Таня покачала головой и, пошатываясь, встала с кровати.

– Не знаю, но мне лучше одеться.

– Сначала закрой дверь, – посоветовал он. – Мы чуть было не попались.

Таня так и сделала. Одевшись, она снова открыла дверь, тихонько подошла к Охотнику и сказала ему, что скоро вернется. Она обогнула угол кухни и встретилась с Джулией.

– Доброе утро, Джулия, – спокойно поздоровалась Таня. – Ты явно встала раньше обычного. По какому случаю?

– Я искала тебя. Где ты была? – обиженно спросила Джулия.

– Прекрасно, спасибо, очень мило с твоей стороны допытываться, – подшутила Таня над Джулией, которая даже с ней не поздоровалась. – Я немного прогулялась.

– Извини, – проворчала Джулия. – Просто я не могла уснуть и подумала, что могу с тобой поговорить.

– Что-то случилось?

– О, Таня! Я просто сбита с толку! Роберто сводит меня с ума!

Тане пришлось улыбнуться:

– Он очень настойчив, да?

– Это трудно передать! Он настойчиво продолжает говорить о том, что завоюет меня, а теперь, когда я знаю, что он не без средств, это меня пугает.

– Почему это должно тебя пугать? Ты же не выйдешь за него замуж только потому, что он богат, да?

– Нет, но его состояние тоже влияет на решение. Я хочу сказать, что его состояние делает его приемлемым женихом. Он вовсе не нищий попрошайка.

– Я отказываюсь понимать, как его богатство или отсутствие такового может повлиять на твое решение. Конечно, если тебе он нравится…

– Вот именно, – сокрушалась Джулия. – Я несколько лет любила Джеффри, а теперь я чувствую безрассудное влечение к Роберто. Он очень симпатичный и просто источает очарование! Он мне не нужен, мне нужен Джеффри! Но Роберто разрушает мое сопротивление, а я этого не желаю! Все это заводит меня в тупик! Я думала, что знаю, чего хочу, но теперь я в этом не уверена. Что я делаю, Таня?

– Ты говорила Роберто о своих чувствах?

– Господи, конечно нет! – воскликнула Джулия. – Он и так слишком уверен в себе!

– Джулия, боюсь, что не смогу тебе помочь. Только дам совет, дорогая. Действуй так, как подсказывает твое сердце. Не имеет значения, что говорит тебе рассудок, прислушивайся только к тому, что говорит сердце. Только тогда ты можешь быть уверена, что поступаешь правильно.

Джулия начала покусывать нижнюю губу.

– Наверное, ты права. Теперь мне нужно одно: понять, что пытается подсказать мне мое сердце. Кажется, в последнее время оно говорит на иностранном языке.

В эти дни Таня пользовалась любым предлогом, чтобы не проводить с Адамом целый день, и принялась готовить ему подарок ко дню рождения. От Ракель она получила длинный кусок выдубленной коровьей кожи и решила сделать из нее ремень. Она также сшила новый чехол для его ножа и разукрасила его яркими чейинскими знаками.

Дни пролетали быстро, наполненные любовью, миром и теплотой семейного единства. Весеннее солнце целовало землю и пробуждало ее от долгой зимней спячки. И только редкий мягкий весенний дождь или гроза удерживали их дома.

В четверг утром их разбудила гроза. По мрачному серому небу плыли тучи, подгоняемые ветром. Время от времени сверкала молния, ярко освещая небеса, и гром сотрясал оконные рамы.

Таня беспокойно ходила от одного окна к другому и не могла ни на чем сосредоточиться более нескольких минут.

Адам подошел и встал рядом с ней, наблюдая, как дождь хлестал по стеклам. Наклонясь к ней, он прошептал:

– Встретимся в амбаре через пятнадцать минут. Рядом с кухонной дверью на крючке висит плащ.

Таня кивнула.

Через полчаса она стремительно вбежала в амбар, сбрасывая с себя мокрый плащ. Сразу же теплые руки обняли ее и прижали к широкой, мускулистой груди.

– Твое лицо светится от дождя, – прошептал Адам, целуя ее и слизывая языком капли дождя.

Поднявшись на носки, она провела рукой по его черным, как ночь, волосам.

– Твои волосы промокли.

Его губы оставили ее щеки и слились с ее губами в долгом, пьянящем поцелуе, от которого ее душа переселилась в тело Адама.

– Пойдем, – сказал он, подводя ее к лестнице на чердак.

Они взобрались наверх. Здесь было сухо и пахло душистым сеном. Под дробь дождя, барабанящего по крыше, и грохот грома они вступали в свой уютный мир.

Адам развязал тюк сена и расстелил его на полу. Получился удобный, хоть и колючий матрац.

Таня засмеялась, когда он увлек ее за собой вниз:

– Мы никогда еще не занимались любовью на сеновале.

Адам широко улыбнулся, обнажая белые зубы:

– Что? Ты хочешь сказать, что такая похотливая девка, как ты, никогда не качалась в сене?

Таня бросила на него застенчивый взгляд и улыбнулась.

– Ну, сэр, вы, наверное, шутите! – Потом она уютно улеглась рядом с ним. – Вы знаете, что вы – мой единственный любовник. Теперь вы можете научить меня прекрасному искусству любви на сеновале.

– С удовольствием.

Его проворные пальцы принялись за работу и начали быстро расстегивать пуговицы на ее платье. Он стащил лиф платья к талии и провел губами по линии шеи и плеча и хотел двинуться ниже, но здесь произошла задержка, поскольку холмики ее грудей охраняло кружево сорочки.

– Слишком много одежды, – заплетающимся языком пробормотал он.

Под нетерпеливыми пальцами сорочка соскользнула вниз. Танины руки ничто не сдерживало, и она помогла Адаму отделаться от одежды. Ровными поглаживаниями рук она ласкала его тело.

Сено кололо и царапало ее нежное тело, но Таня не замечала: ее мозг и тело сгорали от нарастающего огня, который разжигал в ней Адам. Его губы исследовали ее тело, а руки ласкали и в то же время разрушали ее. В полутемном помещении хриплый голос шептал ей слова любви, ласкающие жаждущую душу.

Она протягивала к нему руки, прикасаясь к чувствительным зонам, лаская и целуя его, зная, что пробуждает его желание. Он вошел в нее, а Таня окружила его своим телом, крепко заключила его в объятия, обжигая своей теплотой и сама тая под ним.

Его опытные движения уносили ее в другой мир, к звездам, а она поднимала его вместе с собой на вершину счастья. Он держал ее дрожащее тело, покуда их обоюдная страсть не прорвалась наружу тысячами сверкающих звезд.

Она снова и снова шептала его имя, и их сладостные возгласы заглушались раскатами грома над головой.

Ослабевшая от любви, она открыла глаза и увидела над собой его лицо, освещаемое молнией. Его темные глаза сделались мягкими от переполняющей его любви.

– Моя Дикая Кошка, – прошептал он и нежно коснулся губами ее припухших губ.

Ее губы задрожали, и, вздохнув, она промолвила:

– Мой Пантера, моя любовь.

В тот вечер за ужином Таня выглядела как горячо любимая мужчиной женщина: ее губы по-прежнему оставались слегка припухшими от требовательных поцелуев, лицо пылало, а золотистые глаза блестели.

Мелисса и Ракель мало обращали на это внимания, отлично понимая, чем вызван этот блеск; Джулия даже не думала об этом, поскольку никогда в жизни не испытывала ничего подобного. Роберто, однако, сразу заметил и весь ужин только тем и занимался, что переводил свой любопытный взгляд с Тани на Адама. Один раз он наклонился к Джастину и что-то тихо спросил. Джастин безразлично пожал плечами, ничего не сказав, но вскоре после этого его задумчивый взгляд стал задерживаться на лицах Тани и Адама.

Позже Джастин отозвал Мелиссу в сторону:

– Разве Таня тебе ничего не рассказывала, что происходит между ней и Адамом?

– Нет, а что? – спросила Мелисса.

– У Роберто появилась сумасшедшая мысль о том… ну… что они занимаются любовью, – несмело сказал он, – а я думаю, что, может быть, он прав.

– Это не наше дело, чем они занимаются, – спокойно ответила Мелисса.

Джастин удивленно посмотрел на нее:

– Конечно, нет, но мне казалось, что Адам – джентльмен и не воспользуется женщиной, несмотря на то, что Тане пришлось пережить. Я считаю Таню настоящей леди.