Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Усман и Шемякин внимательно смотрели на Лихарева. Но даже тень не проскользнула по его лицу, в светлых, прищуренных глазах не было ни растерянности, ни страха. Только чуть шевельнулись пальцы лежавших на столе рук, но тотчас же успокоились. Он помолчал ровно столько, сколько и должен был помолчать серьезный, не привыкший бросать слов на ветер человек, услыхав такой вопрос, и ответил снисходительно:

— Если преступник не только ловкий, но к тому же и умный, думаю, что похищать золото можно…

— Но ведь мы в прошлом году усилили охрану драгоценного металла.

— Знаю, — Олег старался сохранить прежний тон, однако почувствовал напряжение в голосе. «Почему он подчеркивает — «в прошлом году»? Неужели пронюхали что-нибудь?»

— Ну хорошо, Олег, — как бы шутя сказал Шемякин. — Давай на минуту предположим, что ты, именно ты, похищаешь золото из колоды старательской артели. Скажи, пожалуйста, как бы ты действовал в таком случае?

На мгновение зрачки Лихарева расширились и застыли. Но вот Олег провел рукой по лицу, точно смыл с него что-то, и взглянул на собеседников совершенно спокойно.

— Забавное предположение, — Олег улыбнулся. — Ну в этом случае… В этом случае я, наверное, поступил бы так. — И подробно, деловито, наслаждаясь тем, что с каждым его словом нарастает опасность, стал описывать «технологию» хищения золота. Говорил долго.

— Справедливо говорят: нет замка, к которому бы не было ключа, — несколько удивленно сказал Шемякин, выслушав пространную исповедь Лихарева. Помолчал, собираясь с мыслями, и спросил: — А как по-твоему, кто-нибудь пользуется этим способом? Как ты считаешь, кто из старателей может заниматься кражей золота?

— Кто? — переспросил Олег и заговорил обличительно: — Найдутся. Часто вы судите о человеке по внешности, а заглянуть глубже не можете. Есть здесь такие, что прикидываются честными работягами, патриотами края, а присмотреться внимательно — увидишь другое. Вот хотя бы тот же Рыскин…

Лихарев называл и называл имена, перечисляя недостатки товарищей — на каждого была брошена тень.

Шемякин, подавив чувство брезгливости к собеседнику, сразу же после его монолога сказал подавленно:

— Что же, Олег Вадимович, спасибо за откровенность… Такое действительно приходится слышать не часто.

Когда, ошеломленные цинизмом Лихарева, они вышли на улицу, Усман спросил товарища:

— Как ты считаешь, он понял, зачем мы приходили?

— Спроси у него после ареста. Во всяком случае, золото он ворует. Это совершенно ясно. Главный вопрос: где самородки? Уже в Москве? Еще при нем? Или пока в тайнике?

16

И снова над логами, над таежною речкой Светлой всползали августовские туманы, и на мокрых, обвислых под дождем листьях проступали ржавые мазки.

В начале августа Шемякина и Усмана вызвали в Красноярск на семинар работников службы БХСС. Оба Владимира садились в самолет с тяжелым сердцем. Лихарев в последние дни явно нервничал. Затеял несколько беспричинных ссор со старателями. В общежитии грубил соседям, надолго исчезал из комнаты. Вечера проводил в лагере студенческого строительного отряда и, чего за ним раньше не водилось, частенько возвращался пьяным. Судя по многим признакам, готовился возвращаться в Москву, но дня отъезда не называл никому.

Едва Шемякин и Усман добрались из аэропорта в управление, их пригласили к начальнику ОБХСС.

Говорили о Лихареве, о встрече с ним в доме Мищенко, о неожиданном отъезде из Красногвардейского Лидии Ивановны Гапичевой.

Шемякин и Усман рассказывали коротко, неохотно. Полковник Кудрявин понимал, как нелегко его собеседникам говорить об этом, какими профессионально незрелыми, даже беспомощными видятся они себе. Константин Прокопьевич сказал сочувственно, ободряюще:

— Не изводите себя. От досадных случайностей в нашей работе не застрахован никто. — Он помолчал, вспоминая о чем-то, улыбнулся невесело и продолжал: — Да и так ли уж страшен на самом деле ее внезапный отъезд? Судя по информации наших товарищей из Москвы, никаких признаков того, что Гапичева вывезла из тайги золото, пока нет. И я не думаю, что в будущем о Гапичевой мы узнаем что-либо иное, слишком она расчетлива и труслива. Пользоваться выручкой от сбыта краденого станет с удовольствием, но на прямое соучастие осмелится едва ли. Да и любовь Лихарева к ней не позволит ему поставить эту дамочку под удар. Сейчас важно не упустить самого Лихарева, и главное — не дать вывезти краденое кому-то из его сообщников.

— Но кому, Константин Прокопьевич? — спросил Шемякин. — В эти месяцы из Красногвардейского никто не отправлял посылок в Москву.

— Ну, в прошлом году сам Лихарев тоже не отправлял ни одной, а потом оказалось: отправил три.

— Парень-то он неглупый. Едва ли станет повторяться, может придумать что-нибудь поновее.

— Может, конечно. — Кудрявин кивнул. — Но и переоценивать его нельзя. Да и выхода у него другого нет, кроме как снова искать курьера, вроде Самойлова или студентки Тани…

— Кстати, в последние дни он зачастил к студентам, — заметил Усман.

Кудрявин внимательно посмотрел на него, быстро спросил:

— С кем из студентов он подружился?

— Приглядываемся, товарищ полковник.

— Не упускайте из поля зрения новых знакомцев Лихарева, — наставлял Кудрявин. — Сообщите заранее о выезде студентов. Придется встретить их в аэропорту и поговорить откровенно. Все меры, которые вы наметили, чтобы предотвратить бегство Лихарева из района, считаю правильными. И никакой медлительности. В нашем распоряжении столько времени, сколько отпустит Лихарев. Его арестовать в день отъезда.

Занятия семинара шли своим чередом. И вот однажды лейтенанта Шемякина срочно пригласили к телефону.

— Владимир Михайлович, — услыхал он в трубке знакомый голос дежурного по райотделу, — ваша жена принесла мне телеграмму из Красногвардейского, говорит, очень важная. А я прочитал, мне она непонятна: «Гости уезжают пятого. Лиза».

— Немедленно передайте телеграмму подполковнику Зенину, — взволнованно перебил Шемякин.

— Григорий Иванович выехал в район. Вернется седьмого.

— Майор Моничев на месте?

— Да.

— Передайте телеграмму ему и предупредите, чтобы он ждал телефонного звонка из Красноярска.

Через несколько минут Шемякин докладывал Константину Прокопьевичу Кудрявину:

— Товарищ полковник, комендант общежития, как мы с ней договорились, послала на имя моей жены зашифрованную телеграмму. Лихарев пятого выезжает в райцентр. Прошу вас поручить майору Моничеву задержать Лихарева.

17

Лихарев проснулся в полутьме. Вечер, что ли? Или светает? Пальцы уперлись во что-то твердое. Почему он в верхней одежде? Олег приподнялся на локте, осмотрелся. Лишь сейчас дошло до сознания: он на нарах в камере предварительного заключения…

Сердце ухнуло тревожно и часто, во рту стало сухо. Впрочем, стоп! Кажется, причин для волнения нет. Вчера добрался до райцентра, устроился в гостинице. Последняя ночь в тайге. Можно и выпить по потребности. Потом откуда-то появился милиционер. Вроде бы с ним был какой-то спор. И вот привели сюда. Через час прочитают мораль, может быть, оштрафуют для порядка и отпустят.

— Лихарев, выходи!..

Олег вошел в комнату, настороженно посмотрел на майора Моничева. Станислав Федосеевич поднял взгляд от лежавших перед ним на столе бумаг, молча указал Лихареву на стул и сказал укоризненно:

— Что же получается, Лихарев? Работали почти четыре месяца. А теперь весь заработок на ветер. Пьянствуете и хулиганите…

— Ну какое там хулиганство? — с явным облегчением возразил Лихарев. — Выпил лишнего, а ваш сотрудник придрался ко мне. Вот и получился спор.

— Спор, — сердито повторил Моничев, с любопытством приглядываясь к Лихареву. — От вас-то мы не ожидали такого. И человек вы культурный, и работник, я слышал, неплохой. А допускаете такое неуважение к сотруднику милиции, нарушаете общественный порядок.

96
{"b":"118327","o":1}