде всего стараться поднять угнетаемых Турцией христиан. С этой целью 12 ноября Григорий Орлов предложил отправить экспедицию в Средиземное море, с тем, чтобы способствовать восстанию греков. План этот понравился Екатерине, и она энергично приступила к его осуществлению. 16 ноября она писала Чернышеву: «Я так расщекотала наших морских по их ремеслу, что они огневые стали». А еще через несколько дней:
«У меня в отменном попечении нынче флот, и я истинно его так употреблю, если Бог велит, как он еще не был».
Военные действия начались в 1769 г. Армия генерала Голицына перешла через Днепр и взяла Хотин. Но Екатерина осталась недовольна его медлительностью и передала верховное командование Румянцеву, который вскоре овладел Молдавией и Валахией, а также побережьем Азовского моря с Азовом и Таганрогом. Екатерина велела укреплять эти города и начинать устройство флотилии.
Она развила в этом году изумительную энергию, работала как настоящий начальник генерального штаба, входила в подробности военных приготовлений, составляла планы и инструкции. В апреле Екатерина писала Чернышеву:
«Я турецкую империю подпаливаю с четырех углов; не знаю, загорится ли и сгорит ли, но то ведаю, что со времени начатия их не было еще употреблено противу их больших хлопот и забот… Много мы каши заварили, кому-то вкусно будет. У меня армия на Кубани, армия против безмозглых поляков, со шведами готова драться, да еще три суматохи inpetto, коих показывать не смею…»
В самом деле, неприятностей и забот было много. В июле 1769 г. из Крон" штадта отплыла наконец эскадра под командой Спиридова. Из 15 больших и малых судов эскадры до Средиземного моря добралось только восемь. С этими силами Алексей Орлов, лечившийся в Италии и напросившийся быть руководителем восстания турецких христиан, поднял Морею. Соединившись затем с подошедшей эскадрой Эльфингстона, он погнался за турецким флотом и в Хиосском проливе, близ крепостицы Чесмы настиг армаду, по числу кораблей больше чем вдвое превосходившую русский флот. После четырехчасового боя турки укрылись в Чесменской бухте (24 июня 1770 г.). Через день в лунную ночь русские пустили брандеры, и к утру скученный в бухте турецкий флот был сожжен (26 июня).
За блестящими морскими победами на Архипелаге последовали столь же блестящие сухопутные победы в Бессарабии. Екатерина писала Румянцеву: «Я надеюсь на помощь Божескую и искусство ваше в военном деле, что не оставите сего наилучшим образом удовлетворить и произвести такие дела, которые приобретут вам славу и докажут, сколь велико усердие ваше к отечеству и ко мне. Не спрашивали римляне, когда, где было их два или три легиона, в коликом числе против них неприятель, но где он; наступали на него и поражали, и не многочислием своего войска побеждали многообразные противу их толпы…» Вдохновленный этим письмом Румянцев в июле 1770 г. дважды разбил многократно превосходящие турецкие армии на Ларге и Кагуле. Тогда же взята была важная крепость на Днестре Бендеры. В 1771 г. генерал Долгоруков прорвался через Перекоп в Крым и захватил крепость Кафу, Керчь и Еникале. Хан Селим-Гирей бежал в Турцию. Новый хан Сагиб-Гирей поспешил заключить с русскими мир. На этом активные действия закончились и начались длительные переговоры о мире, опять вернувшие Екатерину к польским делам.
Военные успехи России возбудили опасения в соседних странах, прежде всего в Австрии и Пруссии. Недоразумения с Австрией дошли до того, что вслух заговорили о возможности войны с ней. Фридрих II усиленно внушал русской императрице, что желание России присоединить к себе Крым и Молдавию может привести к новой европейской войне, так как Австрия никогда не согласится на это. Гораздо разумнее взять в качестве компенсации часть польских владений. Он прямо писал своему послу Сольмсу, что для России все равно, откуда она получит вознаграждение, на которое имеет право за военные убытки, и так как война началась единственно из-за Польши, то Россия имеет право взять себе вознаграждение из пограничных областей этой республики. Австрия должна была при этом получить свою часть для уменьшения своей враждебности. В Петербурге понравилась мысль о разделе Польши. 25 июля 1772 г. последовало соглашение трех держав-дольщиц, по которому Австрия получала всю Галицию, Пруссия — западную часть Польши, а Россия — Белоруссию. Уладив за счет Польши противоречия с европейскими соседями, Екатерина могла приступить к турецким переговорам. 1773 и 1774 гг. выдались для русской императрицы сложными: поляки продолжали сопротивляться, турки не хотели мириться. Дорогостоящая война продолжалась, а между тем новая угроза надвинулась с Урала. В сентябре поднял восстание Емельян Пугачев. В октябре он уже настолько усилился, что начал осаду Оренбурга. Императрица с беспокойством смотрела на это бедствие. 10 июля 1774 г. был наконец заключен выгодный мирный договор с Турцией. Турки признали независимость крымских татар. Крымские города Керчь и Еникале, замок Кинбурн и степь между Бугом и Днепром отошли России.
