Через несколько минут она кричала:

– Перестань, Таня! Ой! Я тебя ненавижу! Почему ты вернулась? Все было так чудесно, когда ты ушла!

Джулия нанесла ботинком сильный удар по голени Тани. Таня застонала от боли.

– Ага! – злорадствовала Джулия. – Это ерунда по сравнению с тем, что бы я с тобой сделала! Как бы мне хотелось, чтобы индейцы убили тебя или клеймили до тех пор, пока не изуродовали. Тогда Джеффри не хотел бы тебя снова. Но нет, ты вернулась домой, красивая как всегда, бедная принцесса, к которой так плохо относились и которую теперь нужно лелеять, угождать ей и баловать ее, а Джеффри опять опьянен.

Таня потянула за рукав Джулии, послышался звук рвущейся ткани. Таня в это время осыпала сестру проклятиями по-чейински.

– Как бы мне хотелось выйти и сказать то, что ты сейчас говоришь на этом языке! – отвечала на обиду Джулия. – Жаль, что Джеффри не видит, как ты ведешь себя сейчас. Может, тогда бы он понял, что я лучше, к тому же у меня нет малолетних детей и я не повешу их ему на шею. Он уже начал сюда заходить, начал видеть во мне женщину, как ты опять появилась! – Джулия залепила Тане звонкую пощечину.

– Черт возьми, Джулия! Я бы выбила твои зубы! – завизжала Таня, машинально переходя на английский.

Ей хотелось поговорить с сестрой. Несколько минут она старалась объяснить Джулии, что ей безразличен Джеффри, но она не могла втолковать ей это, если бы говорила по-чейински.

– Попробуй! – с издевкой говорила Джулия. Она сильно злилась и не поняла, что ей сказала сестра.

Таня выдернула клок волос из головы Джулии.

– Ой-ей-ей! – От боли глаза Джулии наполнились слезами.

– Ты послушаешь меня наконец, или мне придется сделать тебя сначала лысой? – усмехаясь, спросила Таня.

– Зачем мне это?

– Затем, что я пытаюсь тебе сказать, что мне абсолютно безразличен Джеффри Янг. Если он тебе так нужен, возьми его вместе с моим благословением. Я буду крайне признательна, если ты избавишь меня от этого идиота! – пронзительно выкрикивала Таня.

– Ты шутишь! – Джулия замерла от удивления.

– Хороши шутки! – кричала Таня. – У меня есть муж! У меня двое чудесных сыновей! Я никогда не хотела сюда возвращаться! Что еще нужно сказать, чтобы убедить тебя в том, что я говорю серьезно?

– Правда? – Джулия выглядела так, будто ей подарили золотоносную шахту, а она не верила в свою удачу. – А я думала, что ты просто разыгрываешь всех, чтобы все жалели тебя.

– Джулия! – сердито вздохнула Таня. Она плюхнулась на диван и посадила себе на колени Охотника. – Я не виновата в том, что Джеффри по-прежнему хочет меня. Я делала все от меня зависящее, чтобы охладить его пыл.

– Ты честно больше его не любишь?

Взгляд Джулии был полон такой надежды, что Тане стало ее жаль.

– Сомневаюсь, что я вообще его любила. Я не думаю, что по-настоящему знала, что такое любовь до тех пор, пока не встретила Пантеру, – призналась Таня.

Джулия явно сомневалась.

– Это твой индейский муж? Но как ты могла полюбить дикаря, Таня?

При воспоминании о Пантере на лице Тани появилась нежная улыбка.

– Ты бы видела его, тогда бы не задавала вопросов. Я не знаю более прекрасного мужчины. Он высокий, гордый, благородный и необыкновенно красивый. В Пантере заключены сила и нежность. Я люблю его всем сердцем и не проживу больше дня, если нас разъединят.

Джулия каялась.

– Извини меня, Таня. Я не имела в виду то, когда говорила, что лучше бы ты умерла. Я тоже скучала по тебе и волновалась. Но я полюбила Джеффри и начала надеяться, что он будет за мной ухаживать. Потом нашлась ты, и все мои надежды и мечты развеялись как дым. Вот почему я стала такой вредной. Я ужасно тебе завидую, Таня, – призналась Джулия.

– И ты начала выливать свою злобу на моих детей, на двух маленьких мальчиков, которые не могут себя защитить, – нахмурившись, корила ее Таня.

– Да, – прошептала униженно Джулия, и ее белоснежная кожа тут же покрылась красными пятнами. – Извини, Таня, но я пыталась любым способом заставить Джеффри отвернуться от тебя. Стрелец и Охотник всегда были под рукой, а я отчаялась. Я использовала их для того, чтобы заставить его понять, что женитьба на тебе сделает его несчастливым. Конечно, я несправедливо изливала на них свою досаду и злость. Это не потому, что я их не люблю, Таня. По правде говоря, я считаю их вполне приятными, а Охотник даже красив.

– Он очень похож на своего отца, – говорила Таня, с трудом сдерживая слезы.

– Ты меня простила? – неуверенно спросила Джулия. – Мы можем снова стать сестрами и друзьями?

Слезы застилали Тане глаза.

– Всегда, – ответила Таня.

Она протянула руку и коснулась вытянутой ей навстречу руки Джулии. Усадив Охотника на пол, она обняла сестру. Несколько секунд они сидели, обнявшись, и плакали на плече друг у друга.

– Я так по тебе скучала! – сквозь слезы призналась Джулия.

– Я тоже по тебе скучала! Я люблю тебя, Джулия!

– Не затопите коврик, девочки, – прервала их тетя Элизабет с улыбкой на лице.

Они обернулись и увидели на пороге Элизабет, Сару и Мелиссу. Сара, не скрывая удивления, смотрела на Таню.

– Джулия, – продолжила Элизабет, – хоть в последнее время ты мне докучала, сегодня ты превзошла все ожидания. Не знаю, как это у тебя получилось, и, честно сказать, это меня не волнует, но сегодня ты заставила свою сестру заговорить по-английски. За это я говорю тебе «спасибо».

Таня и Джулия посмотрели друг на друга и улыбнулись.

– Я все же не верю, что мама в первый раз рада нашей ссоре, – засмеялась Джулия.

– И в последний раз, – добавила Таня.

В тот же вечер за ужином Эдвард был приятно удивлен. До этого момента женщины держали в секрете решение Тани говорить по-английски.

Неожиданно Таня попросила:

– Передай мне масло, пожалуйста, папа.

Эдвард в изумлении открыл рот и уставился на дочь. Он протянул руку к тарелке с маслом и заикаясь спросил:

– Что… что ты сказала?

– Папа, – дерзко улыбнувшись, повторила Таня, – передай мне масло.

– Я не верю, – нежно сказал Эдвард. – Как? Когда? Почему?

– Зачем тебе это знать? – довольно улыбнулся Джордж. – Просто благодари Бога, Эдвард, и, ради Бога, передай бедной девушке масло!

С того дня мало-помалу Таня начала идти на уступки своей семье. Несколькими днями позже она спала утром дольше обычного, и Сара поднялась посмотреть, что случилось. Заглянув в ее комнату, она увидела, что ее дочь лежит не на коврике на полу, как обычно, а спит в мягкой постели. Ее голова покоилась на пуховой подушке. Она спала под стеганым одеялом.

Улыбнувшись, Сара на цыпочках пошла в соседнюю комнату. Здесь Стрелец лежал в своей люльке и издавал булькающие звуки, а Охотник спокойно сидел в детской кроватке и играл со своими игрушками. Сара взяла на руки малыша, а Охотника за руку тихонько провела мимо спящей мамы и закрыла за собой дверь.

– Пойдемте, мальчики, давайте приготовим маме завтрак, – прошептала она. – Пусть мама поспит, ладно?

Другая радикальная перемена произошла в конце недели, когда Сара подарила Тане маленькие матерчатые брючки и шотландскую фланелевую рубашку для Охотника.

– Дорогая, я понимаю, что ты хочешь воспитывать сыновей по-своему, но ты не можешь одевать их в шкуры, поскольку у тебя нет в данный момент достаточно шкур, а он давно вырос из своей одежды, – объяснила она.

Таня согласилась:

– Да, я заметила, его штаны уже тесны ему и неудобны, а рукава рубашки стали слишком коротки.

– Тогда ты не будешь возражать против вещей, которые я для него сшила? Я подумала, что ему понравится носить такую одежду, как у Джереми, поскольку, по моим наблюдениям, он его обожает.

– Прекрасно, мама. Спасибо, что ты так заботишься. Я бы сама могла это сделать давным-давно, но мои мысли были заняты другим.

Сара вздохнула:

– Таня, дорогая, сколько ты будешь его ждать? Прошли месяцы. Если твой… э… муж собирался прийти за тобой, разве он это уже не сделал бы?