Послание императора изобилует подробностями, и Томас с радостью сообщает их.

— Говорят, что копье бросил какой-то испанский солдат, но я думаю, что это был сам ангел Господен или святой. Смерть Аруджа — такое чудо мог явить только Господь! — Говоря это, лавочник прижимает руки к груди и в знак благодарности возводит глаза к небу. — Теперь все вздохнут с облегчением. Теперь, когда старый бандит подох, как собака, торговые суда будут чувствовать себя в море значительно увереннее, да и плавать быстрее, что пойдет на пользу нашей торговле и доставит удовольствие дамам. — Томаса Гуппера радует его собственная выгода и польза, которую принесет смерть Аруджа покупателям. — Прошу прощения, но из-за волнений, которые доставил нам сегодняшний день, я даже не поздоровался с вами должным образом.

И он наверстывает упущенное с помощью целого ряда куртуазно-подобострастных поклонов, кружа вокруг маркизы, словно ощипанный павлин в дни линьки, после чего преклоняет колено и застывает в этой позе, как будто застигнутый внезапной судорогой, пока дама не делает ему знак подняться.

Комарес всегда была хорошей клиенткой, но после возвращения из своего длительного и таинственного путешествия в заморские страны маркиза полюбила роскошно одеваться и посещать магазины. Поговаривают, что и сама она не брезгует торговлей. Но для лавочников Гента, она — словно манна небесная. Мадам, как нектар, влекущий к цветам пчел, привлекает клиентов в магазины, едва переступив их порог. Если она покупает какую-нибудь материю, гофрированную отделку, кружево, шкатулку или кубок, сразу и другие дамы покупают то же самое: товары расходятся молниеносно, сундуки пустеют, не успев открыться.

— И именно ей пришлось вдыхать эту вонь, — шепчет Корнелия мужу, — ты понятия не имеешь, что такое деликатность.

Томас, которому жена постоянно твердит, что он должен быть любезен с клиентами, на этот раз превосходит самого себя, из кожи вон лезет, чтобы только загладить свою вину.

— Корнелия, сокровище мое, ты помнишь, что в порт вошли корабли?

Когда прибывают суда с товарами, у Гупперов принято устраивать праздничное угощение: постоянных посетителей потчуют уже ставшими известными во всем городе пирожками с изюмом в кунжутной подливке.

Небольшой стол все еще накрыт в нише окна. Подкрепившись, Томас продолжает свой взволнованный рассказ.

О гибели Краснобородого он узнал на таможне, где императорские сборщики налогов потребовали вносить добровольные пожертвования в городскую казну для частичного возмещения военных расходов. У кого были с собой деньги, те сразу же и заплатили на радостях по случаю победы. Тем более, хочешь не хочешь, а платить все равно всем придется. К тому же по такому случаю грех не заплатить, это справедливо, можно даже сказать — прекрасно. Весь город внезапно раскошелился, чтобы устроить иллюминацию и праздник.

— На заходе солнца, дамы и господа, будет факельное шествие до самого дворца наместницы, а затем в соборе начнется торжественная служба Те Deum.[7] По этому случаю понадобятся новые ленты и кружева. Торопитесь, господа! Выбирайте, а в цене договоримся!

В одно мгновение прилавок покрывается лентами, кружевами, кусками разноцветной и дорогой материи. Вновь предлагаются напитки. Дамы шутят со своими кавалерами. Все веселы, кроме Шарлотты-Бартоломеа, которая бледна и замкнута.

— Маркиза, попробуйте выпить хоть капельку, — умоляет ее Корнелия, опасаясь, как бы она не затаила на них обиду за недавний промах, — вам это пойдет на пользу, поверьте.

Благородная дама берет бокал рейнского вина и решает отпить глоток из вежливости.

— Вот вы сразу и порозовели.

Вино возвращает силы, но, к сожалению, также и боль. Медленно попивая свое лекарство, Шарлотта погружается в приятные и мучительные воспоминания о тайных вечерах во дворце, проведенных вместе с Аруджем, когда они много говорили и никак не могли наговориться, смеялись от души. Никогда и ни с кем Шарлотте не было так хорошо, спокойно и уютно, и это ощущение радости навсегда осталось жить в ее сердце. С тех пор как Шарлотта вернулась, ей было достаточно знать, что рыжебородый Баба просто живет на свете, все такой же сумасбродный и обаятельный. Теперь мир, казалось, утратил цвет, стал печальным и скучным, однако, раз ее африканское прошлое должно остаться тайной в землях Фландрии, Шарлотта-Бартоломеа стоически улыбается и вновь берет в руки черную кружевную отделку.

— Нет, нет, маркиза, черное не годится для сегодняшнего вечера.

С огромной гордостью лавочник показывает изумительное светлое кружево для праздничных церемоний и набрасывает ей на голову.

— В этом шедевре вы будете великолепны на ночном богослужении и также в Испании, при дворе императора, когда он будет праздновать победу вместе с его превосходительством…

Томас Гуппер замолкает на полуслове, пораженный внезапной догадкой.

— Простите, ваше сиятельство! Корнелия права. Мне не хватает деликатности! Его превосходительство губернатор Орана жив и здоров! Он очень скоро вернется, госпожа!

При этой второй новости Шарлотта вынуждена придать своему лицу радостное выражение и, улыбаясь, сделать вид, будто испытывает огромное облегчение, а Томас Гуппер говорит, что сам позаботится о том, чтобы как можно скорее отправить ее домой на носилках.

— Курьеры наверняка имеют специальное сообщение для вас, ваше сиятельство, и уже разыскивают вас по всему городу.

Мы отправимся тотчас же, как только все будет готово. Здесь становится слишком многолюдно.

И действительно, появляются новые покупатели, взволнованные сообщением, которое теперь уже распространилось по всему городу. Магазин Гупперов — удобное место встреч для гентских дам. Чтобы выбрать покупки, проще пригласить продавца или даже самого хозяина на дом с образцами товаров, но пойти к Гупперам значительно интереснее. Здесь можно поболтать вне стен собственного дома без всяких церемоний, без мужей и без прислуги. Здесь узнают все последние новости дня, новости моды, выведывают тайны соперниц. У Гупперов вполне изысканная и приятная, а когда нужно, то и конфиденциальная обстановка. Частенько там можно встретить представителей высшего света, подышать одним воздухом с аристократами, увидеть какой-нибудь «прекрасный цветок из королевского сада», как говорит Гуппер.

Но госпожа де Комарес с ее недомоганием вовсе не похожа на цветок. В этот момент она больше напоминает какой-то увядший овощ. Или если относиться к ней с особым уважением, то ее можно принять за пожилую святую или блаженную — так ее вырядили Гупперы. Они надели ей рукавчики и воротник из черных кружев, которые она уже купила, а на голову накинули, приколов двумя сверкающими шляпными булавками, белую мантилью для торжественных церемоний. Мантилья такая широкая, поистине царская, что она спускается по плечам маркизы как плащ, закрывая не только ее руки и ноги, но даже подлокотники и спинку кресла.

— Соблаговолите принять это кружево в подарок, госпожа, и по случаю праздника простите мне мой глупый поступок.

А поскольку сеньора благосклонно принимает подарок, звучит тост, и все получают разрешение поздравить маркизу и засвидетельствовать ей свое почтение. Посетители лавки торопятся наперегонки подружиться с супругой победителя. Ее приглашают отдохнуть в замках, подышать воздухом в их загородных имениях, обещают любовь и дружбу, дабы скрасить ее одиночество в отсутствии героического супруга, хвастают родственными связями. Улыбаются, болтают, порхают, словно бабочки, — словом, надоедают как могут, причиняя Шарлотте бесконечные страдания.

В данную минут все это не имеет значения для Шарлотты де Комарес. Напротив, бесконечные поклоны и реверансы вызывают у нее лишь гнев, ведь она уверена, что, стоит повернуться к ним спиной, все эти грациозные бабочки превратятся в отвратительных мух, комаров и оводов и начнут жужжать о ней, о Комаресах, об Анне де Браес, о ее браке и об их африканских приключениях, которые держались в секрете.