Окончательный разрыв между большевиками и меньшевиками произошел в связи с началом Первой мировой войны. Оценка ее фракциями была диаметрально противоположной. Меньшевики заявили, что коль скоро отечество оказалось в опасности, социал-демократы должны временно прекратить борьбу против правительства и вместе со всем народом встать на защиту Родины.
Ленин смотрел на происходящее иначе. Классовые приоритеты в его глазах всегда стояли неизмеримо выше национальных. Поэтому он считал совершенно естественным и даже необходимым жертвовать ради торжества социалистической революции любыми национальными интересами. Суть его позиции после объявления войны была совершенно определенной — для завоевания власти необходимо всемерно воспользоваться ослаблением Российской империи из-за тяжелой борьбы с внешними врагами. В своем письме к Шляпникову в октябре 1914 г. Ленин писал: «…наименьшим злом было бы теперь и тотчас — поражение царизма в данной войне… Направление работы (упорной, систематической, долгой, может быть) в духе превращения национальной войны в гражданскую — вот вся суть…» В октябре Ленин обнародовал манифест «Война и российская социал-демократия», в котором писал о не-. справедливом и захватническом характере начавшейся войны, а также о том, что большевики решительно выступают против нее, ни в коей мере не поддерживают российское правительство и, более того, открыто и откровенно борются за его поражение. К этому же Ленин призывал социал-демократические партии других стран. Он писал, что неудачи и поражения правительственных армий на фронтах приведут к ослаблению правительств и позволят пролетариату во всех странах добиться победы в борьбе с буржуазией.
Впрочем, все эти заявления до времени имели чисто отвлеченный характер. Никаких возможностей повлиять на то, что происходило в России, у Ленина не было. Он по-прежнему жил в тихой Швейцарии, охваченной со всех сторон пожаром мировой войны. В эти годы между теоретиками марксизма разгорелся важный с многих точек зрения спор о том, возможна ли победа социалистической революции в одной, отдельно взятой стране или же эта революция должна быть всемирной (как об этом не раз писали Маркс и Энгельс). Ленин, хотя и был ортодоксальным марксистом, в этом важном пункте отступил от теории Маркса. В 1915 г. в статье «О лозунге Соединенных Штатов Европы» он впервые заявил о «возможности победы социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране». При этом несколько странно звучала его мысль, что такой страной может быть средне- или даже слаборазвитая страна. Ясных объяснений этому важному положению он не дал ни в одной из своих работ. Однако, как это видно из его позднейших выступлений, Ленин, по существу, говорил здесь не о построении социализма в отдельной стране, а лишь о победе в ней социалистической революции, то есть о захвате власти. Между тем, совершенно очевидно, что это глубоко и принципиально разные вещи. Но, как бы то ни было, убеждение Ленина в том, что социалистическую революцию в России можно начинать, не дожидаясь ее в других, развитых европейских странах, сыграла в нашей истории огромную и роковую роль.
Получив 2 марта известие о Февральской революции, Ленин был потрясен неожиданностью: грядущие события ему казались исторически близкими, но он, по его собственному признанию, и предполагать не мог, что они свершатся столь быстро! Начались энергичные поиски безопасных путей проезда Ленина и группы большевиков из Швейцарии в Россию. Ленин обращается к Гримму — местному социалисту — с просьбой проработать вариант проезда через Германию. Немецкие социалисты вошли в контакт с правительственными кругами, указывая им на выгоды, которые могла бы иметь Германская империя от пребывания Ленина в революционном Петрограде. Известный политический деятель кайзеровской Германии Людендорф писал позже: «Помогая Ленину проехать в Россию, наше правительство принимало на себя особую ответственность. С военной точки зрения это предприятие было оправдано. Россию было нужно повалить». Действительно, большевистская революция давала Германии шанс выиграть войну, которую она уже фактически проиграла. В дело включились генеральный штаб и министерство иностранных дел Германии, в курсе его был сам кайзер Вильгельм II. (В письме рейхсканцлеру он ставит главное условие: «Я бы не стал возражать против просьбы эмигрантов из России… если бы в качестве ответной услуги они выступили за немедленное заключение мира». По всей видимости, такое заверение ему было дано.) 27 марта, после того как разрешение проследовать через территорию Германии было получено, Ленин с группой большевиков выехал из Цюриха.
Через три дня поезд доставил их в нейтральную Швецию. Из Стокгольма через Финляндию Ленин отправился в Петроград. Он прибыл сюда в ночь на 3 апреля. Еще задолго до его прибытия на площади перед Финляндским вокзалом и прилегающих к нему улицах собрались толпы народа. Сводный отряд матросов выполнял функции почетного караула. Вышедшего из вагона Ленина встречала криками многотысячная толпа. Вознесенный на броневик, он произнес краткую речь. В тот же вечер он еще несколько раз выступал с балкона особняка Кшесинской, где тогда располагался Петроградский комитет РСДРП (б).
Ленин приехал в Россию с твердым намерением брать власть. Ситуация, которая сложилась тогда в столице, была ему хорошо известна. После отречения Николая II, власть официально перешла к созданному из депутатов IV Государственной Думы Временному правительству. Но одновременно с ним возник созданный восставшим народом Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. Правда, верховодили в нем меньшевики и эсеры, объявившие о поддержке Временного правительства и проводимых им революционных преобразований. Однако двоевластие сохранялось и в дальнейшем. В этом противостоянии образованных народом Советов буржуазному правительству Ленин увидел залог дальнейшего углубления революции на пути перерастания ее из буржуазно-демократической в социалистическую. Причем в этой будущей социалистической революции Советы вполне могли сыграть роль революционной диктатуры пролетариата. За господство в Советах большевики и должны были прежде всего вести свою борьбу. Что касается Временного правительства, то оно сразу стало для Ленина мишенью ожесточенных нападок.
Менее чем через неделю после революции, еще находясь вдали от мест событий, Ленин пишет: «Правительство октябристов и кадетов, Гучковых и Милюковых… не может дать народу ни мира, ни хлеба, ни свободы». Его директива большевикам не оставляет никакой свободы для маневра: «Наша тактика: полное недоверие, никакой поддержки новому правительству… вооружение пролетариата — единственная гарантия… никакого сближения с другими партиями…» 4 апреля Ленин выступил в Таврическом дворце перед участниками Всероссийского совещания Советов. Его речь (апрельские тезисы) развивала те же идеи, что уже были высказаны в предыдущих статьях и письмах. Они были сформулированы в виде лозунгов: «Никакой поддержки Временному правительству», «Большевизация Советов» и «Вся власть Советам!». Даже для большевиков предложенная Лениным программа казалась нереальной. Действительно, после векового бесправия, буквально через месяц после свершившейся буржуазной революции, когда пала монархия, когда народ получил все демократические свободы, когда еще не окончилась тяжелая война, в этих условиях, не разобравшись что к чему, с ходу призывать к новой революции, к борьбе с только что возникшим революционным правительством — все это казалось неразумным и попахивало авантюризмом. «Это бредовые идеи безумца, — заметил один из бывших сподвижников Ленина Богданов, — его концепция абстрактна, он не понял смысла революции». «И тезисы и доклад мой, — писал Ленин, — вызвали разногласия в среде самих большевиков и самой редакции «Правды». Однако проходившая в конце апреля Седьмая партконференция приняла ленинские тезисы в качестве непосредственного руководства к действию.
Большевики немедленно развернули бешеную агитацию за свои лозунги.
