Грэт печально улыбнулся, но спорить не стал. Вместо этого он накрыл руку Тантры своей и пробормотал:

— Зато радуйся, что нам отпущено хоть какое-то время.

— Вот я и радуюсь, — так же тихо ответила Тантра.

— Наверное, я утомил мою королеву своими слегка заумными речами.

— Век бы тебя слушала и смотрела на тебя.

Крупная дрожь пробежала по ее телу, и Тантра все ближе тянулась к вампиру.

Шум бала доносился до нее как будто издалека, и все на свете не важно, кроме этого трехсотлетнего главаря вампирской шайки. И когда Тантра набиралась сил подняться и обойти этот проклятый разделяющий их стол, музыка и шум вдруг смолкли. Повисла мертвая тишина. Слово «мертвая» обретало в Сетакоре свое, особое значение…

Настороженные Грэт и Тантра вылезли из своего убежища.

В лицо им дохнул ночной холодный ветер, распахнувший настежь входные двери.

Вампиры, вервольфы и ведьмы столпились вдоль стен, храня молчание. Марет и Гектор стояли посреди зала, царь ободряюще опустил тяжелую руку на плечо маленькому королю.

— Что случилось? — воскликнула Тантра, подходя к ним.

И тут же она осеклась, заметив, что луна освещает на пороге темную фигуру. Это был мертвец, распространяющий слабое зловоние. Глаза его были лишены яблок; вместо одежды на нем висели гниющие обрывки…

Мертвец этот, неуклюже переставляя ноги, вошел, и за спиной его Тантра увидела невообразимое количество таких же, как он. Они заполнили весь парк и всю территорию вокруг замка. Смрад висел в воздухе.

Мертвец шел, тупо глядя в лица собравшихся здесь и каждый раз отрицательно качая головой. Наконец он замер, и его мертвый взгляд встретился со взглядом Тантры. Тогда мертвец медленно пошел к девушке, стоящей около Гектора и Марета.

Грэт рванулся в сторону, пытаясь закрыть ее, но она ласково отстранила его и сама пошла навстречу трупу.

Он подошел к ней, долго всматривался в ее лицо своими жуткими глазами, а потом вдруг будто подкошенный упал на колени и, нашарив руку Тантры, поднес ее к губам.

Девушку передернуло, когда мертвец поцеловал ее ладонь, но она не вырвала ее.

— Госпожа, я искал тебя… мы искали тебя… — проскрипел мертвец ошметками голосовых связок.

— Вы нашли меня… а я — вас… — прошептала Тантра, кладя другую руку на волосы, отдающие запахом тлена.

Краем глаза она увидела, как в дверь, скрипящую под ветром, входят мертвецы. И все они опускались перед ней на колени, склоняя головы.

Потом сзади подошли Марет и Гектор. Тогда преклонили колени остальные, кто был в этом зале, — вервольфы, вампиры, ведьмы… Тантра подняла руку, и в ее ладони возник бокал с вином, как и в ладонях Марета и Гектора.

— Выпьем за наш союз, — громко сказала девушка, и все трое, чокнувшись, залпом выпили. Правда, то было не вино, а кровь.

Она побежала по жилам Тантры, горяча их. Тогда девушка закрыла глаза и подумала, что это самый странный миг ее жизни.

Лирус был очень обеспокоен. Утром он едва не выдал себя, шарахнувшись от серебрянного копья, в обед же начальник стражи в ласковых выражениях запретил стоять у входа в зал — это значило, что не увидеть ему принцессу, а сейчас, когда он уже понадеялся в одиночку — редкостное счастье — ночью стоять у ее дверей, тот самый начальник стражи приказал ему караулить воров у казны. Работа, конечно, почетная, только больно нудная. Его единственным приятелем был скользящий вдоль стены белесый луч.

Поэтому Лирус и сидел, сжав медное копье и прислонившись спиной к кованой двери. Печаль переполняла его сердце, смешиваясь с тревогой, и не давала никак ему покоя.

Лирус вспомнил, как оказался здесь. Давным-давно Гектор, вступая на царствование, пожелал иметь своих шпионов во дворце, и свободный лесной оборотень, прозванный за шерсть и цвет волос Лирусом, был вынужден сменить родную берлогу на Катарианс — пыльный, суетливый, чужой ему город.

Лирус хмыкнул. Он бы давно смылся, если б не Селена. Когда-то, увидев юную принцессу, Лирус испытал к ней четвертую вервольфью привязанность. И больше не смог покинуть дворец, даже остался здесь в качестве стражника, ежедневно рискуя быть пойманным. Но то, что принцесса ответила ему и не бросила, узнав о его сущности, того стоило.

«Это чудо, что я до сих пор не попался. Жаль, Селли сегодня не увижу… но завтра будет завтра. Хорошо, что никто до сих пор ничего не заподозрил…»

Правда, с недавних пор сердце Лируса разрывалось на две части. Одна желала быть здесь, во дворце, другая же звала на помощь братьям-вервольфам. Но Лирус утешал себя тем, что, когда войска выступят, а он — в их составе, ничего не стоит будет сбежать.

«Хотя царь, конечно, будет в великом гневе».

Что ж, придется ему совладать с этим гневом.

«Только вот родная моя Селли будет мне навеки тогда недоступна…»

— А кто знает, какая из сторон одержит верх в этой войне? — говорила надежда.

— Король с семьей сбегут на Юг, где нам их не достать, — говорил здравый смысл.

— А если войска окружат Катарианс так, что мыши не прошмыгнуть?

— Сбегут. Или, еще хуже, когда король поймет, что выхода у него нет, он просто-напросто подожжет дворец.

Лируса передернуло от одной мысли.

— А вообще-то, — продолжила излагать надежда, — самым лучшим вариантом было бы ваше с Селеной бегство подальше от всех этих грандиозных событий. Куда-нибудь на Юг…

Лирус вздохнул. У них нет никакого шанса выбраться из дворца незамеченными. А уж если поймают… ему отсекут все, что ввергло его в грех, включая голову, а ее отправят в какое-нибудь дальнее поместье под присмотр суровых старых дев. От мыслей таких крутило внутренности даже сильнее, чем от ежедневного непосредственного риска быть случайно оцарапанным серебряным копьем.

«Надо решаться что-то сделать…» — тоскливо подумал Лирус. Если б был кто-нибудь, у кого можно попросить помощи… но нет таких доверенных людей в Катариансе, а те шпионы царя, что сейчас в городе, и разговаривать с предателем не станут.

Лирус плюнул на пол и растер плевок носком сапога. Златоволосому оборотню было о чем подумать и кроме Селены.

Страж сидел на дне подвала. Узкая лестница, идущая вертикально вдоль стены, вела вверх, к люку с единственным отверстием — крошечной дыркой. Утром люк откроют и Лируса наконец выпустят.

— Зачем меня сюда посадили?! Все равно ведь ключи от дверей у казначея, и никакой вор сюда не сунется… — Раздраженный Лирус пнул металлическую дверь, за которой скрывались богатства короля.

Потом вервольф уселся на холодный пол, и размышления опять захватили его. Завтра, второго января… верней, уже сегодня утром в театре будут грандиозные игрища… и охота им смотреть, как иллюзии, созданные магами, убивают друг друга. А театр в Катариансе огромный. Скорей всего королевская чета и их многочисленное потомство проведет там весь день. Что же касается Лируса, то он будет уже в войске, раз так — не свидеться им больше… Черная тоска тянула оборотня на самое дно своего омута.

Тогда он опустил голову и постарался забыться тяжким сном. Разбудил его лязг оружия…

А Селена его не спала. Она сидела в кресле у окна, изредка поднимая взор от книги и с тоской глядя в усыпанное звездами небо.

Комната принцессы была большая, но тесная…

Она вздохнула, на мгновение взглянув на себя в зеркало. Не было нужды ему льстить, ибо принцесса унаследовала всю красоту своей матушки.

Селена была стройна. Ее щеки румянец покрывал нежно-нежно, черты лица поражали изящностью, а милые синие глаза — холодностью. Светлые волосы кучерявились… но едва-едва. Селена была ровесницей Тантры, но выглядела года на два моложе, хотя и томила ее ежедневная маска, которую приходилось носить. Холодная, надменная принцесса… но долгими ночами последних лет Лирус видел лицо за этой маской, лицо доброй и наивной девчонки.

Селена была мрачна. Лируса ей сегодня не увидеть. И завтра.