«Стоп!», — скомандовал сам себе старый наемник, — «ты и так богат, как русский нефтяной магнат. Все тебе мало».

Да уж. От многолетней привычки собирать по пути все, что плохо лежит так сразу не избавиться. Вим даже тихонько засмеялся, вспомнив о белоснежной яхте, о которой он недавно мечтал. Стоят они, значит, с Руудом на палубе в дорогих костюмах встречая великосветских гостей. На корме «Московские виртуозы» наяривают Шуберта, официант разносит напитки, дамы обмахиваются веерами и кокетливо смеются над тупыми шутками своих спутников. И вот один из гостей, какой-нибудь старый склеротик, покидает свою молодую жену не в силах удержать только что выпитое шампанское в своем мочевом пузыре. Конечно же этот «божий одуванчик» путает дверь гальюна с соседней, тянет ее на себя и на него вываливается груда промасленных свертков, луженых чайников, кресал, пустых автоматных рожков, восковых свечей и свертков наждачной бумаги.

Ван Хогдалем так увлекся, что не сразу заметил блестящий, очищенный от ржавчины замок, который казался инородным телом на проржавевших створках гаража.

Пожав плечами, Вим легонько тюкнул прикладом по дужкам запора, тут же отскочившим вместе с продетым в них замком.

Внутри поблескивая в свете зажженного факела своими никелированными частями стояло, выстроившись в ряд несколько вполне боеготовых велосипедов. Так, этого еще не хватало.

Ван Хогдалем не тратя время на осмотр гаража, в котором, несомненно, нашлось бы еще много чего полезного, поспешно сгреб два, показавшихся ему наиболее похожими на своих древних собратьев велосипеда и выкатил их на улицу.

— Собирайся, уходим, — крикнул он Рууду, облизывающему деревянную ложку. Мальчик, не задавая лишних вопросов наспех покидал свои вещи в рюкзак и поставил сверху теплый еще котелок с кашей. Не пропадать же добру.

— Ух ты! — Рууд подошел к невиданному им доселе транспорту и пока Вим собирал свои манатки, ощупал ближайший велосипед «с головы до ног».

— Поедем? — вопрошающе посмотрел на Ван Хогдалема.

— Не думаю. Я сто лет на него не садился. Навернусь в первую же канаву, а ты уж тем более! Некогда нам сейчас эту технику осваивать, не ровен час, ее хозяева вернуться.

— «Крути педали — пока не дали», — засмеялся Рууд.

— Во-во, начитанный ты, как я погляжу, — Вим пристроил рюкзак к багажнику и выкатил велосипед на мостовую. Рууд последовал его примеру, и вскоре оба наемника, покинув деревеньку, катили свои импровизированные тележки по едва заметной в дикой ржи неровной каменистой тропинке. На автостраду они, по известной причине, решили не выходить, а пересекли поле и укрылись в ближайшем лесу. Идти дальше в кромешной тьме не имело смысла, а здесь ограбленные ими «велосипедисты» их вряд ли найдут. Если не разводить огонь, конечно. А разводить его никто и не собирался. Доев остывшую-таки и ставшую похожей на резину кашу, Вим, как всегда, первым заступил на дежурство.

Вой путь они продолжили с первыми лучами солнца. Все-таки надо было поскорее убраться от «места преступления». Сделав приличный крюк, наемники, наконец, вышли на шоссе, на потрескавшемся местами, но все же относительно ровном асфальтовом покрытии которого, наконец, можно было приступить к обузданию трофейных «железных коней».

Первые несколько сот метров, напарники выписывая восьмерки и постоянно соскакивая с непокорных велосипедов, чудом не набили себе шишек. Особенно тяжело давалась верховая езда Руду. Ван Хогдалем-то благодаря своему далекому прошлому все-таки кое как освоился в седле, а вот мальчишка очередной раз вскочив на велосипед проезжал метров пять шесть и, то упирался передним колесом в столбик дорожного ограждения, то забывал в какую сторону крутить педали, то руль у него вворачивался в обратную сторону. Ничего, освоились. Зато мучения эти того стоили. До обеда они преодолели расстояние вчетверо большее, чем, то, которое они прошли бы пешком.

А Рууд, тот вообще даже на обед не хотел останавливаться — так вошел во вкус.

В окрестности Алпендорна наемники въехали уже к вечеру следующего дня. Когда скелеты башен нового жилого района замаячили на горизонте, они наткнулись на колонну брошенной ржавой бронетехники. Колонна бронетранспортеров и танков ближе к развязке теряла стройность своих рядов и превращалась в стадо испуганных задравших хоботы стальных слонов, в панике сгрудившихся у возникшего впереди препятствия. А препятствием оказался один из пролетов автомобильной эстакады, рухнувшим под тяжестью сразу нескольких танков. Вон они, поверженные гиганты беспомощно лежат внизу гусеницами вверх.

А с другой стороны провала выстроились в уходящую к самому городу цепочку бесчисленные, легковушки, автобусы и минивэны. Кто бы научил бестолковых, изнеженных прежних городских жителей, что не нужно ломиться из города на своей тачке загруженной по «самое не могу» домашней утварью, в толпе таких же придурков. Ведь если не военизированная колонна, то перекрывший шоссе бетонными чушками блокпост, если не блокпост, то банда мародеров, или наконец просто массовый затор, вызванный чьей-то поломкой или аварией, но все равно да перекроет тебе дорогу.

Рууд остановился и пока Ван Хогдалем чесал репу в раздумьях о том, что делать дальше, в красочных картинках представил себе, как мечутся вдоль гигантской автомобильной змею обезумевшие женщины с детьми на руках, бьют друг другу морду их мужья, даже не пытаясь отодрать свои машины, сцепившиеся бамперами, как в бессильной злобе палит в небо из своего «Глока» бедняга полицейский, как подминая под себя дорогие «Феррари» и «Ламборджини», движется в сторону Алпендорна вон тот все-таки застывший танк с нетерпеливым механиком-водителем, как бросается ему на перерез и исчезает перемолотый траками отец семейства, чьи домочадцы, зажатые в пыльной металлической массе, не в силах открыть дверцы машины и покинуть ее, как кто-то «сильно умный», накачанный виски, а может быть, и наркотой, «догадывается» выбраться-таки из этого Содома и на своем полноприводном Джипе рвануть по пересеченной местности прочь, и один из стрелков, ошалевший от гудков, криков и стонов, увидев в этом дерзком побеге личную для себя угрозу, открывает огонь по наглецам из крупнокалиберного пулемета. Вон он, этот Джип, лежит в кювете, обгоревший и с большими рваными дырками в борту.

И наконец, как все это горячее людское море застывает в ужасе, ослепленное внезапной вспышкой, а потом зачарованно смотрит на растущий на горизонте гигантский гриб. Смотрит не в силах отвести от зачаровывающее ужасного зрелища глаза. А всепожирающая волна адского пламени уже стремительно накатывает на зрителей первого ряда этого дьявольского спектакля. Ударная волна лишь нарушила гармонию тела грациозной огненной змеи из оплавившихся автомобилей, да встряхнула в своих горящих бронированных коробках некоторых еще живых солдат, заставив их удариться головой о переборку. Лишь единицам из них удалось покинуть так и не ставшие им надежным укрытием танки, да и то только для того, чтобы немногим позже умереть в корчах, пронзенными гамма излучением.

— Придется бросить, — прозвучал где-то далеко голос Вима, оторвав его от мрачных мыслей. — И справа и слева от дороги болото. Там с велосипедами мы не пройдем, а уж по этой груде мусора и подавно.

Да, именно так, груда мусора — вот то, что осталось от жителей когда-то, наверное, прекрасного города.

Рууд тряхнул головой, окончательно освобождаясь от фантомов прошлого.

— В принципе они нам и дальше не особенно понадобятся. Лесом пойдем, — продолжал Ван Хогдалем. Он сидел на бетонном надолбе, разделяющем встречные полосы, и рассматривал разложенную здесь же карту.

Рууд положил велосипед на асфальт и подошел поближе.

— Вот где-то здесь должна быть эта чертова база, — Вим ткнул пальцем в пойму одного из притоков Норд-ам-эйсела, что плутал на юго-западе от Алпендорна. — Гляди. Вот Валкенсвейк до него мы через лес доберемся. Авот подходящее место для базы. Во всяком случае я бы ее именно здесь построил. Ты не ухмыляйся, Рууд. Я все-таки не один год в морской пехоте ее Величества оттарабанил, в этих делах разбираюсь.