– И сделала рагу из курицы. И погладила мою джинсовую рубашку. И умудрилась оторвать Джоша от «Геймбоя», не приковывая его к табуретке…

Джош с надеждой сказал:

– И она обещала, что мы вместе посмотрим «Невесту Дракулы».

– Ничего подобного! – засмеялась Дженни.

– Это решает все, – сказал Гай. – Я лично не смогу смотреть «Невесту Дракулы». Это напомнит мне о Максин, и меня будут мучить кошмары. Вы должны остаться.

Элла взяла пряничного человечка. К ее разочарованию, все смородиновые пуговицы попадали на пол.

– Ой, твою мать! – громко сказала она. – Вот засранец! Его пуговицы ни черта не держатся.

Работа флориста всегда подразумевает конфиденциальность, усвоила Дженни. Если мужчина, состоящий в браке двадцать лет, начинает регулярно заказывать доставку белых фрезий по адресу в двадцати милях от его дома, ты держишь рот на замке и доставляешь. Когда средних лет управляющий банком, в котором ты хранишь свои сбережения, вдруг начинает благоухать одеколоном и берет за правило покупать одинокие алые розы на длинном стебле, ты сохраняешь каменный вид. И в День святого Валентина, сколько бы мужчин ни заказывали два – или даже три – одинаковых букета из весенних цветов, упакованных в целлофан, ты даже ухом не поведешь.

Она и сейчас не повела ухом, хотя ей это далось нелегко. Сомнений не было: стоявшего перед ней мужчину она видела со своей матерью несколько недель назад. А на золотой карте «Америкэн Экспресс» стояло имя – Оливер Дж. Кэссиди.

Что, безусловно, объясняло, почему его лицо показалось ей знакомым, когда она увидела его в «Гранд-Рок-отеле».

– Я хотел бы сам надписать карточку, если можно, – сказал Оливер Кэссиди с ослепительной улыбкой.

Дженни забежала в магазин на пару часов, пока Джош и Элла были в школе, и теперь наблюдала, как он снимает колпачок с ручки «Монблан» с золотым пером. Она чувствовала себя вуайером.

– Вот. – Он передал ей карточку и снова улыбнулся. Короткое сообщение, написанное аккуратным, элегантным почерком, гласило: «Вся моя любовь принадлежит тебе. Считаю дни». – Можно доставить их до вечера?

– Не беспокойтесь, она получит их еще до двух, – заверила Дженни. – Я сама их доставлю.

– Дорогая, какой чудесный сюрприз! – Tea открыла дверь и расцеловала Дженни в обе щеки. При виде огромного букета у нее загорелись глаза. – И какие божественные лилии!.. Как мило с твоей стороны подумать о бедной старой мамочке.

– Они не от меня, – сухо сказала Дженни. – А от поклонника. Я просто девочка-посыльный.

Tea, явно пребывавшая в веселом расположении духа, сказала:

– Замечательно, тогда я не буду приглашать тебя на чай.

– Нет будешь. – Сунув ей букет, Дженни направилась на кухню и включила чайник. Пока она насыпала в чашки растворимый кофе, Tea распечатала конверт, прочла записку и опустила ее в карман своей рубашки в синюю и белую полоску. Дженни заметила, что это очень хорошая мужская рубашка. И нетрудно было угадать, кому она принадлежала раньше.

Она молчала, пока не вскипел чайник.

– И кто же он?

– Святые небеса! – слишком громко удивилась Tea. – Милая, ты ведь продала ему цветы. Разумеется, ты знаешь, кто он. Или он сбежал, не заплатив, и ты разыскиваешь его, чтобы призвать к ответу?

– Я-то знаю, кто он. А вот знаешь ли ты?

Tea рассмеялась.

– Ну конечно знаю, милая! Его имя Оливер, и он влюблен в меня без памяти.

– Я спрашивала, знаешь ли ты точно, кто он. – Дженни отпила кофе. – Но теперь мне ясно, что знаешь. Ради бога, мама, ты понимаешь, что делаешь? Что происходит?

– Не понимаю, почему ты поднимаешь такой шум? – невинно сказала Tea. – Беспокоиться абсолютно не о чем. Да, его имя Оливер Кэссиди, и так случилось, что он отец фотографа, у которого работает Максин. Чего тут такого? Я что, преступаю закон?

– Нечего разыгрывать невинность. – Дженни села, закинув ногу на ногу. – Это ты предложила ему похитить внуков?

– Конечно нет. И не нужно представлять это, как захват заложников. Он хотел повидать их; он знал, что Гай взовьется до небес, если он прямо попросит разрешения, и поэтому ждал, пока тот уедет. Дети отлично провели день, Оливер сделал то, ради чего приехал в Корнуолл, и никто не пострадал.

– Значит, ты все это знаешь. Между прочим, из-за этой истории Максин едва не лишилась работы. Кстати, он рассказал тебе, как случилось, что родной сын не хочет с ним общаться? Объяснил, почему это Гай так взбеленился?

– Они просто не поняли друг друга. – Tea взмахнула рукой. – Теперь Оливер понял, что ошибался. Все зашло так далеко только из-за неадекватной реакции Гая. Во всех семьях случаются разлады, к сожалению, Оливеру не повезло, потому что у него он принял затяжной характер. Милая, он ужасно переживает из-за этого! Он был так счастлив, когда провел с этими детишками несколько часов.

– Если бы Гай узнал о его планах, этого бы не произошло. Он позвонил бы в полицию.

Чего Tea не могла вынести, так это критики со стороны собственных детей.

– А ты, значит, на его стороне, – спокойно заключила она. – При этом понятия не имеешь, что случилось на самом деле. Все только потому, что у него хорошенькая мордашка.

Дженни, пообещавшая себе не терять самообладания, стиснула зубы.

– Но ты-то защищаешь его отца только потому, что он без ума от тебя и ужасно богат? Мама, он поступил плохо!

– Дженни, не выпрыгивай из штанов! – Tea резко поставила чашку с кофе на стол. – То, что случилось, это еще не трагедия. Трагедия в том, что Гай Кэссиди не желает прощать старые обиды, а в результате страдают дети. Оливер просто хотел, чтобы на них это не отражалось.

– Серьезно? – Дженни напомнила себе о спокойствии. – А какие у него дальнейшие планы? Увезет их из страны на пару месяцев?

Это было просто смешно. Tea заговорила мягче.

– Оливер никогда не сделает ничего подобного. Милая, он замечательный человек.

Дженни, которой не так давно замечательным казался Бруно, ответила:

– Не сомневаюсь. До тех пор, пока он получает то, что хочет.

Воцарилась тишина. Наконец Tea сказала:

– Ну хорошо, что теперь? Ты собираешься выступить на бис?

Дженни пожала плечами.

– Ты хочешь знать, расскажу ли я все Гаю? Не знаю, мама. А ты уверена в том, что его отец не использует тебя? Вот что главное. Я серьезно, – продолжила она, заметив, что Tea улыбается. – Все это очень подозрительно. Ты мать Максин, а Максин присматривает за Джошем и Эллой. Откуда ты знаешь, что он не задумал какое-то злодейство?

– Подумать только, – покачала головой мать. – А я-то считала, что в нашей семье Максин – главный мастер создавать драмы. Дженни, послушай взрослого человека. Ничего злодейского в Оливере Кэссиди нет, и никаких тайных целей он не преследует. Он любит меня, а я люблю его. Мне жаль, если это не встретит одобрения нанимателя Максин, но насколько я знаю, моя личная жизнь вне сферы его компетенции. Если ты считаешь, что должна ему все рассказать, так и поступи, хотя лично я не вижу в этом смысла. Как я понимаю, об их примирении не может быть и речи, поэтому ты просто опять разворошишь осиное гнездо. Но, – закончила она, равнодушно махнув рукой, – это только мое мнение. Ты можешь поступать как считаешь нужным.

Дженни окончательно растерялась. В том, что говорила ее мать, был здравый смысл. С другой стороны, промолчать значило взять на себя ответственность за секрет. И еще это значило не говорить ничего Максин, потому что она-то наверняка расскажет все Гаю. Если что-то случится, поняла Дженни, она окажется крайней.

Но Оливер Кэссиди понравился ей, перед глазами у нее стояло выражение его лица, когда он писал ту записку.

– Откуда ты знаешь, что он тебя любит? – Она посмотрела матери в глаза.

– Я совершила достаточно ошибок за тридцать лет, – просто ответила Tea. – На этот раз все по-настоящему. Поверь мне. Когда это случается, сразу все понимаешь…