Император нуждался в отдыхе.

После небольшого перерыва Кью Лянь снова заговорил.

— Русские тоже присоединились к общему грабежу, Ваше Величество.

Сянь Фэн сделал глубокий вдох, и только потом спросил:

— Чего же они хотят?

— Пересмотреть северную границу по рекам Амуру и Уссури.

— Глупости! — взвизгнул Сянь Фэн и тут же закашлялся, так что к нему поспешили евнухи с полотенцами и вытерли ему лоб и шею. Он оттолкнул их прочь. — Кью Лянь, и ты позволил всему этому свершиться?.. Ты!..

— Ваше Величество, я не заслуживаю никаких извинений и ни о чем не прошу. Я уже попрощался со своей семьей и готов повеситься. Жена и дети заверили меня в том, что они все поймут. Мне только хотелось бы вас заверить, что я сделал все, что в моих силах, чтобы вернуть варваров к столу переговоров, но они отказались и только угрожали войной. И... — Тут Кью Лянь осекся и обернулся к своему зятю.

Принц Гун сделал шаг вперед и закончил за него фразу:

— Вчера русские палили из пушек. Принимая во внимание, что они могут угрожать столице, министр Цзай Юань подписал договор и согласился на все пункты русских. Вот, Ваше Величество, копия договора.

Император Сянь Фэн очень медленно взял в руки документ.

— К северу от реки Амур и к югу от горного хребта Вайсин-ань, не так ли? — спросил он.

— Именно так, Ваше Величество.

— Но это огромная территория.

Многие из чиновников тоже были в курсе, насколько велика эта потеря, и начали плакать.

— Су Шунь! — позвал император, медленно вставая с трона.

— Я здесь, Ваше Величество! — Су Шунь выступил вперед.

— Обезглавьте Цзай Юаня и снимите Кью Ляня со всех его постов!

Глядя на то, как стража тащит Кью Ляня из зала, я содрогнулась. Во время перерыва я улучила момент, чтобы поговорить с принцем Гуном. Я умоляла его сделать хоть что-нибудь, чтобы остановить действие императорского приказа. Принц заверил меня, что беспокоиться не стоит, потому что Су Шунь в курсе, и он не будет выполнять приказание Сянь Фэна. Он сказал «да» только для того, чтобы успокоить Его Величество. Все при дворе считают, что Су Шунь сможет повлиять на императора, потому что заменить Кью Ляня некем.

В последние месяцы император Сянь Фэн стал еще более зависимым от Су Шуня и других своих главных советников. Я молилась о том, чтобы Су Шунь смог удержать Небо над головой императора. Несмотря на всю мою неприязнь к всесильному министру, я не собиралась становиться его врагом. Я даже в мыслях не имела ему угрожать, однако в один прекрасный день наше столкновение стало неизбежным.

Три дня подряд шел снег. На улице лежали сугробы глубиной в два фута. Дома угольные жаровни работали без перерыва, но все равно стоял такой холод, что пальцы отказывались шевелиться. Завернувшись в меховую накидку, Сянь Фэн полулежал в кресле во Дворце духовного воспитания. Глаза его были закрыты.

Я сидела за столом, занимаясь предварительным просмотром всех полученных только что документов. За последние несколько месяцев я снова превратилась в секретаря Его Величества. У него попросту ни на что не хватало сил, и он попросил меня помочь ему разобрать хотя бы самые неотложные письма, чтобы он мог на них ответить. Его Величество вслух произносил слова, а я составляла из них связные предложения.

Такая практика могла показаться при дворе вызывающей, однако я все равно очень гордилась доверием Его Величества. Вдруг я снова превратилась из покинутой наложницы в его близкого друга, и мне не надо было больше вплетать слезы в стежки своего бесконечного вышивания. У меня появился шанс принять участие в осуществлении мечты Его Величества о возрождении Китая. Я даже стала лучше себя чувствовать — энергия била из меня ключом. Впервые за долгие месяцы я снова увидела в глазах императора истинное восхищение. Однажды ночью, проснувшись на своем кресле, он вдруг взял меня за руку, как бы желая этим показать, что очень ценит мою помощь. В то время он уже перестал вызывать к себе своих китайских наложниц и даже не искал встреч с Нюгуру, хотя я умоляла его хотя бы изредка совершать с ней прогулки.

Сама я заходила к Нюгуру, чтобы проведать своего сыночка Тун Чжи, который спал в ее дворце вместе со своими няньками. Я рассказала ей о том, чем занимаюсь по просьбе императора. Моя покорность ей понравилась.

Каждый день перед рассветом я одевалась и отправлялась в паланкине во Дворец духовного воспитания. Там я тут же начинала сортировать официальные бумаги по разным коробкам. В это время император Сянь Фэн все еще спал в соседней комнате. Я расставляла коробки в порядке спешности находящихся в них документов. Когда, ближе к восходу солнца, император просыпался и выходил в рабочий кабинет, я уже была готова вкратце доложить ему о самых главных событиях. Он долго размышлял и взвешивал свои решения. Иногда даже затевал дискуссии со мной, после чего от меня ожидалось, что я набросаю черновик его эдикта.

Иногда я осмеливалась вносить свои предложения, которые, как мне казалось, должны были совпасть с мыслями Его Величества. А однажды он долго не вставал, в то время как некоторые бумаги требовали немедленного ответа. Чтобы не терять даром времени, я набросала ответ в его стиле, а потом, когда он проснулся, прочитала ему вслух. Он не сделал никаких исправлений. Эдикт был отослан, запечатанный его печатью.

После этого я стала чувствовать себя увереннее. С тех пор Сянь Фэн часто просил меня писать эдикты вместо него, а сам занимался только тем, что просматривал их и отсылал. Иногда у меня сдавали нервы, и я страстно желала проконсультироваться с принцем Гуном или с Су Шунем, однако мне было ясно, что это невозможно.

Однажды утром я набросала черновики семи документов и взялась за восьмой. Дело шло туго, потому что в нем говорилось о совершенно незнакомом мне пункте договора. Я решила подождать и, когда услышала, что Его Величество проснулся, понесла документ к нему.

Сянь Фэн полулежал в ротанговом кресле с закрытыми глазами. Рядом стоящий евнух кормил его с ложечки супом из оленьей крови. Вкус его, очевидно, был отвратительным, потому что Его Величество страдальчески морщился и отплевывался. Суп черной струйкой тек у него изо рта. Только я собралась прочитать ему свой набросок, как вдруг послышался голос главного евнуха Сыма:

— Доброе утро, Ваше Величество. К вам прибыл Су Шунь.

— Здесь ли Его Величество? — раздался нетерпеливый голос Су Шуня. — У меня неотложное дело.

Не успела я ретироваться, как Су Шунь решительно ворвался в комнату Его Величества. Сянь Фэн слегка приоткрыл глаза и увидел перед собой сановника на коленях. Я стояла у стены и надеялась, что никто меня не заметит.

— Поднимись, — выдавил из себя Сянь Фэн. Евнух срочно вытер с его подбородка остатки супа и помог ему сесть вертикально. — Это снова насчет русских?

— Да, к сожалению, — ответил Су Шунь, поднимаясь с колен. — Посол Игнатьев отказался вести переговоры на наших условиях и объявил о дате наступления.

Император бессильно свесился на одну сторону кресла и начал чесаться под ребрами.

— Орхидея, ты слышишь, что говорит Су Шунь? — сказал он, запуская в меня черновиком. — Порви его! Какой смысл в составлении эдиктов? Что я еще могу сделать? Эти волки не оставят меня в покое, пока не высосут из меня всю кровь!

При виде меня Су Шунь вздрогнул. Глаза его сузились. Он смотрел попеременно то на меня, то на Сянь Фэна. Я понимала, что мое присутствие его оскорбляет. Его взгляд кричал красноречивее всяких слов: «Женщина, возвращайся к своему вышиванию!»

Но я чувствовала, что должна дать императору ответ. Может быть, Су Шунь удостоверится наконец, что император доверяет мне не просто так и что моя помощь может быть очень полезной.

Наверняка задай Су Шунь Его Величеству вопрос, и тот обязательно меня бы похвалил. Месяц тому назад в провинции Сичуань случилось наводнение. Сотни крестьянских семей потеряли крышу над головой и оказались на грани голодной смерти. Когда Сянь Фэн услышал, что ради того, чтобы выжить, многие едят своих собственных мертвых детей, он выпустил декрет, в котором обязал правителей Гианьсю и Аньхоя открыть государственные зерновые хранилища. Однако там не оказалось ни зернышка, потому что все они были опустошены задолго до наводнения, во время сражений с тайпинами и иностранцами.