Не успела я закончить песню, как император Сянь Фэн заснул.

Я тихонько положила инструмент на пол рядом с кроватью, и мне захотелось, чтобы время длилось вечно. Но оно уже истекло. Согласно обычаю, в полночь наложница должна покинуть императорские покои. Это значило, что за мной вот-вот придут евнухи. А дальше что? Вызовет ли меня император в другой раз? Скорей всего утром он про меня даже не вспомнит.

Мне стало тоскливо. Судьба не даровала мне случая испытать близость с императором. Я постаралась не думать о своем жуи и навеки утраченной драгоценной заколке, а также обо всех усилиях и надеждах, связанных с этим днем. Случая продемонстрировать свой «танец с веером» мне также не представилось. А я чувствовала, что могла бы многое показать Его Величеству, захоти только он иметь со мной близость. Я могла бы сделать его счастливым.

Я легла рядом с ним и наблюдала, как в комнате одна за другой гаснут свечи. Я чувствовала себя побитой, и в то же время старалась отогнать от себя грустные мысли. Что толку, если я позволю себе раскиснуть? Императора это приведет разве что в ярость. Но в темноте черная меланхолия не отступала. Мое сердце плавало в океане среди зарослей водяных растений. Последняя свеча несколько раз мигнула и погасла. Комната погрузилась в полную темноту. Оказалось, что, пока я пела, даже луна успела зайти за облака. С улицы слышался неумолчный стрекот сверчков, и симфония ночи, пожалуй, была даже приятна на слух. Я лежала в темноте и смотрела на императора Сянь Фэна, как он спокойно дышит во сне. Словно кисточкой, я обводила глазами контуры его тела.

Вдруг на пол легла лунная дорожка, яркая, как язык пламени. Я вспомнила лицо матери, когда она смотрела на умирающего отца. С тех пор морщин на ее лице с каждым днем прибавлялось. Они пожирали ее красоту, пока однажды полностью не изменили любимый облик. Теперь ее кожу можно было сравнить с поверхностью земли после землетрясения. Моя мать внезапно перестала быть молодой женщиной.

Медленно и осторожно я слезла с кровати. Убрала с дороги лежащий на полу кин. Снова надела на себя сорочку и выглянула в окно. Я смотрела на луну и видела в ней себя — большое, орошенное слезами лицо.

Сянь Фэн перевернулся во сне. Очевидно, он смотрел теперь свои мужские сны. Как и все жители Китая, я считала Сына Неба богоподобным существом, драконом, чья энергия пронизывает всю вселенную. А сегодня я увидела человека, чьи слабые плечи не могли удержать на себе груз государства. Я увидела человека, который плакал над моими песнями. Он вырос без материнской любви. Что же в таком случае можно назвать страданием, если не это? Можно представить себе, что чувствовал ребенок, когда позорно повесилась его мать, и все окружающие лгали ему, что она просто умерла, а он с самого начала знал правду! Парадокс его судьбы заключался в том, что он всегда страстно желал быть простым человеком, и в то же время никогда не мог им стать. И завтра утром перед глазами множества людей ему снова придется притворяться.

Пожалуй, сегодняшняя ночь стоила моего жуи и драгоценной заколки, подумала я. И даже почувствовала удовлетворение от достигнутых результатов. Пусть Его Величество завтра меня забудет, но все равно он не сможет вычеркнуть из своей памяти эту ночь. Она принадлежит мне. Если завтра меня ждет могила, то я унесу с собой в землю эту ночь.

Лунная дорожка слегка передвинулась. Теперь на полу сплошь лежали кружевные тени. Я решила еще раз дотронуться до Его Величества, поблагодарить его за то, что он освободил нас обоих от всех наших титулов, позволил общаться друг с другом просто, как это делают простые смертные. При этой мысли я даже расслабилась. И в то же время приготовилась покинуть Дворец духовного воспитания и никогда сюда больше не возвращаться.

Император Сянь Фэн снова зашевелился. Из-под одеяла выскользнула его рука. В лунном свете она казалась тонкой и слабой, как у мальчишки. Я заглянула ему в лицо. Брови его больше не хмурились. Казалось, он смотрит сладкие сны.

Постепенно пение сверчков потеряло свою стройность и гармоничность. Это был знак (по словам Ань Дэхая), что самцы закончили совокупление с самками, и теперь пытаются вытащить из них свои тельца. Самки издавали пронзительные звуки, словно в страшном волнении. Чем дольше я их слушала, тем, казалось, им становилось все хуже. Мне самой с каждой минутой становилось все тяжелее от мысли, что пора уходить. Боль разлуки казалась мне теперь невыносимой.

А ведь я могу его поцеловать, подумала я. Причем тем способом, которому меня научили в Лотосовом доме. Мне захотелось, чтобы Его Величество хоть раз испытал то удовольствие, которое прекрасно знакомо всякому завсегдатаю этого заведения. Интересно, подумала я, испытывал ли император Сянь Фэн хоть раз в жизни настоящее счастье? Мне показалось, что нет. Судя по всему, ему вообще не знакома глубокая привязанность. Но разве можно его за это винить? Днем он должен управлять государством, а ночью без устали рассеивать свое семя по маткам многочисленных наложниц Может быть, со мной его тоже постигла бы неудача?

Я услышала за дверью легкие шаги. Это евнухи пришли за мной. Император Сянь Фэн даже не пошевелился. Я молча попрощалась с ним в последний раз. В дверь раздался чуть слышный стук. Я встала с постели. Дверь мягко распахнулась. Фигура главного евнуха Сыма обрисовалась в лунном свете. Он упал на колени и поклонился спящему императору.

— Ваше Величество, пришло время уносить госпожу Ехонала.

С постели никакого ответа.

Главный евнух Сым снова повторил свою фразу.

В ответ только легкое похрапывание.

Тогда, не колеблясь, он махнул рукой, и в комнату вошли четыре евнуха с носилками. Они приблизились ко мне, подхватили под руки, посадили на носилки и потащили вон из комнаты.

Но не успел Сым прикрыть за собой дверь, как из комнаты послышался вскрик, похожий на стон:

— Нет!

Сым сделал знак всем носильщикам остановиться и сунул голову в спальню.

— Ваше Величество? — тихо спросил он.

В ответ ни слова.

Он минуту поколебался, а потом сделал знак евнухам меня освободить. Я встала с носилок и босиком вернулась в императорскую спальню. Главный евнух Сым прикрыл за мной дверь. Я была на седьмом небе от счастья.

Я легла рядом с императором и крепко его обняла. Прикосновение его кожи показалось мне очень волнующим. Судя по издаваемым им звукам, он так и не проснулся. Я пролежала рядом с ним в таком положении около часа. А потом вдруг вскрикнула от ужаса. Мне приснилось, что меня проглотил дракон с пастью акулы. Мы неслись по небу, и вокруг клубились облака. Я пыталась спастись от чудовища, но плечи мои задеревенели, грудную клетку сдавило. Дракон крепко держал меня в своих когтях. «С моей потенцией все в порядке!» — шептал он.

И тут я проснулась. Император Сянь Фэн слегка меня поглаживал. Ощущение было похожим на то, что я чувствовала, сидя на яйцах. Руки его были холодны, но тело горячее, а движения нежные. Он прикидывал, какую позу ему лучше выбрать.

Я обвилась вокруг него, как виноградная лоза вокруг дерева Он продолжал экспериментировать, и при этом тяжело дышал. Казалось, собственное возбуждение удивляло его самого. В какой-то момент он оттолкнул меня, но потом тут же прижал к себе снова.

Я попыталась вспомнить последовательность действий, которым меня обучили в Лотосовом доме. Но мозги отказывались работать, голова была как котел, в котором варилась бобовая похлебка

— Ну, давай же, — шептал он. — Ты готова?

— Готова к чему, Ваше Величество?

— Не буди во мне отвращения. Подставляй свое влагалище. Разве ты сюда не за этим пришла?

— Ваше Величество, чего вы от меня ждете?

— Скажи какую-нибудь банальную фразу, которой тебя заранее научили евнухи.

— Научили? Но... я забыла все, чему меня научили. И не буду утомлять Ваше Величество словами, которые вы уже слышали тысячи раз.

— Да успокойся ты наконец, во имя предков! — Сянь Фэн слегка отстранился от меня.