Двоих или троих она несколько раз видела у себя в магазине, а остальные, едва услышав о ее талантах, забросали Дженни вопросами. Каждому хотелось знать, как вернуть к жизни засохшую юкку, можно ли смазывать буковые листья глицерином, когда и как подрезать бонсай…

Она как раз объясняла метод высадки нескольких видов растений в один горшок симпатичной жене фермера-свиновода, когда рядом опять материализовался Гай.

– Пожалуй, мне стоит давать уроки по утрам, – улыбнулась она Гаю.

– Похоже, ты решила не откладывать. – Он показал на часы. – Восемь. Уже вечер.

– Уже восемь? – Спектакль начинался в восемь тридцать. Дженни, словно шестилетняя девочка на дне рождения, не скрывала огорчения.

– Нам нельзя опаздывать, – сказал Гай. – Терпеть не могу протискиваться мимо сидящих людей.

– А пьеса?.. – без всякого энтузиазма поинтересовалась Дженни. – Она… хорошая?

– О, потрясающая. Такое нельзя пропускать.

– А билеты? Дорогие?

– Ужасно.

– Нам обязательно идти?

Гай покачал головой.

– Не обязательно.

Опять чувствуя себя виноватой, она спросила:

– А тебе хочется пойти?

Он улыбнулся.

– Конечно нет. Я ненавижу чертов театр.

Вечеринка удалась на славу. Всеобщая игра в шарады была прервана в девять часов прибытием пикапа с китайской едой на шестьдесят человек. В десять все вышли в сад полюбоваться фейерверком.

– Я еще не спросил тебя, как ты проводишь время. – Гай отвел Дженни к скамейке, откуда они могли с комфортом наблюдать за представлением. Она поежилась от холодного сентябрьского воздуха, и он, сняв свой зеленый свитер, накинул его ей на плечи.

Дженни вдохнула слабый аромат одеколона, исходивший от мягкой шерсти. Носить одежду, которая еще хранит чье-то тепло, – такое интимное переживание. Порадовавшись, что уже стемнело, она спросила:

– Ты хочешь знать, понравились ли мне твои друзья?

– Я хочу знать, пришла ли ты в себя и смогла ли выбросить из головы Бруно.

– Не волнуйся, я забыла его окончательно и бесповоротно. Публичное унижение расколдовало меня.

– Между прочим, он тоже показал себя не с лучшей стороны, – напомнил Гай. – Такие сцены не упрочат его репутацию.

– Пожалуй, нет. Вот и хорошо.

– Ты с тех пор его не видела?

– Нет. Теперь он сам занимается цветами… а может, очаровывает новую дурочку, которая возьмет на себя эту заботу. – Она поплотнее закуталась в свитер. – Но хватит о моих неудачах. Ты-то как поживаешь? Не переживаешь, что Серены нет рядом?

– Значит, ты предлагаешь поговорить о моих неудачах?

Дженни засмеялась.

– Ну, это будет честно. Всегда приятно знать, что не ты одна совершаешь ошибки.

Максин, конечно, рассказала ей о возвращении Гая из Голландии и немедленном отбытии Серены и всех ее чемоданов. О примирении не было и речи; такое вопиющее невнимание к безопасности его детей простить было невозможно.

– Что я могу сказать? – Он пожал плечами, признавая свою ошибку. – Последние три года я общался не с той женщиной. Серена оказалась пустышкой. Она была красива и не приставала к Джошу и Элле. Я почему-то решил, что и моя жена вела бы себя так же, если бы, когда мы познакомились, у меня были дети. Вероник никогда бы не использовала их как способ подобраться ко мне поближе. Когда я встретил Серену, она сказала что-то похожее, и я сделал неправильные выводы. Мне понравилась ее честность. – Помолчав, он добавил: – Подумать только, я даже убедил себя, что наконец встретил девушку, которую одобрила бы Вероник.

Загрохотал фейерверк, и в темном небе засверкали разноцветные огни, каждая ракета взлетала выше предыдущей. Дети кричали от восторга. Гай посмотрел на них и заговорил снова:

– Пару лет назад я водил детей посмотреть салют, и Элла спросила, может ли мама с небес видеть фейерверк. Проблема в том, что никто не учит тебя отвечать на такие вопросы.

Дженни уже согрелась, но все равно дрожала. Она с ногами забралась на скамейку.

– Теперь мне действительно стало себя жалко. Мне не о ком заботиться, кроме себя самой. Если я и сделаю глупость, кроме меня никто не пострадает. Представляю, насколько тебе сложнее, ты всегда должен думать о детях.

– Хм, – сказал Гай. – Боюсь, что это не удерживает от ошибок. Ты просто чувствуешь себя еще более виноватым и надеешься, что дети не скажут: «Мы тебя предупреждали».

Дженни попыталась отвлечь его от мрачных мыслей.

– Ну ничего рано или поздно ты встретишь правильную девушку. Кто знает, может, через год в это же время ты уже будешь женат и счастлив?..

– Ты говоришь как Мими. Кстати, ты читала ее книги?

– Мими пишет книги? – Это известие произвело на Дженни сильное впечатление. – Какие?

– Такие, в которых все заканчивается счастливым браком, – без улыбки сказал Гай. – Один раз она заставила меня прочитать целую главу. Меня чуть не вырвало, серьезно. Я сказал ей, что эти книги нужно продавать вместе с бумажными пакетами.

– Это потому, что ты мужчина, – успокоила она. – Женщины любят такие книги, в них мужчины куда лучше, чем в реальности. Это называется эскапизм.

– Плохо только, что Мими пишет так много, что уже сама начала верить во все это. Не представляешь, сколько с ней было проблем, когда я рассказал, что собираюсь взять на работу Максин. Она стала просто неуправляемой. Судя по всему, она обожает сюжет «симпатичная няня встречает отца-вдовца».

И Максин тоже, подумала Дженни. Она не могла упустить возможность поддразнить его.

– Такое случается, – заметила она. – Кто знает, куда вас заведут чувства?

– Ну пожалуйста! – взмолился он. – Хоть ты не начинай. Максин? Никогда. Ни за что на свете!

– Именно так они всегда говорят в книгах, – не сдалась Дженни. – Постоянно. До самой последней главы…

Надежды Максин на получение роли в рекламе туалетной бумаги, которые она питала только потому, что однажды переспала с помощником режиссера по подбору актеров, рухнули – он взял на роль девицу, с которой спал сейчас. Разочарование усугублялось полным отсутствием сочувствия.

– Какое расточительство, – серьезно сказал Гай. – Такой талант псу под хвост.

– А если бы вас взяли, – невинно поинтересовался Джош, – то на главную роль?

Элла не поняла этих так называемых «шуток» и проявила лояльность.

– А я рада, что вы не будете этим заниматься. Я рассказала моей учительнице, миссис Митчел, что по телевизору покажут, как вы сидите на унитазе без штанов, и она сказала, что это ужасно.

– Я не собиралась сидеть на унитазе без штанов, – сказала Максин сквозь зубы. Неудивительно, что миссис Митчел бросила на нее такой презрительный взгляд, когда она забирала вчера Эллу из школы.

– Джош сказал, что будете.

– Джош просто окрысился, потому что у него конфисковали «Геймбой».

– Это нечестно! – возмутился Джош. – Эту шутку мне папа рассказал.

– Просто умереть со смеху. – Максин посмотрела на Гая через стол. – Наверное, не один час голову ломали, чтобы выдумать такое.

– Вовсе нет. Честно говоря, меня сразу осенило. Джош рассмеялся. Даже Элла, кажется, догадалась, о чем речь.

Максин поняла, что она в безнадежном меньшинстве.

– Вы пожалеете об этом, когда я прославлюсь, – прошипела она. – На самом деле вы пожалеете намного раньше.

В ее глазах появился знакомый блеск. Узнав его, Джош тихонько сказал:

– О нет, она собирается готовить обед. Только не пирог с рыбой, Максин! Что угодно, только не это!

– Ха! – Она улыбнулась, предвкушая сладость мести. – Именно пирог с рыбой.

Но разочарование сменилось торжеством, когда спустя три недели помощник режиссера все-таки позвонил. Катрина, актриса, которой он оказал предпочтение, каким-то образом умудрилась вывалиться из его кровати и сломать руку в трех местах. Съемки начинаются на следующий день. Могла бы Максин собраться в такие короткие сроки и занять ее место?..