3. Собеседник. Да я- то хочу, но ты ничего не молвил такого, что говорят обычно те, кто плохо владеет языком.

Ликин. А только что мною изреченное не так уж плохо, по-твоему? Однако снова! Не отставай же: сейчас ты не приметил, как улетело слово.

Собеседник. Я не приметил? Невозможно, боги свидетели!

Ликин. Смотри же, лови: я пущу быстро бежать зайчонок!.. Ай пролетел? Но вот теперь можно увидеть зайчонок! А если нет, то многие, конечно, в ошибки впавши, как зайчонки запрыгают вокруг тебя, — и не поймаешь.

Собеседник. Поймаю!

Ликин. Однако не поймал!

Собеседник. Странно! Странно!

Ликин. Все оттого, что ты в науках чересчур трудящий, так что даже вот этой самой ошибки не замечаешь. Но я уже замечал ошибки многих говорящих.

4. Собеседник. Последнее я что-то плохо понимаю.

Ликин. Ну, значит, и меня поймешь, когда выйдет что-то из младенцев, ныне еще сосущих грудь. Или, поскольку ты сейчас не распознал ошибок моей речи, — как ни расти младенцы, ошибка ошибкою не станет для того, кто ничего не знает?

Собеседник. Ты прав.

Ликин. И, конечно, если чужих не будем различать, то никогда нам не познать и собственных, так как и в этом случае погрешность от тебя укроется. Итак, не говори мне больше, что ты способен распознать ошибки в речах других и сам их не допустишь.

5. Это я и хотел сказать тебе. Сократ же, что из Мопса родом, — я с ним познакомился в Египте, — сам говорил, не подвергаясь обвинениям подобным, и другого не стыдил за ошибки. И все же на вопрос одного человека: "Где сейчас ты будешь завтра?" он сказал: "Да кто же тебе ответит «сейчас» про завтра?" Другой, показывая подарок, только что полученный от отца, заявил: "Это мне досталось от отца". — "Что ты говоришь, — заметил Сократ, — так, значит, умер твой отец?" Другой раз кто-то назвал гражданина одного с Сократом города своим «соплеменником». "А я и не знал, что ты из варваров", — насмешливо сказал Сократ. И еще: про человека, жившего вдвоем с матерью и любившего выпить, кто-то сказал: "Вчера я встретил эту пьяницу". Сократ с видом изумления спросил: "Ты хочешь сказать, что и матушка у него пьет?" Некий грамотей, покупая кусок ткани и опасаясь, не короток ли он для него, нерешительно произнес: "А как длинна?" Сократ тотчас успокоил его: "Ну, раз длинна, то наверно хватит!" Некто сказал: "Вон идет юноша. Это мой друг, мы с ним давно в связи". — "Ты о друге, — удивился Сократ, — отзываешься так дурно?" Сказавшему: "Ужасающий, я избегаю этого человека" — Сократ заметил: "Этак ты и устрашаемый пустишься преследовать". Услышав от другого: "Я люблю его превыше головы", Сократ сказал: "Это очень мило: ценить что-нибудь больше головы". Некто, собираясь уходить, сказал: "Ну, я двинул". — "Кого?" — спросил Сократ. "В вперед", — сказал кто-то. "В вперед, — поправил Сократ, — как — "в бочку"". Один человек заявил: "Я построил намеренье". — "А Ксенофонт говорил, — добавил Сократ, — я построил взвод". Другой, хвалясь своею хитростью, сказал: "Я обступил его, а он и не заметил". — "Изумительно! — воскликнул Сократ. — Как ты ухитрился один обступить человека со всех сторон?" "Он подумал и рассудился", — рассказывал кто-то. Сократ сейчас же дополнил: "И бесповоротно осудился".

6. Слыша ошибки в аттической речи, он обычно отпускал беззлобные шутки. "Мне так кажется", — сказал один. "А тебе не кажется, что мы говорим неверно?" — спросил Сократ. Другой горячо рассказывал какое-то местное предание и между прочим сказал: "Она совокупилась с Гераклом". — "А-а-а, — сказал Сократ. — Я думал до сих пор, что Геракл — с нею". Услышав от кого-то, собиравшегося идти в цирюльню: "Я хочу остричь главу", Сократ спросил сочувственно: "Что за проступок ты совершил, навлекающий на тебя лишение прав гражданства?" — "Я воюю под моим ярмом", — хвалился кто-то. "С врагом, конечно?" — последовал вопрос Сократа. Один отец, рассказывая о болезни сына, заметил: "Он вынес пытку". — "За что? — спросил Сократ. — Что было нужно палачу?" "Я препобеждаю в науках" — хвалился кто-то. "По Платону, — сказал Сократ, — это называется просто: "успевать в учении"".

8. Однако возвратимся, если хочешь, к нашему словопрению. Я соберу все самые что ни на есть отборные ошибки, а ты — распознавай их. Я думаю, что теперь, после выслушанных примеров, ты сможешь разобраться в дальнейших моих словах.

Собеседник. Пожалуй, даже и сейчас мне это не под силу будет с таким, как ты, искусником в речах. Но все же — говори.

Ликин. Не понимаю: почему же "не под силу"? Ведь дверь распознаванья моих слов для тебя почти открылась мною.

Собеседник. Хорошо, говори!

Ликин. Да я уже сказал.

Собеседник. Насколько я заметил, ты ничего еще не говорил.

Ликин. А «открылась» ты не заметил?

Собеседник. Не заметил.

Ликин. Так что ж мы станем делать, если и сейчас тебе не уследить за моею речью? Между тем я думал, что сейчас, по сравнению со сказанным тобою вначале, я выпустил на равнину всадников. А ты никакого внимания на них не обратил? Вижу: ты совсем не вдумываешься в слова, особенно в нашу беседу между себя.

Собеседник. Я? Я вдумываюсь, но ты говоришь неясно.

9. Ликин. Конечно: "между себя" — неясно! Нет. Это — ясно. А вот ты — тебя никто из богов не избавит от твоего невежества, — разве только Аполлон. Он ведь всем прибегающим к нему с оракулами дает ответы…

А ты, ты вот и на эти оракулы не обратил вниманья!

Собеседник. Видят боги: не обратил. Не понял.

Ликин. Или один на одного Аполлон похитрей тебя? Не замечаешь?

Собеседник. Выходит так.

Ликин. И "один на одного" проскользнул?

Собеседник. Снова не заметил!

Ликин. Послушай! Ты не знаешь кого-нибудь, кто бы сватал жену?

Собеседник. Знаю, ну, так что же?

Ликин. А то, что "сватает жену" лишь тот, кто не умеет говорить.

Собеседник. Ну, какое же ко мне имеет отношенье, что кто-то «сватает» и не умеет говорить?

Ликин. Какое? Да вот: говорит человек, что знает, а на деле не понимает ничего. Ну, это — так… Теперь ответь: если твой друг придет к тебе и скажет, что он решил с женою разойтиться, ты, поди, не станешь ему пенять за это?

Собеседник. С какой бы стати я стал пенять, если окажется, что он обижен женою?

Ликин. А если окажется, что он просто не умеет говорить, — тогда ты ему не спустишь?

Собеседник. Я? Конечно!

Ликин. И правильно: нельзя спускать другу ошибки в речи, — напротив, следует научить, чтоб подобного больше с ним не случилось. Ну, а если вот сейчас кто-нибудь стукнет дверью, входя, или постучится, выходя, — что мы скажем? Что с тобой случилось?

Собеседник. Со мною — ничего. А тот человек просто захотел войти или выйти.

Ликин. А с тобою, не отличающим в невежестве своем "стукнуть дверью" от "постучаться у дверей", — с тобою, значит, так решительно ничего и не произошло?

Собеседник. Насмешник ты!

Ликин. Да чту ты? Я — насмешник? Ну, сейчас мы будем с тобою об этом побеседовать… А знаешь, как будто я опять неправильно сказал? Ты не заметил?

10. Собеседник. Перестань, во имя Афины! Говори так, чтоб было понятно для меня.

Ликин. Но как же сделать, чтобы ты понял?

Собеседник. Перечисли мне все ошибки, которых, по твоим словам, я не заметил, и объясни, в чем состоит каждая из них.

Ликин. Ни в коем случае, любезнейший: мне пришлось бы слишком затянуть нашу беседу. О каждой из ошибок ты можешь осведомиться у меня отдельно. Сейчас же, если хочешь, разберем кое-какие другие. Вот хотя бы о насмешке, которой я, по твоим словам, изъязвил или, — если говорить как следует, — уязвил тебя.

Собеседник. Я не смогу сказать, в чем тут различие.

Ликин. А в том, что «изъязвить» можно тело — побоями, оковами или чем-нибудь иным, а «уязвить» мы говорим, когда обида наносится тебе или твоим близким: кто оскорбляет твою жену, тот «уязвляет» тебя, и то же — с ребенком, с другом, со слугою…

Собеседник. Так. Теперь я понимаю разницу.

Ликин. Тогда, наверно, поймешь и то, что подменить одно слово другим — это и значит сказать неправильно!