Тем важнее сохранять спокойствие. Спокойствие сейчас на вес золота – главное доказательство, что страха нет и что они в абсолютно равном положении.

– Твое здоровье! – поднял бутылку Картер.

– Твое здоровье!

Приятели чокнулись. Глядя друг в другу глаза, оба притворялись, что ничего странного не происходит.

– Как в старые добрые времена: друзья лакают пиво и чешут языками! – радостно воскликнул Макганн. – Знаешь, что мне вспомнилось?

Дэнни почувствовал подвох, но решил подыграть:

– Что?

– У нас в Стейтвилле сидел один тип, Чико, петушина с бритой грудью в вечно расстегнутой робе. Ты наверняка таких помнишь – отсосут за две пачки сигарет или за упаковку ментоловых пастилок. Здоровенный мексиканец Лупе сделал его рабом, но с уговором: Чико зарабатывает себе на маленькие радости и делится выручкой. – Эван прижал бутылку к шее, пристально глядя на Дэнни. Картер глаз не отвел, выдержал, хотя под ложечкой засосало еще сильнее. – Я просидел буквально пару месяцев, когда в камеру Чико подселили новенького, восемнадцатилетнего мальчишку с этапа. По зоне поползли слухи, что у них любовь и что Чико обслуживает его бесплатно, без всяких сигарет. Лупе, конечно, мог бы закрыть на это глаза – он крутой мужик, не гомик, однако Чико зашел слишком далеко. Заявил Лупе, что между ними все кончено, что стал верной женой и больше не работает. – Эван замолк, смакуя пиво. – Пожалуй, «Хайникен» даже очень ничего.

Дэнни не ответил, незаметно поглядывая на часы. Скоро вернется Карен. Если послышится скрежет ключа, придется выкручиваться. Он не сказал ей, что Эван на свободе, догадываясь, как она воспримет такую новость. Картер твердо решил: Макганна ни в коем случае нельзя подпускать к Карен. Ни при каких обстоятельствах.

– Итак, Чико со своим мальчиком сидели в камере и пили бухло, когда к ним ворвался Лупе с бригадой. Кстати, знаешь, что такое бухло? Тюремный самогон. Стибрить фрукты из столовой, размять с кетчупом, добавить воды и недели две настоять в полиэтиленовом пакете. Как заплесневеет – готово. Цвет плесени от фруктов зависит: когда зеленый, когда ядовито-оранжевый. Плесень выбрасывают, а бухло сносит крышу – «Бешеный пес» [16] и рядом не стоял! Похмелье, правда, жуткое. Голова раскалывается, хоть на стенку лезь! – Макганн улыбнулся. – С твоего импортного пива такого не бывает?

К чему он ведет? Крутость показывает? А зачем? Если на него грузовик наедет, мокрое место останется. От грузовика… Нет, у Макганна другая цель, просто Дэнни ее пока не понял.

– Бригада у Лупе как на подбор, все матерые бандиты. Знаешь, как они называют отсидку по малолетке? Школа гладиаторов. Класс! Короче, хватают они наших голубков и залепляют кляпами рты. В камеру входит Лупе и на глазах Чико по рукоять всаживает нож в горло мальчика-красавчика.

Пиво начисто потеряло вкус. Лицо Дэнни – застывшая, ничего не выражающая маска. Тиканье часов – как бомба замедленного действия: вот-вот взорвется.

Эван подался вперед, внушительные бицепсы устрашающе взбугрились. От него пахло пивом и сигаретами.

– Потом Лупе нежно гладит Чико по щеке и уходит. До петуха доходит, что его ждет, он хочет вырваться, убить парней из бригады Лупе, но желания презренного гомика никого не интересуют. Ребята Лупе – настоящие гладиаторы. Один хватает Чико за шею, второй поднимает ему ногу на койку, распрямляет в колене. Гладиаторы смеются, спорят, кому достанется самая ответственная часть. На Чико не обращают ни малейшего внимания, он белеет как полотно, а ребятам по фигу. Сидящий на койке фиксирует коленный сустав, третий парень разбегается и как саданет по ноге со всей силы – хрясь! Колено хрустнуло, как сухая ветка. Чико взвыл так, что через кляп слышно! Поломанная кость торчит сквозь робу. Чико вопит, гладиаторы улюлюкают, хлопают друг друга по спине. На все ушла минута, не больше. Надзиратели нашли в камере бухло, нож и тело восемнадцатилетнего мальчика: «банальная любовная ссора». Зачем докапываться до сути? На зоне свои порядки.

У Дэнни пересохло во рту, внутри похолодело. На лице Макганна не было ни тени эмоций. Под его пристальным взглядом Дэнни нервно сглотнул.

– Чико охромел, – негромко проговорил Эван с насмешливой улыбкой на бесстрастном лице. – Но самое главное – навсегда запомнил, кто он и чей он.

Дэнни откинулся на спинку стула. Ладони взмокли от пота. Пытаясь сохранить остатки хладнокровия, он глотнул «Хайни-кена». Это пиво или теплая вода?

– Не повезло Чико.

Эван широко улыбнулся, но без дружеской теплоты, которую Дэнни помнил с детства.

– Я обдумал твое предложение.

Понеслись!

– Сложи его пополам и в жопу засунь.

Картер лишь плечами пожал, с деланным спокойствием допивая пиво.

– С тебя причитается, Дэнни. Я придумал, как нам рассчитаться. Ты мне по-любому поможешь.

Сигарета – как сорванный украдкой поцелуй.

«Какое смешное выражение, – подумал Эван. – Мамино». Хорошее было время: она часто песни в голос распевала, да и побои были не так заметны. Макганн сто лет о ней не вспоминал, но сейчас, наблюдая за идиллическими семейными сценами в Линкольн-парке, неожиданно накатило. Украдкой сорванных поцелуев мама не знала.

Эван залез в квартиру Дэнни через окно, обошел все комнаты. Ничего конкретного не искал, просто смотрел. Задержался у фотографии: Карен в бикини, улыбаясь, ладонью загораживает глаза от полуденного солнца. В туалете спальни с удовольствием посрал, смывать сначала не хотел – вот был бы сюрприз! – но в последний момент передумал. Устроился на кухне и стал ждать. На губах играла улыбка: вот она, настоящая жизнь!

Вернулся Дэнни, и стало еще интереснее.

Глубоко затянувшись, Макганн докурил сигарету до самого фильтра. Согревая пальцы, она постепенно сдавалась на милость пламени. Вот он, кайф: немного сопротивления – и сигарета уступает. Стряхнув пепел, Эван швырнул окурок в траву.

Одна из прогуливающихся в парке мамаш, по виду ровесница Макганна, фигуристая, ухоженная, с хорошей стрижкой, глянула на него неодобрительно. Эван подмигнул и расхохотался: молодая женщина сняла сынишку с качелей и увела подальше.

Не подходи к плохому дяде, малыш! Твоя мамочка еще очень ничего, с правильными понятиями: «Держись подальше, а то худо будет». Удивительная закономерность: чем больше имеешь – работу, дом, семью, ребенка, – тем больше теряешь. Холеная мамочка наверняка формулирует эту простую истину по-другому или вообще не думает об этом в своем комфортном мирке, однако на подсознательном уровне все хорошо понимает.

Эван выбил из пачки новую сигарету. Солнце пригревало спину, хотя ветерок дул довольно холодный. Прекрасный день!

Дэнни сказал «нет». То есть он попытался сказать «нет», но в конце концов согласился подумать. С тем Дэнни, которого помнил Эван, вышло бы иначе. Теперь Картер – дешевка, к нему легко найти подход и запугать.

И самое главное – у него есть что терять…

– Господи! – Ухватившись за балконные перила, Патрик обернулся и заглянул Дэнни в глаза. – Ты серьезно?

На ужин Карен приготовила пасту с острым соусом, открыла бутылку красного вина. Патрика-преступника она ненавидела, боясь, что он столкнет Дэнни с праведного пути, зато Патрика-друга обожала. Они втроем славно поужинали и поболтали; Дэнни вел себя как обычно, хотя внутри все кипело и хотелось поговорить с Патриком наедине.

– Серьезнее некуда.

– Он тебя попросил…

– Скорее уж приказал, – отозвался Картер.

– Вот ублю…

– Ш-ш-ш!

Патрик отвернулся к бесконечному ночному небу. После ужина Дэнни повел его на балкон якобы курить, а на самом деле – пооткровенничать. Матч только что закончился, «Ригли-Филд» утопал в огнях прожекторов, подвыпившие фанаты растекались по окрестным улицам в поисках такси.