— Почему молчат боги? — завопил Мерлок. — Мы что-то забыли?

— Да, — голосом, доносившимся, словно из могилы, ответил Пролимех.

— Что же?

— Они хотят крови.

— Но кровь быка… — начал было Мерлок.

— Им нужна человеческая кровь! — перебил его Пролимех.

Он поднял руку и пальцами указал на хижину, в которой находились пленные римляне.

Варвары взревели. Огромная толпа бросилась по направлению, куда показывала рука их соплеменника. Девять римлян были буквально вырваны из жилища, где они находились. Испуганных и недоумевающих их приволокли на площадь.

— Смерть им, смерть! — орала толпа. Не хуже чем в римском амфитеатре.

— Девять пленников, — перекрывая возникший шум, крикнул Мерлок. — Каждый получит свою жертву!

Его голос подействовал на толпу отрезвляюще. Пролимех ещё спал. Вернее находился в своём уединении пророческого сна. Нельзя было его будить, ведь пророчество ещё не получено, а боги не будут дважды разговаривать с человеком.

Пленников разделили на группы, по три человека в каждой. Только теперь те поняли, что им грозит нечто ужасное. Кто закричал от ужаса и попытался вырваться, кто впал в апатию и ни на что не обращал внимания. Варваров это нисколько не трогало.

— Что с ними хотят сделать? — непроизвольно вырвалось у Актис.

— Смотри!

Это опять был Венуций. Король стоял за спиной у своей пленницы и не сводил с неё глаз. Но Актис и сама поняла, что хотят сделать с её товарищами по несчастью. Она пошатнулась. Венуций поддержал её.

— Скажи богам, что как только они скажут, кто будет нашим королём, мы наградим их дарами, какие они хотят. Мы отдадим им наших пленников, — Мерлок снова взывал к богам.

Пролимех медленно повернулся и пошёл к столу, за которым сидели женщины. Он обошёл стол и встал перед Венуцием, потому что король так и не отходил от прекрасной римлянки. Пролимех. не открывая глаз, что-то говорил, но его не было слышно. Снова все затихли, чтобы не пропустит того, что он скажет.

— Говори же! — нетерпеливо крикнул Мерлок.

— Мой брат, — наконец проговорил Пролимех. — Тевтат говорит, что мой брат должен быть королём бригантов, а я его оруженосцем, пока нас не разлучит смерть. Таранис и Езус кивают. Они согласны с ним.

С этими словами Пролимех упал перед Венуцием на колени, а затем, потеряв сознание, рухнул навзничь.

Громоподобный гул человеческих голосов был ему ответом. Загремели барабаны, зазвенели бубны, лосиным рёвом разнеслись звуки охотничьих рогов.

Пролимеха унесли в палатку. А Венуцию уже несли королевский шлем, сделанный из железа и покрытый золотыми пластинками. Этот шлем Венуций только сейчас, пройдя все испытания, мог надеть и с полным правом называть себя королём. До этого все слова, называвшие его повелителем бригантов, оставались пустым звуком. Теперь они обрели смысл. Впервые за двести лет королевский шлем бригантов надел на свою голову мужчина. Закончилось правление женщин, от которых племя не получило ни славы, ни почестей, да ещё и покрыло гордый народ позором и предательством.

Мэрлок наконец скинул шкуру быка и сменил её на плащ друида. Гордость распирала жреца за прекрасно сделанную работу. Он просто сиял от восторга. Он сам себе казался богом.

— Воздадим же благодарственные жертвы богам за их милость к нам простым смертным! — закричал он.

Вопль одобрения был ему ответом.

— О, великие боги, вы получите то, что вам было обещано, — продолжал Мерлок. — К храму, люди! Идите к храму!

Он схватил факел и побежал с ним, к стоящему за площадью у берега речки святилищу бригантов. Толпа людей побежала за ним. Король и вожди тоже, стараясь не потерять величия, пошли к храму.

Актис, попавшая в людской водоворот, тоже бежала со всеми. Она не имела никакой возможности остановиться. Толпа, опьянённая религиозным экстазом, вмиг растоптала бы её. Однако на мгновение она то ли где-то зацепилась, то ли пройти замешкалась, но только не удержалась на ногах и упала прямо под ноги обезумевшей толпы. Девушка закричала, что было сил, на её крик никто не обратил внимания, потому что кричала не она одна. Кричали женщины и маленькие дети, которых тоже давила безжалостная толпа. Кричали пленники от ужаса за свою жизнь. Ещё мгновение и жизнь покинет тело девушки. Уже чья-то нога вонзилась в её рёбра, причинив ужасную боль.

Кто-то упал рядом. Его тут же раздавили, и если бы не этот кто-то, то раздавили бы Актис. Римлянка уже теряла сознание, когда почувствовала, как кто-то берёт её на руки. Она с трудом открыла глаза и узнала в своём спасителе Венуция. Его блестевший золотом шлем показался ей солнцем среди тёмного кошмара.

Венуций стоял среди своих подданных и смотрел, как они готовы были в диком безумии растоптать даже своего короля. Он вдруг впервые понял, как сложно управлять этими людьми, для которых слово какого-то жреца важнее всего на свете. И также впервые пожалел он, что не вступил во всемогущую касту друидов.

Но вот, наконец, толпа схлынула, и опасность для жизни миновала. Король и его пленница остались одни на площади Сегедуна.

Актис пришла в себя и, увидев, что находится на руках своего мучителя, который к тому же спас ей жизнь, сильно смутилась. Она вырвалась из рук короля и встала на землю, но ноги её видимо ослабели от страха, они подогнулись, и Актис чуть не упала. Венуций успел вновь подхватить её. Но римлянка овладела своими чувствами и всё-таки встала на ноги.

— Король? — удивлённо спросила она. — Зачем ты это сделал?

Теперь, когда она полностью поняла, что произошло, — ею овладела досада, что теперь она обязана жизнью своему злейшему врагу.

— Что? Римляне не знают слов благодарности? — вопросом на вопрос ответил Венуций.

Актис стало стыдно, но она не хотела показывать, что её задели слова Венуция.

— Лучше бы я погибла, — сказала она.

— Ты должна жить, — ответил король. — Ты станешь моей женой и родишь сына.

— Никогда!

— Сегодня, сейчас или никогда! — взревел от ярости Венуций.

— Ни за что! Лучше отдай меня в жертву! Прошу тебя! — умоляюще- простонала Актис.

— Глупая, сама не знаешь, что говоришь. Ты умрёшь мучительнейшей смертью после долгих пыток. А когда умрёшь, тебе отрубят голову. Тогда даже страна вечного блаженства станет для тебя недоступной.

— Пускай.

— Твоя душа не найдёт покоя. Она вечно будет мучиться в темноте твоей головы.

— Ну и пусть!

— Что ж. Будь, по-твоему. Только вначале посмотри, как это делается.

Сказав эти слова, Венуций схватил Актис за руку и потащил за собой по направлению к храму. Там уже было столько народу, что от дыхания людей становилось душно.

Храм представлял собой здание округлой формы, сделанное из дерева. Он был похож на дома бриттов, только превосходил их в несколько раз по величине. Перед храмом, прямо перед его воротами росли три дуба. Перед дубами была свободная площадка, в центре которой был приготовлен деревянный помост. Снизу он был завален вязанками дров. На помосте, смотря в небо, возвышались три длинных кола.

Едва увидев, что здесь происходит, Актис чуть было не лишилась сознания от увиденного.

Пленников разделили по три человека. Трёх легионеров привязали к кольям на помосте. Без сомнения их собирались сжечь заживо. Что должны были сделать с остальными шестью, ещё не было понятно.

— Смотри, — указав на несчастных жертв, сказал Венуций римлянке прямо в ухо. — Неужели тебя не пугает такая страшная участь?

Мерлок поднёс горящий факел к помосту. Хорошо просушенное дерево вспыхнуло мгновенно. Те, кому суждено было сгореть заживо, истошно закричали, пытаясь мольбами выпросить себе пощаду. Их дикие крики, однако, потонули в криках толпы, которая приветствовала сей варварский акт.

— Ты этого хочешь? — голос Венуция вновь проник в трепещущую душу Актис.

— Нет! — выдохнула с трудом римлянка.

— Значит, будешь моей?

— Нет!

— Тогда смотри. Это лишь начало.

Крики сжигаемых перекрыли шум толпы. Они проникали в уши каждому, кто здесь находился. Столб огня взмыл в небо. Запахло горелым мясом. Венуций, толкая Актис впереди себя, протискивался сквозь толпу. Всё ближе и ближе страшный огонь. Актис уже чувствовала жар его пламени. В нос ударил ужасный запах горящего человеческого тела. Актис чуть не вырвало. Глаза её затуманились. Вот-вот и она упадёт в обморок. Но этого не случается. Венуций всё время рядом. Он не даёт упасть, и его голос всё время стоит в ушах.