Тем не менее приток древностей и посетителей не прекращался, да и сам герр Хюгель проявлял завидное усердие. Он часто объезжал базары, магазины, бесчисленные лавчонки в столице и других городах, чаще на севере страны, где с давних времен были сосредоточены селения умельцев, искусство которых почему-то особенно интересовало ученого из Германии. Он не знал устали в своем рвении. Бывало, среди ночи черный автомобиль выскакивал за ограду особняка и, ослепляя случайных прохожих яркими фарами, устремлялся за город. Очевидно, герр Хюгель прослышал о какой-то редкостной вещице и мчался за ней, опасаясь козней со стороны конкурентов, — решали окрестные жители.

В особняк герра Хюгеля допускались немногие, а единственный его слуга — заросший по глаза черными жесткими волосами курд — был, казалось, глух и нем.

По вечерам герр Хюгель посещал не только Европейский клуб, но и дом Мирахмедбая, расположенный в тихом переулке. Владелец дома, выходец из Коканда, статный Мирахмедбай был высок и широкоплеч. Это скрадывало дородность, появившуюся у него к пятидесяти годам. Он бежал от Советов и каким-то образом сумел прихватить изрядную долю добра, своего ли, чужого ли, никто не знал. Он открыл большую торговлю каракулем и кожей, построил склады на въездах в город и завод. В центре было у него богатое конторское здание, самим видом свидетельствующее о процветании фирмы «Мирахмедбай с сыновьями». А в своем большом жилом доме он сдавал внаем комнаты.

Трехэтажный, замкнутый четырехугольником дом этот, купленный Мирахмедбаем сразу же по приезде, был с виду невелик, но вместителен. В фасадной части его помещался восточный ресторан, усердно посещаемый и европейцами. Арендатором ресторана был некий Селим Мавджуди, много лет служивший на границе и связанный с бывшим кокандским баем давней дружбой. Левое крыло дома занимал сам Мирахмедбай с немногочисленной семьей. Тыльную пристройку и правое крыло он сдавал под квартиры.

Само собой получилось, что квартирантами Мирахмедбая стали по преимуществу его земляки — выходцы из русского Туркестана. Только нижний этаж в правом крыле занимала мадам Ланжу, француженка уже не первой молодости, много лет прожившая на Востоке. Образ жизни мадам Ланжу, возможно, несколько шокировал набожных хозяев-мусульман, потому мадам Ланжу сделала к себе отдельный вход из переулка. Окна же, выходившие во двор, были всегда тщательно занавешены. Таким образом, целомудрие семьи Мирахмедбая и его собственное находилось вне опасности.

Впрочем, в квартиру мадам Ланжу можно было попасть и по внутреннему переходу, чем пользовались постоянные жильцы и время от времени сам Мирахмедбай. Что касается герра Хюгеля, то вскоре после своего приезда в столицу он стал настолько своим человеком в доме у мадам Ланжу, что получил собственный ключ от наружной двери и входил в апартаменты к француженке в самое неожиданное время.

Именно так, едва обозначив на двери, ведущей в зал, вежливый стук, появился герр Хюгель в доме у мадам Ланжу в один из первых, уже прохладных сентябрьских вечеров.

— Есть новости, прелестная мадам Шарлотта? — спросил он, склонившись в поклоне над ручкой хозяйки.

— Конечно! — с жаром воскликнула мадам Ланжу и, подхватив герра Хюгеля под руку, подвела его к молодому человеку, поднявшемуся им навстречу из кресла. — Знакомьтесь, господа, — продолжала мадам Ланжу, — господин Андре Долматов, сын генерала Дмитрия Долматова.

Молодой человек протянул руку и заинтересованно посмотрел в лицо герру Хюгелю табачными глазами.

— Доктор искусств Гельмут Хюгель, — представила мадам Ланжу.

— Рад приветствовать уважаемого служителя муз, — отчетливо произнес Долматов по-французски.

Герр Хюгель в притворном испуге защитился ладонями.

— О-о, не надо так громко! — воскликнул он. — Я всего-навсего скромный коллекционер.

Он оценил силу рукопожатия и, окинув внимательным взглядом фигуру Андрея, по-юношески тонкую, не то заключил, не то поинтересовался:

— Вы спортсмен?

— Увлекался раньше греблей и теннисом, — ответил Андрей. — К сожалению, в последние годы было не до этого.

— Благодарю тебя, милостивая судьба! — Герр Хюгель воздел очи горе. — Ты послала мне наконец партнера.

Кроме Андрея и хозяйки, здесь был замкнутый человек средних лет с кудрявыми седеющими волосами, Аскар-Нияз — жилец и земляк Мирахмедбая.

Андрей слегка поклонился герру Хюгелю.

— С удовольствием принимаю ваше предложение, — сказал он, — хотя не уверен, сойдемся ли мы в стиле.

— Заранее благодарю! — Герр Хюгель подарил Андрею любезнейшую из своих улыбок. — Вы представляете, господа! В последнее время я вынужден тренироваться со своим слугой, с этим увальнем-курдом. Научить его играть в теннис было, право же, не легче, чем быка.

— А как же английский клуб с его прекрасными теннисистами? — спросила мадам Ланжу с подчеркнутой заинтересованностью.

— Разве вы не знаете, моя дорогая, что попасть в английский клуб куда труднее, чем в английский парламент, — ответил герр Хюгель и посмотрел вокруг, рассчитывая на эффект. Мадам Ланжу рассмеялась, Андрей улыбнулся, Аскар-Нияз мрачно хмыкнул.

— Прошу к ломберному столу, господа, — пропела мадам Ланжу. — Я думаю, господин Долматов не откажется составить нам компанию, так же как дорогой Аскар-Нияз.

— Я — пас, господа, — Андрей развел руками. — Не смею рисковать. Как говорят у нас на Руси — гол как сокол.

Герр Хюгель бросил на Андрея сочувствующий взгляд. Он хотел что-то сказать, но Аскар-Нияз опередил его.

— Пустяки, — бросил он Андрею. — Я поставлю за нас обоих. Все равно мы выиграем.

Герр Хюгель усмехнулся.

— Самонадеянность — не лучший союзник, — произнес он наставительно и обратился к Андрею: — Я вам поверю в кредит, господин Долматов, поскольку вы проиграете.

— Господа, господа, — вмешалась мадам Ланжу. — У вас имеется блестящая возможность разрешить спор. Сдавайте, ваше превосходительство, — она передала колоду Андрею.

— Вы мне льстите! — возразил Андрей с улыбкой. А закончил серьезно и даже несколько грустно: — Я всего лишь скромный наследник его превосходительства.

Они действительно выиграли.

Герр Хюгель тут же вручил Аскар-Ниязу чек.

— Вам повезло, как всем новичкам, — сказал герр Хюгель, все так же участливо глядя Андрею в глаза. — Но берегитесь! — он шутливо погрозил пальцем и сдержанно пожал Андрею руку. — Счастлив был, господин Долматов! Надеюсь, наше знакомство продолжится. Загляните как-нибудь ко мне. Рад буду показать мою скромную коллекцию.

— Непременно, — пообещал Андрей.

— Теперь нам остается одно — выпить за здоровье немца, — сказал Аскар-Нияз, когда они поднялись к себе наверх. — Сволочь он, но мы с ним играем и благодаря этому можем позволить себе что-либо получше, чем эта бурда на жженой пробке. — Аскар-Нияз с ненавистью пнул валявшуюся на лестничной клетке бутылку из-под рома. — Может, мартини?

— Полагаюсь на ваш вкус, — ответил Андрей. — Предпочитаю отечественные напитки, но здесь их, очевидно, не найти!

— А может, завалимся куда-нибудь на ночь? — предложил Аскар-Нияз, сохраняя на лице все ту же неподвижную угрюмость. — Есть здесь несколько дыр, куда пускают и нашего миропомазанного брата.

Андрей замялся.

— Брезгуете или обет блюдете? — спросил Аскар-Нияз и сам себе ответил: — Да-а, у вас же невеста где-то в Париже? Что-то мне болтала об этом наша несравненная мадам Ланжу.

— Не совсем невеста… — невесело сказал Андрей. — В двух словах и не объяснишь…

— Что это мы здесь, на этой лестнице! — Аскар-Нияз спохватился. — Пошли ко мне. Там выпьем и, кстати, поговорим. Давно пора.

Длинный приземистый автомобиль мягко соскользнул с шоссе и остановился. Фары погасли, и мир исчез. Только грохотала невдалеке горная речушка, заглушая треск ночных насекомых.

Человек, сидевший за рулем, поднял стекло и тщательно захлопнул дверцу.

— Итак, ваше заключение, капитан? — спросил он сухо.