Вместе с тем Мазина всегда возражала против прямого отождествления её личности с исполняемыми ею ролями.

Большое внимание Феллини придавал походке Джельсомины: она должна быть необычной — ноги очень подвижны, а на плечи словно давит тяжёлый груз — это и груз прежней тяжкой жизни в деревне, и просто привычка таскать вязанки хвороста.

Столь же тщательно работали Джульетта и Федерико над гримом Джельсомины. «Сначала мы попробовали клоунский грим и долго выбирали рисунок бровей, — рассказывала Мазина. — Феллини хотел сохранить черты моего лица, не скрывать их женственности — раньше, если и были женщины-клоуны, то они „работали“ под мужчин. Феллини отнюдь не хотелось делать мне клоунскую маску, он только намеревался прибавить несколько чёрточек к моему собственному лицу. Я снималась почти без грима, кроме, конечно, тех сцен, где изображала клоуна. Мне только запудривали глаза и ресницы… У Джельсомины глаза должны были быть словно потухшими…» Не меньшее внимание уделялось причёске: «Волосы мне остриг сам Феллини садовыми ножницами, после их покрыли клеем, чтобы они выглядели выгоревшими на приморском солнце. В течение трёх месяцев съёмок они доставляли мне настоящие мучения: мыть их было нельзя, по утрам невозможно отодрать от подушки».

Федерико сделал эскизы костюмов Джельсомины, и по ним супруги находили одежду для героини. Кое-что купили на толкучке Порта-Портезе… Накидку — военный плащ врёмен Первой мировой войны — Феллини приобрёл у пастуха…

Съёмки заняли три месяца — с конца 1953-го и до весны следующего года съёмочная группа работала на натуре, кочуя из селения в селение. Холод, отсутствие всякого комфорта… Когда на площади селения снимались сцены циркового представления, жители часто думали, что и вправду приехал цирк. Джельсомина — Джульетта со шляпой в руках обходила зрителей, ей бросали монеты, а часто и окурки. Иногда она слышала оскорбительные выкрики в свой адрес. «Феллини со мной был очень, очень строг, — говорит Мазина, — особенно в самых простых сценах. Ему кажется, что я должна понимать его без слов, без всяких объяснений. Он против всяких репетиций — ему надо, чтобы я играла с возможно большей непосредственностью».

И вот съёмки завершены. Все счастливы, лишь Феллини внезапно мрачнеет, на глазах превращаясь в измождённого, бесконечно уставшего от жизни человека. Сказывается перенапряжение. Он замыкается в себе, прячется от посторонних глаз в гостиничном номере. Страшный психический надлом, который он сам впоследствии назовёт «Чернобылем души», Федерико до поры пытается скрыть даже от Джульетты. Но она всё понимает без слов и отправляет мужа на лечение к ученику Юнга. Супруги ещё не знали, какой успех их ждёт впереди.

«Дорога» вышла на экран в 1954 году. Среди итальянских критиков разгорелись горячие споры. Феллини обвиняли в отступничестве от неореализма. Режиссёр недоумевал: ему казалось, что Джельсомина продолжает образы неореалистических фильмов. На фестивале в Венеции 1954 года фильм был удостоен всего лишь второй по значимости премии «Серебряный лев святого Марка», а Джульетта Мазина вообще не получила никакой награды.

За границей же успех «Дороги» был поистине триумфальным. В Англии, США, особенно во Франции имя Джельсомины было у всех на устах. Как только не называли Джульетту — и «муза Феллини», и «дитя-клоун», и «Чаплин в юбке»! Сам Чаплин впоследствии писал: «Этой актрисой я восхищён больше, чем кем бы то ни было».

Но и это ещё не всё. «Дорога» получила премию «Оскар» как лучший иностранный фильм года, Феллини и Мазина стали настоящими «звёздами». Все хотели взять у них интервью.

Феллини получил множество предложений снять «Возвращение Джельсомины» или вообще что угодно, лишь бы в названии присутствовало это имя. Джельсоминой называли кукол, духи, всевозможные товары; название «Дорога» давали ресторанам, сигарам, магазинам. Написанная Нино Ротой «Песня трубы» — лейтмотив Джельсомины в фильме — разошлась на миллионах пластинок. Мазина получала тысячи писем. В одном еженедельном иллюстрированном журнале была даже введена рубрика, в которой Джельсомина, то есть Джульетта Мазина, отвечала на письма зрителей. Впоследствии актриса, проделав немалую литературную работу, опубликовала эти трогательные послания в книге «Дневники других».

Джельсомина навсегда осталась любимой ролью Мазины. Актриса благодарила Бога за выстраданный успех фильма, за то, что сумела, как она говорит, «не подвести» Феллини. Джульетта сознавала причину своего успеха: «Продюсеры были уверены, что фильм не будет популярен, что понравиться он может лишь эстетам. Но я-то знала, что будет наоборот: Джельсомина, как я её понимала, должна быть народной героиней. Зрители не могли не понять и не полюбить ту Джельсомину, которую я хотела сыграть».

В 1952 году Элиа Казан был режиссёром номер один американского театра. Вместе с тем он был единственным из театральных режиссёров Америки, сумевшим за сравнительно короткий срок стать ведущим мастером американского кино.

В большинстве своих фильмов и спектаклей он поднимал острейшие социально-политические проблемы. В период маккартизма это не осталось незамеченным. 14 января 1952 года Казан был вызван в Комиссию по расследованию антиамериканской деятельности. Поначалу Элиа держался мужественно. Но после того как ему пригрозили, что он не снимет больше ни одного фильма, режиссёр публично отказался от коммунистических убеждений и назвал имена своих коллег, которые придерживались левых взглядов.

После этого многие из тех, кого он считал друзьями, перестали подавать ему руку. По иронии судьбы в роковом для себя году Элиа Казан снял картину «Вива, Сапата!» о мексиканском революционере, который до конца хранил верность своим идеалам.

Известному писателю Бадду Шульбергу, автору социально значительных произведений, тоже довелось предстать в 1952 году перед Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности. И так же, как у Казана, показания Шульберга были вполне лояльными. Элиа Казан и Бадд Шульберг, словно пытаясь оправдаться за своё предательство, решили взяться за постановку фильма «В порту», ныне признанного Американской киноакадемией одним из лучших в истории Голливуда.

В основу сценария, написанного Баддом Шульбергом, легла серия разоблачительных репортажей «Преступления в порту», опубликованных в газете «Нью-Йорк сан». Автор цикла о коррупции в профсоюзе докеров нью-йоркского порта Малколм Джонсон получил в 1949 году Пулитцеровскую премию.

По мотивам этих репортажей Артур Миллер написал сценарий о коррупции в нью-йоркском порту и назвал его «Гангстеры». Элиа Казан согласился быть режиссёром. В 1951 году они обратились к продюсеру Гарри Кону из «Коламбия пикчерс». Кон дал принципиальное согласие на постановку «Гангстеров». Но боссы киностудии хотели, чтобы профсоюзные лидеры стали… коммунистами. Миллер отказался. После того как Казан дал показания в Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, Миллер порвал с ним всякие отношения. Сценарий «В порту» написал Бадд Шульберг.

Казан на всякий случай снабдил картину вступлением следующего содержания: «Неизменная американская традиция состоит в том, чтобы не скрывать наши недостатки, но, наоборот, сосредоточивать на них внимание с целью последующего исправления. Изображённые в этом фильме события действительно имели место на определённом участке побережья. Они ещё раз подтверждают своим примером, что благомыслящие люди в жизнеспособном демократическом обществе могут вступить в борьбу с самовольно установленным режимом тирании и одержать победу».

Героем картины стал молодой портовый грузчик, бывший боксёр Терри Мэллой (Марлон Брандо), член профсоюзной организации нью-йоркских докеров. Он равнодушен ко всему, что не затрагивает его интересов. Правда, есть у Терри одно увлечение — голуби.