— А что такое «разведчик»? — спросил Куб.
**** *
Дрона Снеж он взял с собой. Немного поколебался и взял — всё равно она пойдёт следом, как только проснётся — его не будет рядом, чтобы держать защиту, а одной ей будет гораздо хуже. Был у него, правда, ещё один вариант — отрубить её от сети, и пусть сидит всё это время дома, пока он тут дело не сделает. Но само понятие «отрубить» внезапно связалось для него с «убить», и он, содрогнувшись, отказался от такого решения вопроса. Кто его знает, что будет со Снеж дома, если она не сможет войти в сеть дронов, а её всё это время непреодолимо влечёт к… к тому, к чему и его. Вот и ехал сейчас её дрон на нём верхом, а Мэт из-за этого слегка волновался — а вдруг кто-нибудь спросит его, чего это ты там, зомби, тащишь на спине? Кто тебе такое велел делать, а? Куда это ты его прёшь? Что это ты тут задумываешь, когда тебе вообще думать не полагается? И чего это твой «кузнечик» спит, когда должен как все, в едином порыве шлёпать по снежным лужам навстречу своей радости? Да, вот так вот спросят, и что я тогда отвечу? — думал он. А… ничего я им не стану отвечать. Убью их, и все дела. Ну, в смысле, посеку секатором, чтобы не приставали.
Дроннеров-попутчиков было трое. Они шли гуськом, неспешным шагом, ни на что не отвлекаясь, и ничем посторонним не интересуясь, упорно стремясь к одним им ведомой цели. Правда, повороты дороги они старательно отрабатывали, хоть и с небольшой задержкой, видимо часть сознания в них, всё-таки, теплилась. Мэт шел вторым, справедливо полагая, что первый и последний наиболее подозрительны. Если вдруг что. Слева и справа тянулся унылый пейзаж с воронками, колючей проволокой и разными раскуроченными строениями, то есть всё было, как и в прошлый раз, только настроение в этот раз было ни к чёрту. В смысле, наоборот — такое было настроение, что ну его лучше к чёрту. И не только зима в том была виновата, не её серое небо, не её ледяные ветра и не её грязно-снежные дороги. Во всём было виновато его ощущение того, что всё это уже было, и было не раз — и такая же мокрая зима была, и так же он брёл уныло по унылой хлипкой дороге, и так же было у него отвратительное настроение оттого, что всё это уже не раз было, и дорога эта, и зима эта, и небо это, и он так же брёл и брёл, и было ему уныло и было ему противно оттого, что всё оно было, и было, и было…
Дроннер, идущий следом за ним, что-то невнятно забормотал, как в бреду. Он уже делал это, и делал не раз, поэтому Мэт даже не стал прислушиваться. Ничем он не мог ему помочь сейчас, ни чем. Так что, потерпи друг, и вы, друзья потерпите — Господь терпел и нам грешным велел. Тем более что сами вы во всём виноваты — не будете во всякие дурацкие игры играть, задрав шары, и никто вас зомбировать не будет. Что, больше дела на Земле нет, что ли, что сидите вы дикими толпами за компами своими и топчете клавы свои с мышками, гоняя ничего незначащие картинки по нарисованным, ничего не значащим, выдуманным мирам? Наоборот, дела валом — изучать и благоустраивать реальный мир гораздо интереснее. Да, труднее, да, опасней, но кто, если не мы, наш мир построит и устроит? Или, думаете, придёт добрый дядя в развевающемся плаще…
На повороте, у разбитого капонира стояли два крутых средних рейнджера и с любопытством на них посматривали. Один из них сказал другому:
— О! Ещё партейка на горизонте. И все к Бастиону топают. Уже третий час, как топают и топают. Нет, чтобы собраться всем вместе, да пройти сразу, а то тянутся, тянутся. А ты торчи тут, мёрзни… Может, всё-таки лучше поотрубать им связь, ясно ведь, для чего их туда сзывают. Полежали бы тут, отдохнули, а там глядишь, всё утрясется, и все будут довольны.
На что второй ответил:
— Делать надо не как лучше, а как приказано. А приказ ясный — никого не трогать, всех пропускать, а о проходящих докладывать по команде. Ты уже доложил, а?
— Ну, ты и зануда! У тебя в детстве черепно-мозговых травм не было случайно? «По команде, по команде»… Да доложил, доложил, не сцы. О! Смотри, этот тяжёлый, тащит скаута на спине. За каким это он его прёт? Ну-ка, давай спросим его с пристрастием — что это он там замышляет, зомбяра тупая, а?
— Равняйсь, смирно! Сказано — всех пропускать, препятствий не чинить. Что не ясно? С Дьерчиком потолковать хочешь на тему клановой дисциплины? Так он последнее время что-то резко не в духе. Он тебе сразу объяснит, почём раки зимуют и где фунтом лиха торгуют. Ты что, не видишь, что дело серьёзное наворачивается? Посерьёзней, чем битва с «головоглазами» осенью.
— Ну, ты и зануда! Заладил — «сказано-приказано». А если я уже задолбался тут стоять? Что мне и развлечься теперь нельзя, да?
— Сбегай вон на минное поле развлекись, всё пользы от тебя больше будет — меньше потом разминировать придётся. Сказано — всех пускать и не задерживать, препятствий не чинить…
— Ну, ты и зануда…
Рейнджеры медленно уплыли за поворот, а поворот скрылся в утреннем холодном тумане. Мэт перевёл дух и убрал руку с топорища. Хорошо, что с зомбированными пошел, если бы сам сунулся, наверняка пришлось бы с боем прорываться, а так — «сказано, препятствий не чинить». Ну, вы и зануды, блин…
Утро набирало яркость, светлело небо — где-то там, высоко-высоко проекция Солнца бежала по изнаночной стороне облачного покрова, размытой линией терминатора отделяя день от ночи. День наступал с востока, а тьма уползала на запад. Тьма уползала и липкими щупальцами утаскивала за собой свои оболваненные марионетки. Хотя… а разве бывают не оболваненные марионетки? Нет, не бывают. И даже если какая-то марионетка думает, что она самостоятельно, по своей воле только играет роль марионетки, рассчитывая получить за это какие-либо выгоды и преимущества, то это означает лишь, что она оболванена несколько лучше других.
Мэт сразу почувствовал, когда Снеж воплотилась в «кузнечике» и открыла глаза.
— Ой! Мы где?
— Слазь, скоро уже в твой Бастион придём, а туда верхом нельзя, только пешим.
Снеж сладко потянулась:
— Ах… классно выспалась! Так это мы всё-таки где? Ва-у! Что это за стены такие громадные? А-бал-деть! Ой! А сколько здесь народу! А чего все стоят и никто не веселится… Слушай, как тут мрачно…
— Ну, вот, сбылась твоя мечта — мы на Четвёртом Бастионе.
— Это он!? Не-е-е… Там должно быть… хорошо… свет… весёлая жизнь… Я же видела…
— Эй, рабы! Чё встали, быдло? Вперёд, к Южному Форту. Туда, туда, на юх! Воины Саурона, а вы чего тормозите? Гоните этих придурков к южному входу, там сейчас заварушка начинается и там самое место этому мясу. Ну, живо-живо!
На вершине придорожного холма стоял потёртый скаут с нарисованным красным глазом во лбу крупной головы и, размахивая посохом, раздавал указания нескольким подобным ему головоглазым субъектам. Вот значит, какие они, «головоглазы». Только нам на «юх» не надо, нам надо ещё на запад и, похоже, вглубь, под землю. «Головоглазы» забегали вокруг толпы очумелых, одурманенных, ничего не соображающих, зомбированных игроков и, брякая древками пик по их гулким корпусам, стали угонять это разномастное механическое стадо вдоль укреплений Бастиона в южном направлении.
— Мэт! Что это тут творится? Это что, игра такая? — Снеж выглядела испуганной.
— Ага, у них все игры такие. Ты не бойся, нам не с ними. Мы пойдём прямо.
— Ну, ты, «мул» тупой, чего рот раззявил? Топай за всеми! — запыхавшийся «кентавр» попытался огреть Мэта дубинкой, но тот только глянул на него и «кентавр» ускакал вслед за всеми, явно позабыв, чего он только что хотел. Зато скаут, стоявший на холме, внезапно, словно проснувшись и спохватившись, властным голосом приказал:
— Так, этих двоих не трогать! Они здесь остаются. А все остальные, чего встали как бараны? Погнали, погнали! На юх!
Скученная, подгоняемая «головоглазами», толпа дроннеров стала утягиваться по лощине между холмов и Снеж растерянно сказала:
