Рядом приземлился Маро и положил руку на плечо друга. Тот долго и молча стоял над телом, наконец поднял его на руки и взвился в воздух.

— Стой, ты куда? — воскликнул Маро, но Юлиус уже был в небесах, и черная точка мгновенно исчезла из виду.

Юлиус вернулся через час, уже без тела. Ближе к человеческому рассвету (ибо в вампирском замке вечно темно) он уже был со всеми в зале.

Зал тот был высотой в два этажа. Обильно украшала лепнина его серые стены, черные кресла и диваны стояли по всему залу, столики, канделябры со свечами, а в углу — бутыли с вином. Здесь проводили большую часть своего времени вампиры, читая либо беседуя друг с другом. Проголодавшись, шли они в подвал, где людей выращивали точно скот, если же вампир скучал, он мог идти наверх, в свою комнату, спать либо бродить по замку и окрестностям. Жизнь здесь текла мирно и размеренно… до свержения Вирта, а сейчас зал превратился в гудящий улей.

Вампиры судорожно переговаривались друг с другом, ибо первый раз за тысячу лет был у них повод к волнению.

Но когда на верхнем балконе показался Юлиус, все замолчали — от него вампиры ждали ответа.

Он стоял рядом с креслом, в котором сжался Марет, а вокруг замерли Упырь, Маро и Грэт.

Долгое время толпа бессмертных молчала. Напряжение висело в воздухе, точно дрожащая струна.

— Мы ждем объяснений, — спокойно сказал старый вампир.

Упырь положил руку на плечо Марета.

— Вы видите перед собой кровного внука Первоначального.

В зале тотчас поднялся гул — вампиры зашептались друг с другом.

Упырь воскликнул, перекрывая шум:

— Вы спросите, откуда он? Все просто… Вы знаете, каков… был Вирт. Этот ребенок был рожден человеческой женщиной из подвала.

— А почему смотритель не убил его, как и положено?

— Смотритель заодно с заговорщиками, — сказал Маро.

— И теперь я спрашиваю вас, согласны ли вы быть в подчинении у Марета?

— А разве у нас есть выбор! — вскричала вампирша. — Если ты лжешь, то тьма рассеется…

Юлиус не желал больше слышать споров. Он развернулся и убежал из зала.

Тянулись дни. Уж снег покрыл плотным ковром поля катарийских крестьян, превратил деревья в носителей белых шалей, заставил не один десяток одиноких путников, ругаясь, искать себе пристанище в деревнях, где теплый огонь отгонял призраков снежного леса.

Не миновал первый снег конца ноября и замок. Там он припорошил деревья в парке, дорожки, сделал ледяным озеро и даже могилу Первоначального покрыл белой колюче-холодной шапкой.

Морозы в северной части Катарии начинались в ноябре и продолжались примерно до конца февраля, а там уж природа помягчеет.

И когда завывающий ветер гонял снежинки по воздуху, юный король вампиров и его свита предпочитали сидеть в теплой комнате Юлиуса, где день и ночь горел камин. Вампирам, естественно, не нужен был огонь, но о короле, который пока что был человеком, такого не сказать.

И вот двадцать девятого ноября все они были там. Марет, Юлиус, Упырь, Маро, Ванесса, Гектор и Грэт.

Король был на своем троне, Юлиус, Упырь и Ванесса — на диване, Маро стоял у окна, по давней привычке, Гектор в угловом кресле, Грэт развалился и почти лежал в своем кресле. На его губах мелькала улыбка, временами — искренняя.

Глядя на манеры друга, царь вервольфов невольно вспоминал смертных повес, страстью которых были женщины, вино и карты; но это сходство не портило Грэта, а напротив, придавало ему по-юношески озорной вид.

— Как идут дела у ведьм?

— Из-за стужи им трудно добраться к нам, но как-то добираются, — зевая, сообщил Гектор, — мои вервольфы диву даются, а соглядатаи докладывают, что людям, видать, тоже холодно, оттого и палят костры на площадях… Бегут ведьмы от мучительной смерти, — добавил он через мгновение уже серьезно.

— Я бы на вашем месте не о ведьмах думал, — буркнул Маро.

— А о чем же? — вскинул брови Юлиус.

— Людям ведь вряд ли понравилось, что нечистые начинают объединяться, — подхватил Упырь.

— И что они могут нам сделать?

— А ты сама-то подумай… да если б они захотели, от замка бы камня на камне не осталось. Да, многих бы они здесь положили, но это стоит того, чтоб нас уничтожить. Приди сюда хотя бы тысяч пять воинов, вооруженных серебром, и куда мы денемся, дорогая?

— Типун тебе на язык! — высокомерно воскликнула Ванесса, медленно сползая с его колен. — Накаркаешь еще!

Упырь усмехнулся и лениво притянул ее обратно.

Грэт встал и подошел к окну. Опершись о подоконник, он тоскливо глянул в снежную тьму. Нет ничего тоскливей, чем безлунная ночь и зловещий заснеженный лес.

— Временами я скучаю по той берлоге, Тор, — произнес он.

— Я тоже, — признался Гектор, — но согласись…

Он вдруг замолчал и прислушался. Сквозь рев вьюги отчетливо послышался волчий вой.

— Твой гонец несет известия, — заметил Грэт.

Гектор сорвался с места и выскочил в дверь. Через минуту его взволнованный голос был слышен под окнами.

— Ну что там? Что? — Зуб на зуб не попадал.

— Подожди, мой царь, — отвечал ему приглушенно вервольф, — дай обогреться, а вести я принес недобрые.

Обычному человеку трудно было бы услышать разговор у подножия башни, находясь на ее вершине, но из пяти присутствующих четверым это было легко, ибо к бессмертию они получили еще и чуткие уши.

Прошло несколько томительных минут, наконец Гектор вошел, а следом за ним — весь продрогший, в снегу, мужчина небольшого роста и неопределенного возраста. Он хмуро кивнул присутствующим и сел прямо на пол перед камином. Вода с его тающей одежды стала стекать по полу, но дыхание постепенно выравнивалось.

— Так что за недобрые вести ты несешь? — нетерпеливо спросил Гектор.

— Слушай, мой царь, — отрывисто произнес соглядатай-вервольф. — Видел я много в городах… отряды инквизиторов стекаются к столице… те, которые молодые, — солдаты, а старики остаются искать ведьм… Недобрый знак, согласитесь. Я отправился следом, в столицу, в светлейший город Катарианс… И вот что я слышал, с риском жизни пробравшись во дворец… о мой царь…

— Так что же ты слышал? — сдвинул брови Юлиус.

— Я отвечаю лишь своему господарю, — уклончиво заметил оборотень и обернулся к Гектору, — хотят они, царь, собраться в Катариансе… и оттуда прямо идти на замок. Числом будет их десять тысяч, чтоб быть уверенными. Дальше я не слышал — меня застукала служанка. Мне пришлось задушить ее, чтоб не поднимать шум, но дальше было оставаться опасно, ибо она успела что-то пискнуть, и инквизиторы в тронном зале насторожились. Едва я смог убежать из столицы, пошел снег. Я думал, я сдохну, как последняя собака, или утону в Великом, но жутко холодном Ниасе и не донесу тебе весть.

— Прямо идти на замок? Ты не ослышался? — переспросил Грэт.

— Мой слух остер, о друг-вампир, — почтительно сказал вервольф. — Я уверен, то и было сказано.

— Верно сказали Маро и Упырь, потревожили беду, — процедил сквозь зубы Юлиус, — решать надо, что делать будем?

— Если их будет десять тысяч, то пусть лучше мои вервольфы убегут в Далекий север, — вырвалось у Гектора.

Грэт усмехнулся.

— Вообще-то это вариант, — грустно сказал он.

— Покинуть замок? Вот так оборвать тысячелетнюю связь с этим местом, которое создал для нас еще Король-отец? — Ноздри Упыря затрепетали от гнева.

— Да пошутил я, — буркнул Гектор, отводя глаза, — я бы никогда не простил себе малодушия. Но решать, что делать, все ж надо. Если вы не хотите уходить из замка, то нужно противопоставить людской силе силу нашу.

— Зря ты, брат, заговорил о силе, — возразил Грэт, — ее-то у нас, пожалуй, недостаточно. Пусть все ведьмы, вервольфы и вампиры даже соберутся, нас вместе будет, ну… — он помедлил, — ну, тысячи три, согласись. А их десять.

— И далеко не все воины, есть ведь и маги среди них. — Маро поморщился, точно от зубной боли. — Ты говоришь: противостоять… но разве у нас есть что-то, чего нет у них? Пусть даже вампиры и не чувствуют боли, но стоит лишь царапнуть нас серебрянным кинжалом, как небеса померкнут.